Я говорил «да» всему, потому что я хотел, чтобы весь мир – и больше чем что-либо я хотел, чтобы Соединённые Штаты – заметили меня. Этот переход на американский рынок значил для меня так много, что я готов был сделать что угодно, лишь бы это произошло. Но несмотря на весь энтузиазм, с которым я преследовал свою новую цель, я уже видел опасности, скрывающиеся за ней. С успехом «Марии» и «La Copa de la Vida» я уже видел проблеск славы сольного артиста, который мне очень нравился, но мне не нравилась одна вещь. Я помню, что даже упоминал об этом в интервью, которое я дал в то время «El Nuevo Herald»: «С каждым проходящим днём», сказал я, «Я всё больше и больше опасаюсь славы». Как это ни парадоксально, я объяснил; чем больше я узнаю славу, тем больше она меня пугает. И чем больше она пугает меня, тем больше она меня привлекает.
В глубине души я знал, что мне нужен перерыв, чтобы отдохнуть и обдумать всё, что со мной произошло, но казалось, что на это нет времени. В самом деле, в какой-то момент я даже хотел взять отпуск. У меня всё уже было организовано; план заключался в том, чтобы отключиться на некоторое время и отправиться в путешествие, но как раз в то время, когда мы были в Сингапуре, в одном из городов тура, мой агент позвонил мне и сообщил, что «Vuelve» номинирован на премию «Грэмми». И это было ещё не всё: организаторы хотели, чтобы я выступил на церемонии. Таким образом, несмотря на то, что мне, возможно, нужно было отдохнуть и расслабиться, как я мог сказать «нет»? Об этом не было и речи. Предложение выступить на церемонии награждения «Грэмми» было величайшей честью, которую многие артисты не получают на протяжении всей своей карьеры, и я просто не мог сказать: «Извините, господа. Спасибо, что подумали обо мне, но я собираюсь немного отдохнуть». Возможно, это было бы правильно с личной и эмоциональной точки зрения, но это был бы, конечно, конец моей карьеры. Так много людей поставили на меня – включая меня самого – так много людей работало без перерыва на протяжении многих лет, чтобы воплотить мои мечты в реальность, что я не мог сказать «нет».
Если Кубок мира стал моей платформой, чтобы завоевать весь остальной мир, то премия «Грэмми» будет моим вступлением на англоязычный рынок Соединённых Штатов. В то время меня не беспокоило, что шоу будет транслироваться миллионам зрителей в 187 странах; значение имело лишь то, что я смогу поделиться своей музыкой с народом Соединённых Штатов, которые никогда даже не слышали моё имя. Так же, как и Кубок мира, это был момент блеснуть, и у меня было всего несколько минут, чтобы совершить толчок: моё выступление должно было стать электрификацией.
Я всегда думал, что это абсолютно нормально, немного волноваться перед шоу. На самом деле, я думал, что это даже здорово, ведь если я не волнуюсь, значит то, что я делаю перестаёт быть сложной задачей. И насколько интересной может быть жизнь на самом деле, если мы не усложняем её и выпрыгиваем из своей зоны комфорта? Но в случае с премией «Грэмми», когда 24 февраля 1999 года приближалось, я понял, что чувствую беспокойство и даже панику. Я сомневался, смогу ли я произвести впечатление на аудиторию, если им понравится моя музыка… пока я, наконец, не положил конец всем этим смешанным чувствам, сказав себе: «Спокойно! Ты занимаешься этим на протяжении пятнадцати лет. Поэтому просто делай то, что ты умеешь – и сделай это хорошо!» Я позволил себе вспомнить то, как я нашёл в себе силы нужные мне для моего выступления со своей обычной уверенностью. Шоу прошло хорошо. Вообще-то, великолепно. Я должен сказать, то, что произошло, никогда раньше не случалось в истории «Грэмми». Я решил петь слегка изменённую версию «La Copa de la Vida», к которой я добавил несколько новых линий на английском языке. И на этот раз – в отличие от Кубка мира – у нас были великолепная сцена и все сопутствующие этому разборчивые колокольчики и свистки: музыканты, танцоры, свет и спецэффекты. Это было захватывающее зрелище, какое только можно представить, и я отдал этому всю свою энергию, харизму и все эмоции, которые я должен был отдать… и много чего ещё! У нас были музыканты, идущие к сцене через проходы зрительного зала, которые непосредственно связывали аудиторию с музыкой, и они начали аплодировать и танцевать на своих местах. Когда мы играли последний аккорд, эта толпа – состоящая из профессиональных музыкантов, композиторов, певцов, артистов и продюсеров – встала и устроила мне овацию, и болела за меня так, как я никогда в жизни не видел. Я был совершено потрясён их интенсивностью – это было как получение благословения от аудитории, которую я безмерно уважал. Был ещё один момент, который я запомнил на всю жизнь.
Когда, наконец, аплодисменты стихли, камеры показали Рози O’Доннелл – хозяйку шоу – которая казалась ошеломлённой. Она помолчала мгновенье, а затем, выдохнув, сказала: «Что это был за милашка?»
Несколько мгновений спустя я вернулся на сцену, чтобы получить свой первый «Грэмми» в номинации «Лучший латинский поп-альбом» за «Vuelve». Первое, что я сделал, рассмеялся, вероятно, потому что тоже всё ещё был немного ошеломлён, а затем я сказал: «Я получил «Грэмми!» Снова публика отреагировала очень позитивно, а я находился где-то между восторгом и шоком. Они, вероятно, задавались вопросом: «Кто этот парень?» Это был первый раз, когда большинство членов аудитории просто видело меня, а я стоял на сцене и получал самую престижную награду с индустрии звукозаписи!
Хотя награды это ещё не всё, стоять перед моими коллегами и всем миром с «Грэмми» в руках и иметь возможность поблагодарить всех, кто принимал участие в записи альбома за их напряжённую работу и преданность делу, было очень волнительно. Так много людей приложили свои усилия, время и талант для создания этого альбома, что публично поблагодарить их, когда получаешь награду, всегда прекрасный способ выразить им благодарность, которую они по праву заслуживают.
И это было ещё не всё, что произошло тем вечером. После шоу, пока я отвечал на вопросы прессы за кулисами, подошла Мадонна и встала позади меня. Она закрыла мои глаза руками и поцеловала меня. «Я пришла сюда просто, чтобы поздравить тебя!» - сказала она. А потом она исчезла также быстро, как и появилась. Вау! Мадонна! Я никогда не мог себе этого даже представить.
Но опять же у меня не было времени, чтобы осознать всё это, отдохнуть или даже отпраздновать. Вместо того, чтобы полностью окунуться в «момент «Грэмми», в ту ночь я прыгнул в самолёт и полетел в Италию, потому что у меня были прежние обязательства – прекрасный пример того, насколько хаотична была моя жизнь в то время.
ЛАВИНА
Я РАБОТАЛ пятнадцать лет ради этих четырёх минут на сцене церемонии «Грэмми», которые позволили мне достичь своей цели – встряхнуть американский мир музыки и открыть разум англоговорящих людей на ритмы латиноамериканской музыки. Примерно в то же время газета «Нью-Йорк Таймс» заявила, что я «зажёг огонь поп-музыки», и что моё выступление на «Грэмми» сделало меня «символом нового статуса латинской культуры имеющей место в обычной Америке». Видите ли, за это время количество латиноамериканцев в Соединённых Штатах росло впечатляющими темпами, и мой музыкальный успех в определённой степени отражал – и восполнял потребности – этих больших изменений. Латинская культура начала соблазнять Соединённые Штаты и изменять музыкальные предпочтения их жителей.
Только спустя пару месяцев после церемонии «Грэмми» я выпустил свой первый альбом на английском языке, озаглавленный «Рики Мартин», также как и мой первый альбом в качестве сольного исполнителя. Он дебютировал под номером один и был продан тиражом свыше 660 тысяч копий в Соединённых Штатах за первую неделю, поставив рекорд. Он стал не только лучшим продаваемым альбомом той недели, но и одним из лучшим альбомов, разошедшихся таким тиражом всего за одну неделю всего года. Я не мог даже ожидать, что тираж альбома будет так велик; и хотя я готовился к этому моменту всю свою жизнь, когда этот момент, наконец, пришёл, он застал меня врасплох. С профессиональной точки зрения я был готов пойти ещё гораздо дальше, но на личном уровне это потрясло меня до глубины души. Всё произошло так быстро. Жизнь обрушилась на меня, как лавина.
