Но говоря это, сегодня я чувствую, что знаю, как быть в курсе моей боли, и работать не обращая на это внимания, духовно, с силой и уверенностью. На протяжении всей моей жизни, я мало-помалу приобрёл духовные знания, которые нужны мне, чтобы покончить с чем угодно, что причиняет мне боль, и идти вперёд только с теми вещами, которые придают мне сил.
Конечно, я знаю, что всегда есть место для чего-то лучшего, но, по крайней мере, я знаю, что могу остановиться опасаясь боли. Если я сталкиваюсь с этим в жизни – а я знаю, что боль будет всегда и нет никакого способа искоренить её – я знаю, что нужно делать, если столкнусь с ней и преодолеть её благодаря силе и уверенности.
Однако, когда я расстался с этим человеком, я чувствовал себя очень потерянным, и вся энергия, которую я вложил в любовь к нему, теперь переросла в размышления. Я проанализировал всё. Я старался понять, что со мной случилось. То, что я испытывал к нему было очень сильным, очень интенсивным, но теперь, когда его уже не было со мной, я столкнулся со страшной бездной моей сексуальности. Я не знал, что делать со всеми этими чувствами; я боялся их интенсивности и мне было страшно, что я испытывал их к мужчине. Так же, как я набрался смелости, чтобы признаться, что хочу быть с этим человеком, его отказ подтвердил все мои сомнения и страхи. Я уже почувствовал, как трудно быть латиноамериканцем в Голливуде; но что может быть ещё труднее, чем быть латиноамериканцем и геем?
Это был очень глубокий момент в моей жизни, когда я попытался понять кто же я такой. И чем больше я думал, тем больше я отвергал себя, потому что я не мог показать свою истинную натуру; потому что моя истинная натура была несовместима с моими целями и взглядами. Даже моя карьера переживала кризис личности: я не знал хочу ли я быть певцом или актёром, и хотя мне посчастливилось быть актёром в Голливуде, на самом деле что-то внутри меня сопротивлялось этому опыту.
Неизбежно наступил момент, когда я почувствовал, что не могу так больше. Мне были нужны перемены. Мне нужно было бежать. Я чувствовал, что Лос-Анджелес обрушился на меня. Поэтому я позвонил Вэнди Риш, исполнительному продюсеру «Главного госпиталя» в то время, одному из самых замечательных людей, которых я встретил в Голливуде в своё время, и сказал ей: «Ты можешь сказать, что я сумасшедший, но если честно, я чувствую себя немного сумасшедшим. Но мне нужен отпуск и мне нужно твоё разрешение, чтобы остричь волосы».
В то время у меня были длинные волосы, и в моём контракте был пункт, запрещавший мне менять свой облик любым образом без предварительного разрешения продюсеров шоу.
«Что?» - закричала она. «Боже мой! Подожди! Если ты сейчас пострижёшься, то ты появишься в одной серии с короткими волосами, а в другой с длинными…. Ради всего святого, Рики, не делай этого!»
Сцена была ещё смешнее, ведь я звонил ей из парикмахерской.
«Я собираюсь сделать это!» - сказал я ей.
«Нет!» - закричала она в ответ.
Парикмахеры умирали от смеха. Это честно было очень смешно, но и немного грустно, ведь мои волосы на самом деле никогда не были проблемой; это была моя личность, с которой я боролся. Я был похож на маленького мальчика, бьющегося в истерике; это пришло мне в голову, когда я захотел остричь волосы, будто это могло решить все мои проблемы, и никто не собирался говорить мне об обратном (или я так думал!). К счастью, после этого разговора, я посмотрел на вещи по-другому и решил прислушаться к Вэнди.
Хотя я должен был оставить свои длинные волосы – хотя бы на несколько дней – я получил две недели отпуска за это. А учитывая, как безнадёжно я чувствовал себя в это время, эти две недели свободы много значили. Я использовал их, чтобы поселиться в горах, где я арендовал домик, чтобы отключиться от мира. Это было в феврале, было очень холодно; несколько дней я катался на лыжах, а в остальное время я оставался дома и читал, писал, думал. Там был телефон, но использовал его изредка, лишь для того, чтобы позвонить родным или друзьям и сообщить им, что со мной всё в порядке.
Однажды, после нескольких дней одиночества, у меня появилось желание залезть на дерево. Я думаю, что это желание возникло, потому что я вспомнил, что когда я был маленьким, я лазил на дерево, которое росло перед старым домом моей бабушки. Я брал с собой фигурки героев «Звёздных воин» и проводил часы, воображая батальные сцены в космосе. Я не знаю, что на меня подействовало – воспоминания моего детства или то, что я провёл столько дней в тишине – но я вдруг начал плакать. Я плакал и плакал, изливая всю боль, которая накопилась во мне. Наконец, когда я успокоился, я вернулся в дом, а через некоторое время раздался звонок: это был мой отец. Он звонил, чтобы сказать мне, что мой дед только что скончался.
Пока я был на том дереве, плача и вспоминая дерево моей юности, дерево, которое было частью мира моего дедушки, он умер! Я понял, что все вещи в жизни связаны, и я уже не мог больше идти по жизни, не обращая на это внимания. Этот момент сильно подействовал на меня, и это пробудило во мне что-то на чисто духовном уровне. Хотя я не знаю, как собирался сделать это, но в тот момент я почувствовал необходимость связаться с той силой или энергией, которая гораздо больше меня. Это был момент большого потрясения, но когда я сегодня вспоминаю это, я вижу какой это был важный момент, потому что он положил начало важному духовному путешествию, которое продолжается до сих пор.
ЗАНИМАЯСЬ МУЗЫКОЙ
ДО СВОЕГО ПРИЕЗДА в Лос-Анджелес, я уже выпустил второй альбом, названный «Me amaras». Так как продажи первого альбома были очень успешными, около 500.000 копий, звукозаписывающая компания решила, что для записи «Me amaras» мне было бы неплохо поработать с одним из самых уважаемых продюсеров в мире музыки, Хуаном Карлосом Кальдероном. Хуан Карлос является исключительным человеком, которого я глубоко уважаю и восхищаюсь. С того дня, как мы начали работать вместе, я испытывал благодарность за возможность сотрудничать с ним. Для меня это был опыт работы с кем-то его уровня, но если честно, я всегда чувствовал, что этот альбом больше его, чем мой. Я просто одолжил ему свой голос. Мне понравился альбом, он получил множество положительных отзывов от критиков, но он не звучал как Рики Мартин, и хотя альбом был действительно хорош, музыкально говоря, он отвечал потребностям аудитории.
Когда я слушаю альбом сегодня, хотя я думаю, что мой голос в то время сильно отличается от того, как он звучит сейчас, я по-прежнему ощущаю огромную гордость за это творение. Было бы совершенно нормально испытывать разочарование в связи с опытом или разочарование от того, что альбом звучит не как мой собственный, но я думаю, что даже в тот момент я был способен понять, что «Me amaras» является просто ещё одним шагом в моей карьере, который ничего не определяет. Иногда опыт стоит больше, чем конечный результат, и это был один из этих случаев. Опыт работы с Хуаном Карлосом это само по себе удивительно – я очень многому научился с музыкальной и технической точки зрения – но этот опыт также помог мне понять, что я никогда больше не буду записывать альбом, если не чувствую в нём себя. Когда ты окружён таким большим количеством талантливых людей, это нормально, начать сомневаться в своём собственном артистическом выборе, но для того, чтобы быть настоящим оригинальным артистом, очень важно оставаться верным себе. Это был урок, который я узнал. Мой третий альбом должен был стать полностью моим.
Я начал работать с К.С. Портером, удивительным продюсером, и Роби Драко Росой, моим бывшим коллегой из «Менудо». Драко всегда был очень талантливым музыкантом, певцом и артистом. Он был одним из тех, кем я всегда восхищался, и было приятно видеть, что судьба снова свела нас вместе после стольких лет. С тех пор Драко написал для меня много разных песен. Однажды он сказал в интервью: «Рики Мартин и я это как Хулио Иглесиас и Сид Вишес». То, что он делает со мной не имеет абсолютно ничего общего с тем, что он делает со своей музыкой и на своих выступлениях, и такой музыкальной универсальностью обладают не все артисты. Он точно знает, что мне нужно, и когда мне это нужно. Из того первого сотрудничества с Драко и К.С. Портером родился альбом «A medio vivir». Этот альбом был выпущен в 1995 году, в него вошла знаменитая «Мария», песня, которой я очень горжусь – и которая, в конце концов, сделала меня звездой и навсегда изменила мою жизнь.
