С тех самых пор мифы, предположения, разного рода суеверия и, возможно, даже зерна правды — все слилось воедино, и появилась цель, которая за прошедшие почти пятьсот лет превратилась в идею фикс. Копия серебряной скульптуры из мертвой плоти и костей была создана почти одновременно, хотя я не смогу вам сказать почему. Возможно, таким образом монахи Седлеца стремились передать память о случившемся, как вечное напоминание о реальности зла и его воплощения в этом мире. Но и та скульптура исчезла из Седлеца примерно в те же самые сроки, что и серебряная статуя. Возможно, ее спрятали от бедствий военного времени, так как Седлец был атакован и разрушен в самом начале пятнадцатого столетия.
— А сторонники есть среди тех, кто ее ищет?
— Да, их больше, чем всех остальных.
— Вы, похоже, многое знаете об этом.
— Да, но считать себя экспертом в этом вопросе не могу.
— А кого вы считаете таковым?
— Есть такой аукцион в Бостоне, «Дом Штернов», там всем заправляет женщина по имени Клаудия Штерн. Она специализируется на продаже всего, что связано с тайными обрядами, и у нее особый интерес к «Черному ангелу» и мифам, связанным с ним.
— А почему?
— Она утверждает, будто сама владеет одним из фрагментов карты, который выставляется на аукцион на следующей неделе. Предмет этот спорный. Якобы несколько недель назад некий искатель сокровищ Мордант обнаружил под каменной плитой в Седлеце этот самый фрагмент карты. Мордант умер в церкви, вероятно, пытаясь скрыться вместе с этим кусочком пергамента.
— Или, точнее, как я подозреваю, при попытке бежать от кого-то?
* * *
«Что, если?..»
Эта мысль не давала покоя Морданту уже довольно давно. Он был значительно умнее и сообразительнее многих представителей своего племени и осторожнее тоже. Он постоянно искал большую славу, великолепный приз, игнорируя всякую мелочь и не беспокоя себя поиском даже чего-то средненького. Законы мало что значили для него: они писались для живых, а Мордант имел дело исключительно с мертвыми. С этой целью он потратил многие годы на изучение тайны Седлеца, снова и снова сопоставляя между собой мифы этих таинственных мест и размышляя над тем, что может быть сокрыто в них. Что было запрятано и что остается запрятанным до сих пор.
«Что, если?..»
И вот теперь он забрался в самое хранилище костей. Используя пару зажимов и проводов, он предварительно отключил сигнализацию. Холодный воздух леденил легкие, по мере того как он спускался по лестнице в самое сердце подвального хранилища. Он был окружен костями, многочисленными останками тысяч людей, но это не тревожило его, хотя могло бы привести в полное смятение чувствительную душу. Мордант не страдал суеверием, но и он был вынужден признать изматывающее ощущение нарушения всякого и всяческого смысла в этом месте. Любопытно, но струйки пара, уплывающие вверх при каждом выдохе, заставили его нервничать. Ему явно было не по себе, как если бы некий неведомый дух вытягивал из него всю жизненную силу, медленно иссушая его, выдох за выдохом.
«Что, если?..»
Он двигался между пирамидами черепов, под огромными украшениями из позвонков и гирляндами берцовых костей, пока не приблизился к небольшому алтарю. Там он опустил черный парусиновый мешок на пол. В мешке громко звякнули инструменты. Мордант вытащил оттуда молоток и зубило и принялся за работу. Ему предстояло поднять камень, вмощенный в пол. Тень распятия упала на него, когда лунный свет просочился в щель в стене сзади него.
«Что, если?..»
Он пробился через известковый раствор и увидел, что еще несколько ударов — и образуется трещина, достаточно большая, чтобы вставить лом. Он так увлекся своей работой, что не услышал, как кто-то подошел к нему сзади. И только когда слабый несвежий запах проник в его ноздри, он остановился и обернулся, все еще стоя на коленях. Он был не один.
«Что, если?..»
Мордант поднялся с колен, принимая извиняющуюся позу, как если бы имелось совершенно разумное объяснение его присутствию и его действиям в этом святом месте. Но, почувствовав уверенность в ногах, он подтолкнул себя вперед и размахнулся молотком. Мордант промазал, зато увидел ступеньки. Чьи-то руки вцепились в него, однако он оказался проворнее и быстрее, к тому же был решительно настроен на бегство. Его удары теперь попадали в цель. Высвободившись, он ринулся к лестнице, поднялся наверх.
Мордант всего на секунду не успел заметить чье-то присутствие справа. Тень отделилась, нанесла удар ему точно в кадык и подтолкнула назад к самому краю лестницы. Секунды две он шатался на краю верхней ступеньки, размахивая руками, пытаясь сохранить равновесие, затем упал на спину и кубарем покатился вниз по ступенькам.
«Что, если?..»
Шея Морданта сломалась на последней ступеньке.
* * *
В седлецком костехранилище всегда было холодно, вот почему старушка тепло укуталась. На правой руке позвякивало кольцо с ключами. Она шла по дорожке к двери, созданной Сантини-Аихлом. Поколения сменяли друг друга, а уход за этим местом всегда оставался заботой ее семьи. Содержание помещения поддерживалось продажей книг и открыток, их продавали тут же, на маленьком столике у двери, и входной платой от тех посетителей, которые преодолели большое расстояние, чтобы побывать тут. Приблизившись, старушка увидела, что дверь приоткрыта. На первом камне у входа виднелись пятна крови.
Она зажала рот рукой и остановилась поодаль. Ничего подобного тут раньше никогда не случалось: склеп был местом священным, и его никто не тревожил веками.
Она медленно вошла, уже напуганная тем, что могла увидеть. Перед алтарем в неуклюжей позе лежало тело мужчины, его голова откинулась под неестественным углом. Один из камней под распятием был полностью вынут, и там что-то тускло мерцало в раннем утреннем свете. Черепки одного из самых красивых подсвечников лежали у ног мертвеца. Странно, но ее больше волновал ущерб, причиненный склепу, а не судьба этого человека. Как можно было сотворить такое? Ведь это останки тех, кто был когда-то такими же людьми, как они. Разве не красота создана из их останков? Она подняла кусок черепа с пола, ласково погладила пальцами, и тут ее внимание было отвлечено еще одной новой вещицей в склепе.
Она дотянулась до маленькой серебряной коробки в руке мертвеца. Видно было, что коробку открывали. Она осторожно подняла крышку. Внутри лежал кусок пергамента, туго свернутый, очевидно, его не успели развернуть. На ощупь он оказался очень гладким. Старуха начала разворачивать пергамент. В углу был герб: боевой топорик на фоне открытой книги. Она не знала такого. Она увидела символы и рисунок какого-то здания, потом рожки и часть жестокого лица, искаженного агонией. Рисунок казался очень детальным, тщательно прорисованным, хотя и обрывался на шее, но старуха уже достаточно увидела, чтобы не желать ничего больше рассматривать. Зрелище оказалось слишком ужасным для нее. Она положила пергамент обратно в коробку и поспешила за помощью, едва ли заметив, что в склепе чуть теплее, чем всегда, и что тепло идет откуда-то из-под камней под ее ногами.
И в темноте, далеко на западе, два глаза внезапно открылись в богатой комнате, огни-близнецы, зажженные в ночи. И в сердце одного ученика белое пятнышко замерцало памятью о Божественном.
* * *
Неддо был почти опустошен своим рассказом.
— В какой-то момент между обнаружением тела и приездом полиции пергамент, хранившийся в серебряной коробке, исчез. Теперь же подобный фрагмент предлагается для продажи через аукцион Клаудии Штерн. Нет никаких свидетельств, что это фрагмент из Седлеца, но орден цистерцианцев недвусмысленно выдвинул свои требования запретить продажу. Но дело, кажется, все равно движется. Будет много интересного, хотя сам аукцион — всегда сугубо частное дело. Собиратели такого рода, как правило, м-м... затворники, несколько скрытные люди. Их пристрастия могут быть поводом для непонимания и возникновения недоразумений.
