Трудно сказать, что больше помогло: природное здоровье или желание поскорее вернуться в строй, — только вскоре Федько снова был на ногах. Вышел из госпиталя и сразу явился к члену Реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта Сергею Мироновичу Кирову. Разговор, начавшийся с рассказа Федько о трудном переходе через калмыцкие степи, перешел на военно-политическую обстановку, которая сложилась на юге страны. К этому времени наступление белых на астраханском направлении закончилось. Деникин готовил новый удар, перебрасывая войска в Донбасс, в Крым.

В апреле 1919 года Федько вместе с группой командиров и комиссаров побывал в Москве. Оттуда он выехал в распоряжение ЦК КП(б) Украины и Наркомвоенмора Украины.

Федько назначили членом Реввоенсовета Крымской республики, заместителем наркомвоенмора и командующего Крымской армией Павла Ефимовича Дыбенко, в прошлом руководителя восстания балтийских моряков, знаменитого председателя Центробалта. Федько явился в штаб прямо с поезда и сразу же принялся за дела. Военно-политическая обстановка в Крыму была очень сложной. Белая армия захватила Керченский полуостров. Линия фронта проходила от Черной балки Феодосийского залива до деревни Ак-Монай у Арабатского залива, пересекая самую узкую часть полуострова. Сбросить белых в море советским частям мешали англо-французские корабли. Их артиллерия простреливала весь 18-километровый перешеек. Постоянно отводя на отдых потрепанные в боях части и подбрасывая свежие войска с Дона и Кубани, белые на Ак-Монайских позициях имели до 7–8 тысяч человек.

Советские войска в Крыму значительно уступали белым и в численности и в вооружении.

Иван Федько возглавил всю работу по формированию наших частей в Крыму. В этом вопросе для него не было мелочей. Снабжение боеприпасами, обмундированием и продовольствием, дисциплина и воспитание бойцов — ничто не ускользало от внимания Федько. Он побывал на Ак-Монайских позициях и провел совещание командиров и комиссаров. Познакомился с состоянием обороны Севастополя, осмотрел крепостные сооружения и батареи. В 4-м Заднепровском полку провел тактико-строевые учения.

В совершенстве владея всеми видами стрелкового оружия, Федько особую слабость питал к «максиму». Любая погрешность пулеметчика его огорчала. Заметив как-то новичка красноармейца, разбиравшего пулемет, Федько сейчас же направился к нему. Постоял, посмотрел, нахмурился.

— А если в бою заест, тогда что будете делать? Так не годится.

— А как же? — горестно вздохнул боец.

Вместо ответа Федько завязал себе глаза и уверенными и точными движениями, что называется «наизусть», разобрал и собрал пулемет.

В первых числах июня деникинцы начали наступление на Донбасс. Войска белых двинулись на Харьков, Екатеринослав, Александровск, отрезая юг Украины и Крым от Советской России.

В середине месяца заговорила артиллерия белых на Ак-Монае. Ее поддержали корабельные орудия,

Деникинцы перешли в наступление. Под прикрытием англо-французских кораблей в Коктебельской бухте высадился белогвардейский десант генерала Слащева. Все силы белых были брошены на то, чтобы выйти в тыл советским войскам, окружить и уничтожить их. Но Крымская Красная армия, окрепшая и возмужавшая, сумела не только выйти из-под удара, но и выиграть время для эвакуации ряда городов Крыма. Пройдя Перекоп и Чонгар, армия переправилась через Днепр в районе Каховки и Никополя.

В июле 1919 года Крымская армия была реорганизована в 58-ю Крымскую стрелковую дивизию. Начальником ее стал Федько.

В августе 58-я дивизия сосредоточилась в районе Николаева. Со всех сторон ее окружали враги. На востоке — Деникин, на западе — Петлюра, на юге — белые десанты и огонь английского и французского флотов. В тылу действовали махновские банды. Демагогической болтовней о «свободе» махновцам (они называли себя «народной армией») удавалось иногда склонять на свою сторону отдельных бойцов, а то и целые подразделения.

Дивизия получила приказ отходить к Киеву. Предстояла сложная переправа на правый берег Буга. По единственному плавучему мосту надо было переправить всю дивизию, с массой беженцев, с госпиталями и обозами. К переправе готовились тщательно. И все-таки эвакуация едва не сорвалась.

В назначенный для переправы день на станцию налетели махновцы. Увешанные гранатами и наганами, бандиты окружили поезд, в котором располагался штаб дивизии. Начдив и комиссар были арестованы. Их привели к одному из бронепоездов и поставили на пушечную башню. Стремясь обезглавить, разоружить дивизию и сорвать план намеченной операции, махновцы собрали бойцов на митинг.

Какой-то субъект, как видно уже знакомый многим в тысячной толпе, окружавшей бронепоезд, держал речь.

— Братцы! — крикливо распинался он перед бойцами. — Зачем вам нужен этот поход? Вас же всех перебьют! Всех до единого! Вставайте лучше под знамена батьки Махно. Он хоть сейчас готов вас принять в свои ряды. У него полная свобода!

В толпе балагурили, отпускали шуточки:

— Кончай брехать, а то охрипнешь!

— Давай сыпь дальше!

Оратора не приходилось уговаривать. Играя на самых низменных чувствах, он призывал грабить обозы и немедленно расправиться с комиссарами и начдивом, утверждая, что они ведут дивизию на явную гибель.

Бандиты были уверены в успехе мятежа. Но они не учли влияния, которым пользовался начдив даже среди распропагандированных махновцами тыловиков, скопившихся на станции. Хотя бы для очистки совести они хотели услышать последнее слово «подсудимого». Все определеннее звучали в толпе голоса:

— Скажи, начдив, зачем нас ведешь на верную смерть?

— Слово начдиву!

Волей-неволей махновцы были вынуждены дать начдиву слово. Спокойно, словно не решалась сейчас судьба операции и вверенной ему дивизии, а может быть и его личная судьба, оглядел Федько притихшее людское море и решительно шагнул к краю башни.

— Товарищи! — обратился Федько к бойцам. — Я большевик и привык смотреть правде в лицо. Нелегко нам сейчас. Тут скрывать нечего. Полтора месяца вместе отбиваем атаки врагов. Мы сражаемся с врагами революции, а махновцы играют им на руку. Это они оголили фронт, открыв дорогу коннице Шкуро. Так нечего слушать предателей! Грош цена их словам! Нельзя нам здесь оставаться. Нам надо идти на север. Там мы не в одиночку будем бить белогвардейцев, а вместе с основными силами Красной Армии!

Федько умел заставить верить тому, во что сам непоколебимо верил, и его последние слова «даешь поход!» подхватили голоса красноармейцев:

— Даешь Киев!

— Ура начдиву!

Махновцы схватились за оружие. Но в это время на станцию прибыла рота связистов. Бандиты поспешили скрыться.

Эвакуация началась с наступлением темноты. По шаткому плавучему мосту сплошным потоком шли бойцы, невольно оборачиваясь, когда за спиной раздавался грохот взрыва и алый язык пламени вздымался к небу, отражаясь в темной воде.

Последними спустились на мост бойцы 520-го и Интернационального полков. И тогда после четырех дней артиллерийского обстрела деникинцы пошли в атаку. Первую атаку отбили бойцы 520-го полка. Всего несколько минут длился ожесточенный рукопашный бой на мосту. Он унес почти всю роту польских коммунаров, но и офицерская рота белых была полностью уничтожена.

Двенадцать дней удерживала дивизия оборону на правом берегу Буга, отражая непрерывные атаки противника.

Приказом Реввоенсовета 12-й армии была организована Южная группа. В нее вошли 45-я, остатки 47-й и 58-я дивизия. Командующим группой был назначен И. Э. Якир. Перед группой ставилась труднейшая задача: выйти из окружения, пробиться на север к берегам Днепра.

Низкие облака заволокли небо до самого горизонта. Дождь лил не переставая. Вязли в глинистой почве повозки, тяжело ступали ноги. На много километров растянулась колонна дивизии, а за ней — вереница беженцев.

Федько часто бывал у беженцев. Здесь ему все рады, особенно дети. Заметив высокую фигуру начдива, они гурьбой устремлялись к нему. Смотря на их чумазые усталые лица, Федько, суровый и сдержанный, смягчался. Он улыбался, шутил. Извлекал из кармана специально припасенные для этого случая немудреные гостинцы.