— Я в восторге. — Потом снова задумалась. — А как насчет Пам? Разве ты не хочешь повидаться с ней перед ее отъездом в лагерь?

— Да, но, возможно, впервые почти за два года ради разнообразия я сделаю то, чего хочется мне.

Я увижусь с ней через три недели, когда она вернется домой. Она переживет без меня.

— Ты уверен?

Он с серьезным видом прижал ее к себе.

— А как насчет тебя? Ты можешь вернуться в Винъярд завтра?

— Так ты серьезно, Питер? — Она взглянула на него, пораженная его решением. Но тотчас поняла, что он всерьез решил остаться.

— Да. Я не хочу уезжать от тебя. Давай проведем вместе выходной. — Улыбка медленно расцветала на ее лице, и Мел повисла у него на шее.

— Ты самый замечательный человек.

— Влюбленный в самую необыкновенную женщину. Я бы сказал, что мы потрясающая пара, не так ли?

— Вполне, — нежно произнесла она. Они все еще стояли на кухне. Потом она с улыбкой посмотрела на него:

— Поскольку вы пока не уезжаете, доктор Галлам, как насчет того, чтобы ненадолго подняться наверх?

— Прекрасная мысль, мисс Адамс.

Она отправилась наверх, а вскоре и он последовал за ней. Он задержался на кухне, чтобы позвонить врачу, подменявшему его в Лос-Анджелесе, и попросить, не сможет ли он задержаться еще на пару дней.

Его коллега немного поиздевался над ним, но, кажется, вовсе не возражал, и две минуты спустя Питер взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки своими длинными ногами, и ворвался в спальню Мел, улыбаясь по-мальчишески.

— Я могу остаться!

Мел ни слова не произнесла в ответ. Она просто подошла к нему и не спеша сняла с него всю одежду, и они упали на кровать, счастливые, что сделали еще один шаг навстречу друг другу.

— Но как же получилось, что ты не приедешь домой? — срывающимся голосом, жалобно спросила Пам, когда Питер позвонил ей перед ленчем. — Ведь у тебя нет пациентов в Нью-Йорке. — Она добавила это сердито и обиженно.

— Меня задержали здесь на конференции, Пам.

Я буду дома завтра вечером.

— Но я уезжаю в лагерь завтра утром.

— Знаю. Миссис Хан может проводить тебя до автобуса. Ведь ты едешь не в первый раз.

«Как странно, что приходится оправдываться перед детьми», — думала Мел, слушая их разговор.

— Ты четвертый год ездишь в лагерь. Там ты уже старожил, Пам. А через три недели вернешься домой.

— Да. — Она произнесла это отрешенно и мрачно, и ему стало стыдно до глубины души, особенно сейчас, после того, как они с Мел два часа занимались любовью. Теперь его задержка здесь не казалась столь уж необходимой, а Пам напомнила ему о его домашних обязанностях. — Ладно. — Она отгораживалась от него, и ему стало не по себе.

— Милая, я ничего не мог поделать. — Но это было не так, и ему стало совсем стыдно. Неужели он поступил не правильно, оставшись? Но, черт подери, разве у него нет права на собственную жизнь, чтобы побыть хоть немного с Мел?

— Все нормально, папочка. — Но он слышал ее унылый и подавленный голос и по опыту знал, что не стоило так огорчать ее.

— Послушай. Я приеду навестить тебя в следующие выходные. — Лагерь находился в районе Санта-Барбары, и он запросто сможет съездить туда из Лос-Анджелеса, но затем вспомнил, что все следующие выходные ему придется дежурить в больнице. — Черт, я не смогу. Тогда в следующие выходные.

— Не беспокойся. Желаю хорошо провести время. — Казалось, ей не терпелось закончить разговор.

Мел наблюдала за выражением лица Питера, на котором были видны все его переживания. Когда он повесил трубку, Мел подошла и села рядом с ним.

— Ты знаешь, что еще можешь успеть сегодня на дневной рейс.

Но он упрямо покачал головой:

— Не думаю, что мне следует это делать. То, что я говорил тебе, — правда. Мы имеем право хоть немного побыть вместе.

— Но она тоже нуждается в тебе, а ты разрываешься надвое.

Это было очевидно, и он кивнул.

— Она почему-то всегда заставляет меня чувствовать себя виноватым, с момента смерти Анны. Мне кажется, она считает меня ответственным за ее смерть, и мне до конца жизни надо искупать свои грехи, но мне это никогда не удастся.

— Да, это тяжкий груз. Если ты хочешь взять его на себя.

— А разве у меня есть выбор? — У него был несчастный вид. — У нее после смерти матери появились все эмоциональные проблемы, описываемые в книгах, от анорексии до дерматитов и ночных кошмаров.

— Но всем рано или поздно приходится переживать душевные травмы. Ей надо смириться со случившимся, Питер. Она не может заставить тебя расплачиваться за это всю жизнь.

Но у него был такой вид, что он готов к этому. По крайней мере, так показалось Мел, но она не стала больше ничего говорить Питеру. Он твердо решил остаться, и пусть Пам привыкает. А некоторое время спустя Мел позвонила двойняшкам и Ракели в Чилмарк.

Обе девочки огорчились, особенно Джессика, но сказали, что будут рады увидеть ее завтра вечером, и передали трубку Ракели, которая подождала, пока они выйдут из комнаты, прежде чем высказать свое мнение.

— Боже, должно быть, он мужчина что надо!

— Кто? — Питер увидел, как Мел побледнела.

— Новый дружок в Нью-Йорке.

— Какой дружок? — На этот раз она покраснела. — Ракель, вы слишком много думаете о себе. Как там девочки?

— С ними все в порядке. У Вал новый поклонник, с которым она познакомилась вчера на пляже, и думаю, что тут один заинтересовался Джессикой, но это не очень волнует ее.

Мел улыбнулась:

— Как погода?

— Изумительная. Я похожа на жительницу Ямайки. — Обе женщины засмеялись, и Мел прикрыла глаза, думая о Винъярде. Ей хотелось, чтобы они с Питером оказались там, а не задыхались в июльский субботний день в Нью-Йорке. Она знала, что даже такому любителю гор, как он, там бы понравилось.

— Увидимся завтра, Ракель. Если я понадоблюсь, дозвонись мне сюда, хотя я буду ненадолго уходить.

— Не понадобитесь.

— Спасибо. — Всегда приятно было знать, что девочки в хороших руках, а повесив трубку, она улыбнулась про себя, стараясь представить разговор с экономкой Питера, миссис Хан. Но даже Мел было трудно это вообразить, и она, смеясь, сказала об этом ему.

— Тебе очень нравится твоя экономка, верно? — спросил он.

Мел кивнула:

— Я чрезвычайно признательна ей за все, что она делает для нас. Иногда она ворчит, как настоящая старая карга, но она любит девочек и даже меня.

— Это не так уж трудно. — Он крепко поцеловал Мел и отстранился, чтобы посмотреть на нее. Она общалась со своими детьми совсем не так, как он. Обращалась к ним за помощью, чего бы он никогда не сделал, и казалось, что ее жизнь проходит безмятежно.

На мгновение он даже спросил себя, может ли он нарушить эту идиллию. Вставая и потягиваясь, Мел заметила сомнение в его глазах. Они чудесно провели утро, этот неожиданный подарок судьбы, поскольку не предполагали, что сегодня еще будут вместе, и это заставляло их еще больше ценить время.

— О чем ты подумал, Питер? — Ей всегда было интересно заглянуть в его мысли, и она с нетерпением ждала, что он ей скажет.

— Я думал, как хорошо устроена твоя жизнь и как долго это продолжается. И засомневался, не стану ли я Помехой.

— А как ты думаешь? — Она, обнаженная, лежала вытянувшись на шезлонге в своей комнате, и его вновь охватило желание.

— Я не в состоянии рассуждать здраво, когда вижу тебя раздетой.

— Я тоже. — Она усмехнулась и поманила его пальчиком. Он подошел, прилег рядом с ней, а через мгновение водворил ее стройную фигурку на себя.

— Я схожу с ума от тебя, Мел.

У нее перехватило дыхание от страстного желания.

— Я тоже…

И они снова занялись любовью, забыв о своих волнениях, чувстве вины и обязанностях и даже о своих детях.

Только в половине второго они приняли душ и оделись. Мел выглядела как довольная кошечка, когда они вышли на улицу под палящие лучи солнца.