— Ну и что? Посылай.

Они сидели у камина. Кизия уютно поджала ноги и с удовольствием пила шоколад.

— Когда-нибудь так и случится. Но это, друг мой, будет окончательный и грандиозный финал. Представляешь, что появится в «Таймс»? «Кизия Сен-Мартин перебрала на званом вечере в пятницу и швырнула лимонный меренговый торт, забрызгав пятерых гостей. Среди пострадавших в результате ее временного помешательства были: графиня фон…» — и т. д. и т. п.

— На таких вечерах они подают лимонные меренговые торты? — с удивлением спросил он.

— Нет. Ну, пусть это будет торт «Аляска».

Представив все, он улыбнулся, протянул руку и погладил ее уже высохшие волосы, теплые от огня.

— Кизия, любовь моя, тебе надо бы немного поправиться.

— Да. Я знаю.

Они обменялись нежными улыбками. Хитро улыбнувшись, он встряхнул кубик в руках, подул на него и, закрыв глаза, бросил:

— Ну, угадаешь?

Довольная результатом, Кизия щелкнула его по носу и прошептала:

— В этом случае, мистер Видал, — безусловно.

— Ну, открой глаза!

Вместо этого он неожиданно обнял ее за талию.

— Что ты делаешь, псих!

Алехандро приблизился к ее лицу. Ей это показалось очень забавным, а ему было совсем не до смеха.

— Что я делаю? Строю из себя дурачка.

Он открыл глаза, начал паясничать, крутить кубик. Но в глазах промелькнула боль. Как может она не понимать? А может, это к лучшему?

Он встал и лениво потянулся, наблюдая, как пламя в камине лижет поленья. Он стоял спиной к все еще возбужденной Кизии.

— Знаешь что, Кизия, ты права. Я тоже не могу больше притворяться.

— Это ужасно, правда? — посочувствовала она, жуя пирожное. Впервые за долгое время она не пила весь вечер.

— Да… ужасно притворяться. Она была убеждена, что он имеет в виду работу.

— О, в этом вопросе я отлично разбираюсь. Кизия не была настроена на серьезный лад. Они провели такой счастливый вечер.

— А почему ты об этом подумал? — хрустя пирожным, спросила она.

Алехандро поднял глаза, все еще стоя к ней спиной.

— Да так. Пришло в голову.

Полет прошел скучно. Фильм Кизия уже видела — они смотрели его с Люком. Алехандро взял с собой журналы. Они поговорили за едой, а потом он предоставил ее самой себе. Алехандро знал, как она напряжена, и на этот раз не удивился, когда Кизия вытащила фляжку.

— Не думаю, что стоит это делать.

— Почему? — спросила она обиженно.

— Достаточно, наверно, того, что подадут.

Он не читал наставлений, но сказал это довольно твердо. Тон, каким были произнесены эти слова, подействовал на нее больше, чем сами слова, и она отложила фляжку в сторону. Когда разносили напитки, Кизия попросила рюмку виски, а от второй отказалась.

— Доволен?

— Это не моя жизнь, сестренка, а твоя.

Он снова уткнулся в журналы, а она погрузилась в свои мысли. Иногда он вел себя странно. То как бы отдалялся и погружался в свои собственные проблемы, то старался вникать во все ее душевные невзгоды. Кизия все больше убеждалась, что он полетел в основном ради нее, чтобы быть уверенным, что с ней ничего не случится, и готов был пожертвовать своей работой во имя этого.

Они забронировали два номера в отеле «Ритц». На пути к городу ее охватило страшное волнение. Сделав последний поворот, они увидели линию горизонта. А потом возник город: новый, современный собор, коричневый, блестящий небоскреб «Банк оф Америка» и поднимающийся с залива туман. Только сейчас она поняла, как сильно хотела увидеть снова и залив, и мост «Золотые ворота», и Бельведер, Сосалито и Тилборн, сверкающие по ночам, как новогодние елки. А при тумане она любила, закрыв глаза и глубоко вдыхая свежий морской воздух, вслушиваться в одинокие звуки сигнальных рожков. Кизия знала: Люк, когда услышит их снова, тоже будет прислушиваться. Алехандро наблюдал за ней — ее вид растрогал его: взволнованная, напряженная, она пристально всматривалась в город, будто хотела отыскать что-то драгоценное, забытое здесь.

— Ты тоже любишь этот город, Кизия? Правда?

— Да. Люблю.

Она откинулась назад и с удовольствием смотрела в иллюминатор, будто созерцала собственное творение.

— Потому что Люк привез тебя сюда?

— Отчасти. Но и сам город, наверно. Ужасно красивый.

Он улыбнулся.

— Ужасно?

— Ладно, ладно, смейся надо мной, я знаю только, что я счастлива.

Несмотря на все, что здесь произошло, Кизия любила этот город. В нем было что-то особенное. Ее мысли снова обратились к Люку, и она не смогла сдержать улыбки.

— Ты знаешь, это непостижимо: я проехала три тысячи миль, чтобы побыть с ним всего один час.

— Что-то говорит мне, что, если бы понадобилось, ты бы преодолела и шесть тысяч.

— Может быть, и все двенадцать.

— Даже двенадцать? Ты уверена? Он снова поддразнивал ее, и ей это нравилось. С ним легко.

— Ну и язва ты, Алехандро. Но такая славная язва.

В Сан-Франциско был час ночи, а для них — четыре часа утра, но совсем не хотелось спать.

— Пойдем где-нибудь выпьем, Алехандро!

— Нет, я бы лучше покатался.

— В моем распоряжении общество трезвенников. Как приятно!

Она поджала губы, а он засмеялся.

— Пусть так. Давай закинем вещи в отель и поедем на залив.

Алехандро сидел за рулем машины, которую они взяли напрокат в аэропорту.

— К вашим услугам, мадам! Это то, к чему ты привыкла, правда?

— И да и нет. Единственное, к чему я совершенно точно не привыкла, так это к таким замечательным друзьям, как ты. Ты удивительный, — сказала она очень мягко. — Никто никогда не сделал для меня так много, как ты. Даже Эдвард. Он заботился обо мне, но нам никогда не было легко друг с другом. Я люблю его, но совсем по-другому. Он всегда ждал от меня слишком многого.

— Чего, например?

— О… стать такой, какой мне было предназначено, и даже более того, я думаю.

— Ты и стала.

— Не совсем. Кажется, компьютер намешал всего во мне, немного напутав: некоторые части не подходят, не соответствуют мне.

— Ты не права. У тебя на месте главное: голова, душа, сердце.

— Нет, любовь моя. Ты не прав. Главное — это на какие званые вечера ты ходишь, какую одежду носишь, к каким благотворительным обществам принадлежишь.

— Ты заблуждаешься.

— Больше нет. Раньше заблуждалась.

Она вдруг посерьезнела, но ненадолго. Они приехали в «Ритц». Их встретила Эрнестина, в зеленом клетчатом банном халате, с явным неодобрением отнесясь к тому, что Кизия на этот раз в обществе Алехандро, а не Люка. Она успокоилась, когда узнала, что им предназначены отдельные номера в противоположных концах коридора. Она снова отправилась спать, а они вышли к машине.

— На залив!

Алехандро был возбужден не меньше, чем она.

— Благодарю, Дживис!

— Слушаюсь, мадам!

Они пустили машину по холмам и чувствовали себя в каботажном суденышке, которое швыряло на волнах.

— Остановимся перекусить?

Она улыбнулась в ответ и кивнула.

— Ну вот, кого что привлекает. Меня — залив, тебя — еда. Добро пожаловать домой!

— Ни одной пиццерии не видно.

— Может, здесь их нет? В ответ он скорчил рожу.

— Есть, но мы не держим их под контролем, как в Нью-Йорке. В один прекрасный день спятившие пиццы захватят город. — Он сделал свирепое лицо, и она засмеялась.

— Ты чудак. Боже мой, посмотри, что с машиной!

Они въехали в кафе под открытым небом, где обслуживали прямо в машинах. Перед ними стоял гоночный автомобиль с сильно задранной задней частью кузова.

— Они не разобьют себе физиономии?

— Нет, конечно. Какая красивая! — восхищенно произнес он и широко улыбнулся. — Скажи-ка, ты что, никогда не видела таких машин? Ни разу в жизни?

— Насколько помню, никогда. Уж я бы запомнила! Может, в кино. Ну и ужас!

— Ужас? Красавица! Протри глаза! Она засмеялась и покачала головой.

— Только не говори, что у тебя была такая. Не пугай меня!