Однако ее отец был непреклонен, так что у них с Сарой не было выбора. Один их помощников Кая взял на себя руководство их охраной, на что женщины не обратили внимание; если бы они задумались над этим, то сочли бы странным, что мажордом сам не отправился с ними.

Джонатан был предоставлен сам себе и, взяв с собой книгу в комнату, приготовился провести вечер один, за чтением.

Спустя некоторое время через боковую калитку имения Кай впустил высокого, крепкого мужчину, который был одет во все черное.

Джонатан вздрогнул, когда открылась дверь в его гостиную и в дверях показался совершенно лысый гигант во всем черном.

Зная, что познания американца в кантонском наречии были ограничены, Ло Фан произнес медленно и отчетливо:

— Фан-гуй! Готовься защищаться.

Заметив сразу, что этот человек не был вооружен, Джонатан отложил книгу в сторону.

— Ты собираешься ограбить меня? — решительно спросил он.

— Нет, я собираюсь научить тебя уважению.

Какое-то мгновение Джонатан думал, что великан шутит, однако говорил он серьезно, и в глазах его не было и намека на смех. Это вторжение было просто бессмысленным. Он понял цель визита молодой женщины, которую недавно отправил назад, но совершенно не понимал причины, по которой Сун Чжао мог быть причастен к неожиданному появлению этого незнакомца.

Он не мог продолжать сидеть, когда ему угрожали, каковы бы ни были мотивы этого человека, и поэтому он встал и собрался с силами, почувствовав, что сейчас его атакуют.

Ло Фан приблизился к нему и, сделав классический для восточных единоборств выпад, попытался нанести американцу удар ребром ладони по голове.

Кай отрабатывал с ним этот удар много раз, и Джонатан с легкостью отразил его локтем.

Ло Фан был страшно удивлен, поняв тут же, что этот американец знаком, по меньшей мере, с азами древнего боевого искусства Срединного царства. Что ж, прекрасно. Великан нацелил удар в пах противника.

Джонатан умело увернулся, а затем резко выбросил ладонь со сложенными вместе и напряженными пальцами прямо в нижнюю часть живота великана.

Ло Фан охнул и сощурил глаза. Фань-гуй даже осмелился пойти в наступление, используя китайские методы борьбы. Это уже было не то простое дело, на которое рассчитывал глава Общества Быков; на карту было поставлено его чувство собственного достоинства, и он решил закончить бой быстро и решительно.

Почувствовав перемену в настроении его противника, Джонатан активно защищался, пытаясь вспомнить все, чему его научил Кай на их ежедневных занятиях. Вскоре ему стало ясно, что он не годится в противники этому гиганту. Тот боролся очень умело, прекрасно выбирая момент для удара. Джонатан знал, что рано или поздно либо будет избит до бесчувствия, либо покалечен.

Поэтому он вынужден был прибегнуть к собственным методам борьбы, как только предоставится подходящая возможность. Если ему суждено проиграть в этой бессмысленной битве, то, по крайней мере, он не опозорит себя.

Он сделал обманное движение левой рукой, зная, что китаец сразу заметит его и передвинется вправо.

Ло Фан отреагировал точно так, как и предполагал Джонатан.

Размахнувшись изо всей силы и добавив к удару весь вес своего тела, Джонатан нанес такой сильный удар в скулу китайца, что у того все поплыло перед глазами.

Американец тут же продолжил серию ударов в тело противника слева и справа и завершил эту атаку аперкотом, от которого великан отлетел к стене, ударившись о нее.

Совершенно разозлившись, Ло Фан рванулся к центру комнаты, нанося удары руками и ногами.

Джонатан применял все приемы китайской борьбы, которые ему были известны, чтобы избежать ударов. Тем не менее он был убежден, что будет уничтожен, если продолжит эту тактику, и он стал ждать новой возможности. Короткий удар справа в живот великана практически остался им незамеченным, а вот хук слева, прямо в челюсть, сбил великана с ног.

Падая, Ло Фан все-таки сумел сделать подсечку и увлек Джонатана за собой.

Ни одни из них не успел встать с пола. Они продолжали бороться, катаясь по полу, и каждый стремился одержать верх. Ло Фан применял приемы китайской борьбы, а возбужденный Джонатан инстинктивно вспоминал все, чему научился в детских драках в Новой Англии.

Оба были сильны, обладали большой стойкостью, и ни один не мог одержать решительную победу. Силы обоих постепенно иссякли, но даже в изнеможении они продолжали борьбу.

Они остановились лишь после того, как кто-то над ними закричал:

— Хватит!

Смеющийся Кай держал в руках раскрашенный кувшин.

— Вы убьете друг друга, если не остановитесь, — сказал он.

Противники отпустили друг друга. Они так устали, что едва смогли подняться на нош.

— Джонатан, позволь мне представить тебе моего хорошего друга Ло Фана. Фан, представляю тебе Джонатана.

— Мы уже познакомились, — сказал Джонатан, ловя ртом воздух.

Кай передал им кувшин, и каждый отпил из него.

Едва пригубив крепкий напиток, Джонатан понял, что это мао тай. Напиток несколько подкрепил его, и Джонатан смог, шатаясь, добраться до дивана, заваленного подушками.

Ло Фан рухнул рядом с ним.

— Никогда в жизни не видел лучшей борьбы, — сказал сияющий Кай.

Усталый Джонатан, держась руками за голову, осмотрел гостиную и увидел, что в ней все было вверх дном. Стол был перевернут, два изящных стула сломаны, везде были разбросаны безделушки, которые Кай поднимал и, осмотрев, ставил на полки.

— Не соблаговолит ли кто-нибудь объяснить мне, в чем дело? — потребовал Джонатан, невольно переходя на родной язык.

Два китайца непонимающе смотрели на него.

Он повторил свой вопрос, насколько мог, на кантонском диалекте.

Ло Фан, ощупывавший кончиками пальцев вспухший синяк на щеке, попытался объяснить.

Джонатан растерялся:

— Значит, английский коммодор мой враг?

— Нет, — решительно произнес Ло Фан. — Он должен выполнять волю владельцев факторий, у которых есть влиятельные друзья при дворе английского короля.

— Тогда кому же понадобилось наказывать меня за то, что я жил здесь, когда у меня не было никакой возможности уйти отсюда?

— Тому, кто завидует тебе, — ответил Ло Фан серьезно. — Тому, кто ненавидит тебя потому, что ты отказываешься привозить опиум в Срединное царство.

Джонатан слишком устал, чтобы четко мыслить.

— Твой враг — заморский дьявол по имени Оуэн Брюс, — сказал Ло Фан, вновь отпив из кувшина и передав его Джонатану.

Джонатан сделал глоток, вытер рот тыльной стороной руки, только теперь заметив, что суставы пальцев кровоточат.

— Я не мстителен, — сказал он, — но даю слово, что, прежде чем покину Китай, я отплачу Оуэну Брюсу.

Кай прикрыл крышкой кувшин и, прежде чем проводить Ло Фана к воротам, предложил Джонатану сразу отправиться спать.

Два бывших противника, дравшихся до изнеможения, обменялись принятым в западном мире рукопожатием, а затем по китайской традиции поклонились друг другу.

Возможно, вечер не прошел даром, думал Джонатан, с трудом передвигаясь к своей спальне. Ло Фан, едва упомянувший о своем положении, но явно работающий у наместника, стал его другом. Да и Кай относился к нему очень тепло. Хотя он и сам не мог объяснить себе свои ощущения, инстинкт подсказывал Джонатану, что те отношения, которые у него сложились с ними, окажутся очень важны для него в будущем.

Проспав довольно долго, Джонатан проснулся и обнаружил, что все тело по-прежнему болит. Поэтому он решил впервые воздержаться от упражнений с кинжалами и борьбы. Пока ему хватило борьбы с Ло Фаном.

Войдя в гостиную, Джонатан был удивлен, увидев, что вся поломанная мебель заменена и нет никаких признаков нанесенного урона.

Еще один сюрприз ожидал его, когда слуга, вместо того чтобы подать завтрак в гостиной, сказал, что Сун Чжао был бы рад увидеть его в столовой.

Лайцзе-лу и Сара были уже там, и девушка с волнением рассматривала Джонатана, но несколько успокоилась, увидев, что кости у него целы.