– Эхм… Вы что-то хотели, сударь? – начал, наконец, разговор один из моряков.
– Мне нужен корабль, идущий на Шесть Островов, – ответил Озрик, стараясь придать своему голосу глухость и плавность речи старика-Странника. – Добрые люди посоветовали мне обратиться к капитану Вёлве, с коим я и хотел бы поговорить.
– Я слушаю тебя, Странник, – сказал эльф, делая шаг вперед. Остальные тут же утратили интерес к разговору, следуя неписанным правилам вежества морского братства: есть капитан, есть пассажир – остальное их дело.
Вёльве и Озрик отошли в сторону
– Какое же дело у Странника в нашем королевстве, – эльф внимательно вглядывался в глаза Озрика, словно пытался понять, кто же скрывается под личиной Странника.
– У меня весть для Владыки Аэра, – ответил Озрик, переходя на эльфийскую речь, – ты можешь доставить меня в Ортос?
В глазах эльфа блеснул огонек интереса. Мало кто из людей в нынешние времена понимал эльфийский язык, еще меньше было тех, кто мог говорить на нем правильно.
– Ты знаешь наш язык? Кто ты? И какая весть у тебя к владыке?
– Прости меня, перворожденный, но имя свое я тебе не назову, странник я, путник перехожий, – ответил Озрик, стараясь следовать правилам вежливости, – так же не отвечу, что за весть я несу владыке, ибо послание это предназначено только для него…
Эльф молчал, выжидающе глядя на собеседника.
– Но я могу поклясться Лесным Отцом и Кровью Предвечных Звезд что ни мыслью, ни делом не нанесу вреда или урона народу эльфов и их владыке!
Озрик заметил, что эльфийский капитан заколебался. Клятва была принесена серьезная и очень немногие решались её нарушить, однако сомнения у Вёлве еще оставались.
– У меня нет оружия, и я не владею Искусством, – продолжил Озрик, – но у меня есть вот это.
Граф поднял левую руку, где на безымянном пальце светился тонкий ободок охранного перстня, положенного тем, кто считается гостем эльфов. Эльф молчал, перебирая длинными тонкими пальцами по рукояти меча. Озрик застыл как изваяние, опираясь на посох и ждал. Говорить больше было нечего. Все сейчас зависело только от решения капитана
– Я верю тебе, – нарушил молчание Вёлве, – не знаю, кто ты или что ты, но я верю тебе. Будь через час у шестого причала, там будет ждать лодка. И не опаздывай. «Змей» уходит с вечерним отливом, и ждать я не намерен.
– Я буду там, капитан, – ответил Озрик, склоняя голову в знак согласия.
***
…Сколько дней уже прошло, сколько страшных ночей проведено в беспамятстве, Анариэль не считала. Сначала жизнь шла короткими рывками, когда она приходила в себя, медленно и мучительно отходя от действия сонного зелья и снова проваливаясь в пустоту. Сколько дней, недель, месяцев она провела в таком полусне, Анариэль не знала. Потом зелье давать перестали, по крайней мере, днем. И первое, что она увидела, окончательно очнувшись, была её свадебная лента, разорванная напополам. Ей говорили, что Озрик сам порвал ленту, и она знала, что это так. Ей говорили, что её муж умер, но она не верила.
И с тоской смотрела на мир, лежащий за пределами её тюрьмы. Кляла себя за слабость, за упрямство, за то, что не хватило веры в Озрика, который обещал её защитить. Он стоял рядом, нависая как башня, в своей броне, и уговаривал её не уходить. Убеждал, просил…
А потом был путь через горы. Напрасный путь, их нагнали возле перевала. Нагнали Сумеречники и тот наемник. И не помогла охранная грамота и ничего не смог сделать Градимир, против хитрости троих опытных охотников…
Что было потом Анариэль не знала, в памяти зиял провал. Пустота с редкими вспышками полусна. И вот она здесь, в крепости Трора. На том же месте где стоял замок Озрика. Пленница…
Хвала Предвечным Звездам, что Трор хотя бы разрешил ей выходить на стену. Пусть и с идущей по пятам стражей. Пятеро воинов – трое наемников, двое Сумеречников – сопровождали её везде вне пределов её комнаты.
«Не убежать, ни кинуться со стены… край, тупик», – думала Анариэль. И словно опровергая её мысли, из кустов за рвом высунулась волчья морда. Очень большая волчья морда. Очень знакомая волчья морда. Янтарные глаза зверя поймали взгляд Анариэль. Эльфийка потянулась вперед, и в открытый разум, хлынул поток образов. Горящий замок, темная фигура на скале, дорога и тонкая нить знакомого запаха… «Он жив, – слова настойчиво стучались в её разум, – я найду его… Держись, сестренка… Дай знак… обманули… Завтра, здесь же… Дай знак…»
Анариэль покосилась на охрану. Стражники волка не заметили или же, заметив, не придали значения, больше интересуясь шуточной потасовкой во дворе. И чуть заметно кивнула. Волк тут же исчез в зарослях, как и не было его. А на следующий день Анариэль сбросила со стены свою Алую Ленту. Крепко сшитую и связанную в кольцо.
С тех пор минуло уж много дней. Долгие месяцы Анариэль в тревоге, ждала. Ждала чего угодно, знака, знамения, войска у ворот крепости. Чего угодно, лишь бы знать точно…
…В крепости все горит, крошатся под мощными ударами зубцы на стенах и башнях, двор застилают густые клубы дыма, сквозь который слышен грохот жестокой сечи. Анариэль стоит на вершине главной башни и, стиснув до боли в пальцах каменный парапет, пытается разглядеть, что творится внизу. Ветер, наконец, относит дым пожара в сторону. С грохотом распахиваются ворота и в пробитую брешь стальным клином врываются атакующие латники. Они идут, сомкнув строй, закрывшись массивными щитами, ощетинившись копьями и мечами. Словно тараном, бьют в редкую цепь защитников крепости, прорывая её и расшвыривая странно изломанные фигурки воинов, которые с резким суком падают на каменные плиты двора, будто и не люди вовсе, а деревянные фигурки…
Анариэль вздрогнула и открыла глаза. В окно что-то стукнуло. Потом еще раз и еще. Эльфийка потянулась и толчком распахнула ставню окошка, маленького, не пролезть, но достаточного для солнца и воздуха. И тут же отпрянула в сторону. Нечто с протяжным гулом влетело в окно, грохнуло о стену и упало на пол. Анариэль торопливо запалила маленький светильник и в круге дрожащего света увидела на полу короткий арбалетный болт. Поставив светильник на скамью, подняла стрелку. Оголовок затуплен и туго замотан паклей. Короткое оперенное древко было исчерчено мелкими, но читаемыми рунами эльфийской речи, а прядь черной звериной шерсти, повязанная возле наконечника, не оставляла сомнений об авторе послания. Как и просил Ратмир, Анариэль пристроила светильник на подоконнике вновь распахнутого окошка и отступила в бок. Второй болт, пушенный на огонек лампы, ударил в стену ровно над кроватью, упав на покрывало. Возле оголовка была туго намотана тряпица, для верности перетянутая тонкой жилкой. Под тряпицей прощупывалось нечто твердое.
Недолго думая, Анариэль подхватила светильник и трижды прикрыла огонек ладонью подавая условленный сигнал. В ответ, на темном склоне горы напротив её окна, появилась и тут же пропала крошечная огненная точка. Вновь поставив светильник на скамью, Анариэль торопливо распустила жилку и развязала тряпицу, под которой обнаружилось насаженное на древко знакомое кольцо – два золотых листа и сапфировая капля на них…
… Ратмир напряженно всматривался в ночную тьму, туда, где смутно вырисовывалась громада крепости, ожидая условного сигнала.
Ему везло. Три дня он околачивался возле крепости, пока не узнал, где находится нужное ему окно, еще день ушел на поиски удобного места для стрельбы. Ратмир с улыбкой погладил чуть шершавое ложе арбалета. Мощная машинка, мощная и точная. Сегодня ему повезло еще раз. Ночь выдалась ясная и безлунная. В лесу на гребне темно как в брюхе дракона, но много ли света нужно Проводнику.
Огонек в заветном окошке мигнул и пропал, снова появился и пропал, и еще раз. Три вспышки – стрела достигла цели. Ратмир отложил арбалет, торопливо вынул из укромной ямки свой светильник и подал ответный знак. Все, дело сделано, можно уходить. Тщательно закрыв ямку с погашенным светильником камнем, медленно и осторожно Ратмир отполз от края скалы, на котором лежал и, аккуратно раздвигая ветви, втиснулся в густой кустарник. Отгородившись от крепости заслоном густой листвы, Ратмир поднялся и легким, бесшумным шагом побежал к приметному валуну, где оставил свой мешок, топор и почти готовый вход в Лес. Выбираться из долины обычной дорогой, да по большей части ползком да по кустам ему не сильно улыбалось. Так же, как и попасться дозору нынешнего хозяина долины, которые были густо натыканы по всем тропам, а у Северных Врат тем более.
