Я подошел к столу. Несколько переключателей, в которые попала пуля, были сорваны, уцелевшие, в беспорядке торчали на пульте. Я наугад щелкнул одним. И сразу же заговорил динамик:

— …Аварийная обстановка! Только что вышел из порядка центральный лифт. В операторской, а также на складе с продовольствием пол провалился на нижний этаж. Повреждена вентиляция, в третьем секторе прекратился обмен воздуха. В казарме запыхается стража, оттуда невозможно выйти, дверь загерметизованы. На магнитные замки закрыто большинство отсеков… Штандартенфюрер, ждем ваших приказов… Алло! Алло! Чему не отзываетесь?

Выключив динамик, я обругал себя за неосмотрительность. Брендорф из своего кабинета приводил в действие систему магнитных замков подземелья. Пуля, предназначавшаяся мне, наверное, заклинила переключатель системы, закрыв приспешников Брендорфа в комнатах-отсеках. Ненароком я мог разомкнуть магниты и дать возможность стае бандитов вырваться из помещений. Мог натворить еще что-то себе на беду. Ведь я не знал назначения переключателей.

Из отверстия в стене веяло пьянящей свежестью. Ержи показала на разваленную стену.

— Там обрыв. Глубоко… Может, как-то спустимся?

Как я сам не додумался! Знал же, что из кабинета можно выйти на террасу, обвитую зеленью. Среди жителей подземного лабиринта, наверное, лишь один Брендорф имел привилегию в любое время наслаждаться свежим воздухом и благоуханием леса. С этой террасы, которая ласточкиным гнездом прилепилась к отвесному склону, он демонстрировал мне возможности своего плазмомета.

— Я осмотрю террасу, а ты, Ержи, помоги индейцу. Его звать Загби. Сумеешь перевязать рану?

Девушка быстро исчезла за дверью, которые вели в покои Брендорфа. Через минуту возвратилась, держа в одной руке кусок простыни, во второй — комбинезон ярко-желтого цвета из грубого плотного материала.

— Где ты взяла это?

— Висел в шкафу. Нам не понадобится?

Ержи бросила желтую охапку на пол. Мы посадили Загби в кресло. Он ничем не показывал боли, хотя на щеке кровавилась глубокая рана. Индеец улыбался, ободряя девушку. Пальцы Ержи осторожно накладывали повязку.

Желтый комбинезон чем-то беспокоил меня. Будто выскользнуло из памяти что-то важное, а я не мог припомнить, что же именно. Какие-то слова, недавно услышанные, притаились в голове и не поддавались сознанию.

— Загби, следи за ним! — кивнув на Брендорфа, я вышел через дыру на террасу.

Просторная площадка нависала над глубочезным каньоном.

Уже угасли звезды. Рассветало. Ветерок шевелил под ногами черную ломкую листву, помертвелую от прикосновенья розового тумана. Я взглянул вниз. На далеком дне каньона тускло отсвечивали маленькие озерца. Не склон — отвесная стена круто обрывалась под мной. Нет, не стоит и думать, чтобы спуститься из такого обрыва. Может, наоборот, подняться вверх?

Выше, над террасой, крутизна, мелкие кустики, кое-где цеплялись корням за землю тоненькие деревца, между ними вились лианы. И будто бы где-то на небе темнели кроны исполинских дерев. “Ни за что не выцарапаемся, куда там…”

Ержи встретила меня молчаливым взглядом. Я отрицательно покачал главой. Даже когда бы мы каким-то чудом не сорвались в пропасть и достигли гребня, то попали бы на “крышу” города. Западня за Каменной стеной. “Шампиньоны” с пулеметами; широкополые шляпы, поднятые еще ночью на поиски Ларсена и встревожены, как осы, после взрывов в подземелье.

Еще раз глянул на странную одежду, брошенную Ержи, я вдруг ощутил, как меня бросило в жар: припомнил слова, за которые никак не мог перед тем ухватится. Слова, который их промолвил Кносе.

Выражение моего лица насторожило Брендорфа. Он все время следил за мной. Моя рука легла на переключатели.

— Скажите, сеньор, как вы соединяетесь отсюда с камерой?

— Не понимаю, — буркнул Брендорф.

— С камерой, где хранятся контейнеры.

Он прищурился, почти закрыл глаза.

— Какая камера? Ты что-то напутал.

— Не крутите! Камера существует. Где она?

Помолчав, Брендорф заставил себя улыбнуться. Заговорил:

— Ты упрямый мальчик. Пусть будет по-твоему. Камера содержится внизу, на первом этаже, а здесь — четвертый. Без лифта туда не доберешься. И хотя бы и добрался, то, наверное, догадываешься, что контейнеры — это не свертки с конфетками…Послушай меня, мальчик. Не делай ерунды. Не хочу пугать тебя, но поверь, что даже с плазмометом не так легко вырваться отсюда. А если и вырвешься? Погибнешь в джунглях или одичаешь, забудешь человеческий язык. На сотне миль вокруг — леса, болотная чаща. Не спеши, не паникуй! Попробовал силу настоящего оружия, понял, на что она способная? Вот и чудесно. Я тебе дарю плазмомет. Навсегда! Слышишь? Из самого начала я хорошо к тебе относился. Вот ведь как? Здесь, у нас, твоя мать. Пригласим сюда твоего отца. Честное слово, доктор Вовченко нигде не найдет лучших условий для научной работы. Он получит все, что захочет: лаборатории, оборудование, помощников, неограниченные средства. Вы будете купаться в роскоши. Мы вместе будем управлять миром! Подумай только, нет, ты подумай, подумай!.. Не лишай себя такой возможности. Могущество, власть, которой еще никто не имел на земле. Тебе по душе этот индеец? Не прекословлю. — Он понизил голос: — Хочешь, я сегодня же дам ему звание шарфюрера и назначу комендантом вместо Цаара. А тебе… тебя сделаю кавалером рыцарского креста с мечами и бриллиантами! Ты получишь высочайшую награду в мире, такими орденами я буду отмечать только самых смелых, самых отважных. — Глаза Брендорфа заблестели, он еще что-то говорил. И я уже не слушал его болтовню.

Я сказал:

— Не играйте в “категорию минус два”, сеньор фашист. Хотите заговорить зубы? Мне уже и без вас известно, где находится камера с контейнерами. — Я показал на желтую одежду, которая лежала на полу. — В таком комбинезоне однажды вы выходили из камеры, и в ней хранятся бактерии “С-17”. Я сейчас пойду туда, это в конце коридора.

— Не надо! — тихо, без кощунства промолвил Брендорф — Там смерть! Смерть для всего живого. Не приближайся к контейнерам, ради господа бога…

Еще раз предупредив Загби, чтобы он не спускал с Брендорфа глаз, я вышел из зала-кабинета. В подземелье было поразительно тихо. Крадучись под стенами, я осторожно приблизился к прозрачной халабуде и опустил плазмомет. Как и раньше, цилиндр ярко светился. На его стекловидной поверхности от маленькой дырочки лучами разбегались трещины. Из цилиндра немым, застывшим взглядом на меня смотрел часовой. Он был мертв. Слепая пуля, посланная от лифта, пробила стенку и попала дежурному в переносицу.

По левую сторону вниз сбегали ступени с перилами. Поколебавшись, я начал спускаться по ступеням, пока не наткнулся на массивную металлическую дверь. На двери посредине, в обрамлении заклепок, виднелась узкая щель. За толстым бронированным стеклом я увидел освещенное помещение. На крючках висели желтые комбинезоны, в стену было вмонтировано из десяток матово-свинцовых дверок, на них белели надписи: “С-17”, “С-17-а”, “ С-17-б”, “ С-17-в”…

Тяжелая дверь отделяла меня от камеры, порог которой я не отважился бы переступить, даже когда бы и знал, как эта дверь отпиралась. Это было хранилище смертоносных бактерий. Где-то там лежали контейнеры, в которых дремала, ожидая своего времени, неумолимая, сокрушительная “армия” Брендорфа.

Не касаясь перил, я поднялся вверх, в коридор. Отступил по возможности дальше, за халабуду-цилиндр. Так, я уже знал, какое именно оружие держу в руках, и сознавал его силу. Короткая трубка с черной рукояткой не разрушала, не крушила. Она превращала материю в сгусток раскаленной плазмы. Как и все, что попадалось в розовый вихрь, бактерии станут только мизерной частицей плазменной вспышки.

На этот раз палец оставался на крючке долго, наверное, с полминуты. Окружающее пространство наполнилось стоном, ревищем тысяч взбешенных зверей. Под ногами качался пол. Я не сдвинулся с места, пока не исчезли ступени, металлическая дверь, вся камера вместе с куском коридора. Глаза застилал розовый туман. Он клубился, кипел, бурлил. Ослепительное сияние пронизывало мозг. Плазмомет рвался из рук. Уже не капли — вишневые ручьи сбегали со стен, вливались в пасть пещеры, которая разрасталась вглубь и вширь, испепеляя внутренности подземелья. В розовом хаосе будто промелькнула женская фигура, на который миг появилась и исчезла растрепана голова с темной повязкой через лицо, еще какие-то фигуры призраками появились из мглы и растаяли… Может, мне показалось?