А разрешение им необходимо?

Конечно. Весь горный хребет Даусинг находится на участке, оговоренном уставом компании, и ядерные установки строго запрещены.

Я все понимаю, но Флоту действительно необходима эта установка в Юж­ном полушарии, чтобы замкнуть сеть. Вы сознаете, что своим протестом стави­те себя на античеловеческую позицию?

Античеловеческая позиция? Расслабься и получай удовольствие! — про­изнес он с напускной развязностью, получив в ответ ободряющую улыбку. — Нет, конечно, все не так. Решение о размещении станции было принято чиновниками наобум, они просто ткнули булавкой в карту. Им наплевать на желания и чувства живущих здесь людей; скорее всего, они даже не потрудились узнать о наших правилах. Своей блокадой мы пытаемся заставить их принять во внимание наши требования. Сейчас они, должно быть, обсуждают альтернативные источники энергии.

Я не знала об этом.

Ну, пока еще не официально, но это так.

А не увеличит ли это стоимость установки?

Бюджет Флота так велик, что никто этого и не заметит. Так или иначе, они должны защищать наш образ жизни. И за это стоит немного доплатить, не так ли?

Думаю, так.

А вы, э, давно в нашем городе? Я не видел вас раньше.

Я только что приехала.

Ну, если хотите задержаться и немного заработать, я знаю места, где могут быть вакансии.

Это очень любезно, Марк, но у меня хватает средств.

Ладно, это хорошо. — Он вдруг вспомнил, что должен принести еду своей семье. — Тогда увидимся.

Она слегка надула губки.

Буду ждать.

В тот вечер им удалось уложить детей спать вместе с детьми Бакстеров в Хаймарше и провести вечер вдвоем. Они начали с бара «Феникс» на Литтон- стрит, что шла параллельно Мейн-Молл. Здание, как и все дома Рэндтауна, было недавно построено из композитных панелей и имело солнечные батареи в качестве крыши. Но внутри владельцы бара облицевали стены камнем, а по­том добавили и толстые закопченные балки, поддерживающие деревянный потолок. Прямоугольное помещение получилось темноватым и уютным. Сам бар занимал большую часть одной из стен и предлагал несколько сортов пива, а также разнообразные вина из долин в окрестностях города, включая вино с участка Вернонов. В дальнем конце зала горел камин, настолько широкий, что потребовалось установить два дымохода, а на кованой решетке помещались целые бревна, отлично согревавшие посетителей в зимнее время. Сейчас, летом, вместо дров в камине стояли длинные керамические лотки с живыми цветами. Перед камином уже расположились первые клиенты, среди которых Марк и Лиз заметили Юрия и Ольгу Конант. В такое время здесь обычно было более мно­голюдно, но из-за блокады наплыв клиентов значительно уменьшился.

И это не только здесь, — сказал Юрий, наливая бокал темного вина из винодельни Чаппльза в долине Хаймарш. — Убытки несут почти все городские кафе, даже в «Баб-Кебаб» упала выручка.

После начала блокады они просто разворачивают все туристические груп­пы, — добавила Лиз. — Предыдущий заезд уже закончился, а следующую партию не привезли. Отели на три четверти опустели.

При этом те, кто остался в городе, чувствуют себя в ловушке и поднима­ют шум, — сказала Ольга. — И я их не виню.

Ловушки бывают и похуже, — заметил Юрий.

Саймону надо бы подумать, как помочь им выбраться, минуя блокаду. Его принципы причиняют людям неудобства.

Между неудобствами и вредом есть большая разница, — сказал Марк.

В данном случае не такая уж и большая. Многие туристы приехали сюда под конец отпуска, и им пора возвращаться домой, к своей работе. Как ты от­несешься к тому, кто помешает тебе зарабатывать на жизнь?

Все это закончится самое большее через несколько дней.

Да, но акция недостаточно продумана.

У нас был не такой большой выбор. Интересно, почему Флот не предупре­дил нас о своем намерении построить здесь станцию?

Это срочный проект, — сказала Ольга. — Никто ничего не знал, пока обо­рудование не прибыло на Элан.

Ладно, а почему промолчал спикер парламента в Райсиле?

Потому что он прекрасно знал, что ответит Рэнд.

Вот именно. Они хотели тайно свалить на нас эту штуку, пока никто не понял, что происходит. Хотели поставить нас перед свершившимся фактом.

Эл-дворецкий известил Марка о вызове Карие Пантер. Он удивленно мор­гнул и дал команду на соединение.

Вы смотрите передачу Алессандры Барон? — спросила Карие.

Я тоже рад тебя слышать, — ответил он. — Мы не виделись месяцев шесть.

Не вредничай, подключись скорее. Я тебе перезвоню, когда программа закончится.

Карие отключила связь.

Что такое? — спросила Лиз.

Не знаю. - Марк обернулся. - Чина, — окликнул он бармена, — не мог бы ты переключить на шоу Алессандры Барон?

Обычно он избегал ее высокомерных выступлений: Алессандра всегда и все критиковала, но не высказывала никаких конструктивных предложений. Марк считал это проявлением снобизма пополам с сатирой.

Пожилой бармен повиновался и вывел шоу на большой экран.

О, черт! — прошептал Марк, увидев собственное лицо, увеличенное до трех футов.

«…жить простой, чистой и естественной жизнью», — услышал он собствен­ный голос.

Она оказалась журналисткой, — сказал он жене. — Я и не знал, она мне не говорила.

Когда это произошло? — спросила Лиз.

Сегодня. Она подошла, когда я отправился за ленчем. Я думал, она из нашего города.

Изображение переключилось на студию. В центре широкого дивана сидела Алессандра Барон, и ее классически красивое лицо выражало удовлетворение родителя, взирающего на свое не по годам развитое дитя. Меллани Рескорай примостилась рядом и казалась еще более искушенной, чем на горе Зулейя. Поверх простого алого платья на ней был черный жилет с маленькой серебряной буквой М на отвороте, а волосы рассыпались в изысканном беспорядке.

Лиз искоса взглянула на Марка, и ее бровь приподнялась на пару миллиме­тров.

Оказалась журналисткой?

Да-да, — кивнул Марк и жестом попросил ее замолчать.

Юрий и Ольга многозначительно переглянулись.

А что же он сказал потом? — спросила Алессандра.

К тому моменту мне показалось, что он хочет пригласить меня в мотель на остаток дня, — со смехом ответила Меллани. — Но я заставила его придер­жать свои горячие ручки, сказав, что Флот не намерен нарушать его простецкую жизнь. Догадываетесь, что он ответил?

Он выразил благодарность? — насмешливо подсказала Алессандра.

О да. Взгляните сами.

Изображение снова показало Марка, стоящего на шоссе.

Сейчас, сидя на диванчике перед камином с бокалом вина и зная, на что смотреть, Марк легко понял, что его улыбка, обращенная к девушке, была не­сколько нарочитой. Даже озабоченной. Рассчитанной, чтобы произвести впе­чатление на собеседницу.

«„Дело в принципе, — говорило изображение. — Нас никто не спросил, они просто вломились на шоссе и привезли свою станцию без нашего разреше­ния”. — „А разрешение им необходимо?” — „Конечно”».

Снова включилась студия.

Невероятно! — воскликнула Алессандра, с печальным недоумением качая головой. — Неужели жители этого Рэндтауна такие отсталые?

Мои слова отредактировали! — запротестовал Марк, обращаясь ко всем в баре. — Я… Я имел в виду совсем не это. Я говорил о ядерных реакторах. По­чему они это пропустили? Она это подстроила… Господи, я же выгляжу полным идиотом.

Он почувствовал, как Лиз крепко сжала его руку, и бросил на нее отчаянный взгляд.

Все в порядке, — прошептала она.

«Настолько отсталые, насколько это возможно в замкнутом кругу при браках со своими кузинами», — поведала Меллани Алессандре.

Весь «Феникс» погрузился в тишину.

«По его мнению, власти Содружества не имеют права установить детектор­ную станцию на необитаемой горной вершине, — сказала Меллани. — Но подо­ждите, это еще не все».

Господи! — простонал Марк.

Ему очень хотелось, чтобы трансляция закончилась. Прямо сейчас. Чтобы все закончилось.