В таком случае зачем же столько сложностей при приобретении?
Паула улыбнулась слабому ветерку, залетевшему с канала под навес.
Радикальное искусство, я полагаю.
Ты думаешь, он отправит все это за один раз?
Скорее всего. Рискованно было все это собрать в одном месте. А теперь он уложит все в пару ящиков и отправит законным путем.
Как раз через заднюю дверь, да?
-Да.
Паула из-под больших очков посмотрела на массивную заднюю дверь и представила, как к ней швартуется грузовой катер и на палубу укладываются контейнеры. Все это наверняка будет сделано среди бела дня. Обычный легальный груз, ничего тайного. Оттуда ящики попадут в доки района Акри, где стоят большие корабли, или на товарную станцию монорельса в Прато. А где-то по пути его будет поджидать Брэдли Йоханссон.
Адам Элвин облокотился о бархатные подушки на корме гондолы, грациозно скользившей по узкому каналу — одному из второстепенных водных путей вокруг большого квартала, пересекающему и соединявшему основные каналы.
Над водой высоко поднимались стены, потемневшие от водорослей и грязи. Вода плескалась у потрескавшихся кирпичей, постепенно вымывая известковый раствор, — кое-где были заметны целые секции новой кладки, скрепленные прочным цементом и совершенно здесь неуместные. Над головой медленно проплывали изогнутые мостики. В каждом здании имелись почти одинаковые гладкие деревянные двери, расположенные на ярд выше линии прилива и запертые массивными болтами. Несколько таких дверей на их пути оказались открытыми, снаружи были привязаны маленькие грузовые катера, и матросы передавали в дома какие-то коробки и ящики.
Все грузы в Венецианском Побережье доставлялись по воде, и это увеличивало стоимость жизни. До приезда сюда Адаму это не нравилось. В любом районе передвигаться можно было либо пешком, либо на лодке, а монорельс только курсировал между районами.
Они свернули в знаменитый канал Ровиго — один из главных водных путей района Чезана. С обеих сторон канал был обсажен деревьями вентури. Столетние стволы, поднимающиеся вверх на двадцать пять метров, напоминали корявые медные колонны, а поникшие ветви создавали над водой тончайший полог из паутины желтовато-зеленых листьев. Под каждым деревом имелась своя скважина, чтобы корни могли всасывать пресную воду. Адаму повезло застать их цветение, продолжающееся около двух недель. С каждой ветки свешивались тройные махровые цветки величиной с футбольный мяч. Хотя сейчас лепестки уже начинали увядать и опадать, осыпая восхищенных туристов ароматным конфетти.
Адам одобрительно улыбнулся гондольеру, когда тот замедлил движение лодки, давая возможность своему пассажиру насладиться прекрасным видом и ароматом местных деревьев. По обеим сторонам канала Ровиго располагались самые роскошные галереи и магазины. В закрытых темными стеклами витринах выставлялось не более одного вида товара, каждый из которых и сам мог считаться произведением искусства. Неподалеку над красными черепичными крышами возвышался удивительный крученый шпиль неоготического собора Святого Павла, похожий на космическую ракету предшествовавшей Содружеству эпохи.
Канал Ровиго закончился на пересечении с каналом Клейд. Под последней парой деревьев вентури они подождали, пока пройдет большой туристический катер с кондиционерами и застекленной крышей. К неудовольствию гондольера, волны зашлепали по бортам. Большая часть его разговоров во время прогулки состояла из резкой критики любых средств передвижения, имеющих двигатели. Адам осмотрел канал Клейд. Широкая водная гладь плавно уходила в сторону, и перед самым поворотом едва виднелась задняя стена галереи Нистол. На этом участке можно было насчитать едва ли десяток лодок — пара гондол, водное такси да несколько грузовых катеров. По тротуару на одной стороне прогуливалась группа туристов, даже кафе были почти пустыми…
— Стой! — внезапно прошипел Адам.
Гондольер, уже поднявший шест, чтобы оттолкнуться и пройти в канал, посмотрел на него с удивлением.
Путь свободен, — возразил он.
Назад. Не суйся в канал Клейд. Понятно? Не выходи туда. Вези меня обратно к станции монорельсовой дороги.
Адам достал из кармана пачку денег и вытащил сотню анаконских долларов.
При виде купюры лицо гондольера прояснилось.
Конечно. Все понятно. Вы капитан, я только двигатель.
Он изменил угол наклона шеста и погрузил его в мутную воду. Нос гондолы медленно развернулся, и они поплыли обратно по каналу Ровиго. Скорость лодки не намного превышала скорость пешехода, и хрустящие лепестки по-прежнему осыпались на одежду Адама. Он не стал оглядываться, это было бы неразумной слабостью. Он точно знал, кто сидел в том кафе. После долгих лет противодействия он мог узнать профиль главного следователя Мио с любого расстояния и под любым углом. Ее не мог замаскировать даже светлый парик и огромные темные очки. Ее фигура, ее движения… А этот костюм! Кто еще наденет деловой костюм в разгар сиесты Венецианского Побережья?
Он постепенно осознал, как близко был к концу… всего, и теперь руки начали дрожать. Наверное, ему сопутствовала вся удача, оставшаяся в жизни. Если бы он смотрел в другую сторону… Если бы Мио не была на дежурстве именно в этот час…
Да, в результате клеточного перепрофилирования его лицо вытянулось и потемнело. Но это могло сработать с кем угодно, только не с Паулой Мио. Она узнает его так же легко, как и он ее. Им друг от друга никогда не спрятаться.
Он вошел в галерею Нистол через главный вход, понимая, что Агентству станет известен его облик. Его это не волновало.
В вестибюле он увидел сводчатый кирпичный потолок, покрытый белой краской, и выложенный каменными плитами пол. До превращения в галерею здесь был обычный складской ангар, идеально подошедший для экспозиции электронно-кинетических шедевров. За столом перед дверью из затемненного стекла, ведущей в галерею, сидела администратор — потрясающе красивая женщина с телом сильфиды, белоснежной кожей и золотисто-рыжими волосами, спускавшимися до середины спины. Ее тонкое изумрудное с коричневым платье было достойно подиума лучших модельеров. Дежурная улыбка быстро сменилась кокетливой.
Могу я вам чем-нибудь помочь?
Нет.
Он выстрелил ей в висок микродротиком из ручного диспенсера. Мгновенная смерть в результате импульса вызвала окоченение, и женщина осталась сидеть на своем месте — если бы кто-нибудь заглянул с улицы, то увидел бы обычного сидящего за своим столом администратора.
Эл-дворецкий подключил его к системе охраны, и после недолгой борьбы программ он овладел контролем над всей электроникой. Одновременно в его теле активировались защитные и оружейные системы, приведя организм в полную боевую готовность. Он отключил сеть галереи от планетарной киберсферы, затем деактивировал внутреннюю систему защиты. Замок входной двери защелкнулся. Все аварийные выходы тоже закрылись, разделив галерею на изолированные отсеки. Датчики, подключенные теперь непосредственно к его виртуальному зрению, показывали местонахождение немногочисленных посетителей, хоть он и знал, что по меньшей мере в трех залах датчиков нет.
В первом зале экспонировался ЭК-грифон с туловищем из тонких листов меди, инкрустированных драгоценными камнями. Его плавные изящные движения обеспечивались целой системой мелких шестеренок и микропоршней — как будто Леонардо да Винчи оживил свое произведение при помощи разноскоростного двигателя. Вокруг грифона прохаживалась пожилая пара, громко выражая свое восхищение его отдельными деталями. Он застрелил их обоих из ионного пистолета и направился во второй зал. Вслед ему раздался громкий протяжный крик грифона.
На втором этаже на всю длину пятого зала растянулась единственная полоса из деталей какого-то самолета. Все детали были в разной степени повреждены и при подаче энергии начинали дергаться, как подстреленные птицы. Вдоль полосы пробегали волны, каждый раз отличавшиеся по интенсивности. В зал вошел сотрудник галереи, странные звуки, доносившиеся из четвертого зала, привлекли его внимание и заставили недоуменно нахмуриться.