И каждого члена экипажа мучил один и тот же вопрос: было ли на противо­положной стороне Темной Крепости соответствующее отверстие?

— У нас нет возможности провести что-либо через центр мимо колец, — сказал Танде. — Можно попытаться, если запрограммировать спутник на полет в обход центра, вдоль наружной сферы. Но он должен работать автономно, по­скольку у нас не так уж много спутников, чтобы образовать ретрансляторную цепочку.

Это напрасная трата времени, — возразил Оскар. — Я не верю, что там есть еще один выход. В противном случае, установка барьера была бы бессмыс­ленной.

Я тоже так думаю, — поддержал его Уилсон. — Но посмотреть надо. Анна, запрограммируй «Галилей» для запуска.

Полет занял три дня. По возвращении спутника в зону связи результаты работы сенсоров показали, что внешняя оболочка напротив отверстия была цельной — спутник обследовал более двадцати тысяч квадратных километров. Уилсон приказал дозаправить его и снова отправить в полет. За семь вылетов была обследована вся полусфера по ту сторону барьера: ней не оказалось ни отверстий, ни каких-либо других проходов к плененной звезде.

Через три месяца после обнаружения Темной Крепости Уилсон пригласил Оскара и Танде в свою каюту на совещание по поводу дальнейшей судьбы мис­сии.

Я хочу знать, сможем ли мы добиться от Темной Крепости чего-то еще, — обратился он к Танде.

Вы шутите? — удивленно воскликнул Танде. — Тут кладезь информации из области экзотической физики — больше, чем вся база данных, накопленная человечеством, с тех пор как Ньютону на голову упало яблоко.

В этом я не сомневаюсь. Но теперь, когда мы идентифицировали основные элементы, что вы реально можете добавить к нашим сведениям о барьере? Я имею в виду, что нам до сих пор неизвестно, генератор ли это.

Таково логическое заключение.

Признаю. Но можете ли вы это доказать? И, что более важно, можете ли вы это доказать при помощи имеющихся на борту сенсоров и инструментов?

Танде саркастически хмыкнул, но затем неохотно кивнул:

Нет. Ни в малейшей степени. Как вы и сказали, мы в состоянии перечис­лить, что здесь находится. Но взаимосвязь и определяющая функция… На данный момент проект потребовал бы усилий всех современных теоретиков на протяжении пары следующих веков. Нам нужен большой корабль, а еще луч­ше — постоянная база вроде Высокого Ангела с такими же производственными мощностями. И только при условии цепочки червоточин для обеспечения не­обходимых ресурсов мы могли бы надеяться решить эту загадку.

Исключено, — заявил Оскар. — Вернее, так должно бы быть. Но с поли­тической точки зрения вы открыли источник проблем в эзотерической физике. На необходимое финансирование надеяться нельзя.

Найджел Шелдон поймет, — сказал Танде.

Да, он поймет, — согласился Уилсон. — И он больше, чем кто-либо другой, сделал для осуществления этого полета. Но даже ему не под силу получить со­гласие всего сената Содружества на финансирование проекта. Если бы мы вы­яснили причину возведения барьера, хоть какой-нибудь намек на угрозу Со­дружеству, мы могли бы рассчитывать еще на одну или две миссии, но не более того. Но перед нами тайна, а мы уже давно привыкли жить с тайнами. Пона­чалу они волнуют и поражают нас, затем мы учимся жить с ними. Со временем мы даже прекращаем попытки их разгадать. Вспомните сильфенов. Почему в их мирах не работает электроника? Как, черт побери, они путешествуют от звезды к звезде? Мы придумали легенду о тропах в их лесах, ведущих в другие миры. В это верят те, кто ищет волшебство. Более практичные люди считают, что сильфены распространились по Галактике на космических ковчегах много тысяч лет назад. Но мы смирились с этой загадкой, и она нас больше не волнует. И теперь, насколько мы можем судить, барьер, при всей его грандиозности, тоже не должен нас волновать. Здесь нет боевых флотилий чужаков, готовых раз­нести Землю на куски и украсть наших женщин и наше золото. Это еще один непостижимый артефакт, на осмысление которого уйдет несколько столетий. А потом настанет день, когда мы придем сюда и посмеемся над своей недогад­ливостью.

Вы собираетесь повернуть корабль назад? — догадался Танде.

Не сразу. Но мы и в самом деле посвятили Темной Крепости достаточно времени. Если у вас нет альтернативных предложений, я намерен продолжить облет барьера вдоль периметра. Если мы больше ничего не обнаружим, иссле­дуем полюса, как и планировали раньше. Кроме того, мы могли бы осмотреть и Бету Дайсона. Уже после этого я бы предложил отправиться домой.

Поддерживаю, — сказал Оскар. — Руководители групп уже задавали во­просы о продолжительности дальнейших исследований. Никто не жалуется, но я полагаю — пора двигаться дальше.

Они оба посмотрели на Танде.

Хорошо, — сказал он. — У нас и так достаточно информации, чтобы занять все университеты лет на десять. Но я молю Бога, чтобы вы ошиблись относи­тельно следующей стадии проекта. Овладение технологиями Темной Крепости поднимет человечество до невероятных высот. Мы выйдем за пределы галакти­ки. Да что там говорить, нашим достижениям не будет предела.

Анна начала переводить спутники на ручное управление и стала осторожно поднимать их наверх, тщательно направляя по запутанному лабиринту четырех решетчатых сфер. Из тридцати семи запущенных аппаратов девять спутников были потеряны либо в самом центре сооружения, либо из-за обрыва связи. Как только последний спутник оказался на борту, Ту Ли вывела «Второй шанс» в гиперпространство и задала скорость, при которой кольцевой маршрут вокруг барьера закончился бы через пять дней.

Сигнал тревоги вырвал Уилсона из объятий спокойного сна. В каюте авто­матически зажегся свет, и капитан заворочался в постели, стараясь хоть немно­го прикрыть глаза. Анна со стоном зажмурилась.

Что за черт… — проворчала она.

На капитанском мостике объявлено чрезвычайное положение, — доложил Уилсону его эл-дворецкий.

Проклятье!

Он скатился с койки и метнулся к выходу. В виртуальном поле зрения вспыхнули многочисленные иконки, но сосредоточиться на них в коридоре, да еще на бегу, было невероятно трудно. К счастью, конструкторы корабля не из­менили давней морской традиции, и каюта капитана находилась близко к рубке.

Пиктограммы статуса не сигнализировали о физическом повреждении ко­рабля, и гипердвигатель работал нормально. О нападении извне сведений тоже не было. Значит, немедленное крушение «Второму шансу» еще не угрожает. Перед открывающейся дверью рубки Уилсон заставил себя немного успокоить­ся. И только тогда он обратил внимание на показания сенсоров. Луч гисрадара прошел сквозь барьер.

Черт!

На его возглас обернулись немногочисленные дежурные ночной смены.

Это началось пару минут назад, — сообщил Оскар, поднимаясь из-за ко­мандного пульта. — Я приказал остановить корабль.

Уилсон, усаживаясь на свое место, взглянул на экраны.

Мы все еще в червоточине?

Да, сэр.

Хорошо. Ту Ли, приготовиться к выходу, но не раньше, чем я скажу.

Есть, сэр.

Оба экрана транслировали изображение барьера, получаемое гисрадаром. Его поверхность больше не была стабильной, она прогибалась внутрь, словно подвергалась бомбардировке ракетами. Уилсон прикинул масштаб: если при­чина колебаний в снарядах, они должны иметь размер газового гиганта. Враж­дебная сила! Причина возведения барьера.

Астрофизики, можете сказать, чем вызваны изменения?

Нет, сэр, — с готовностью ответил Бруно. — Ни малейшего понятия.

Снаружи есть что-то еще? Корабль? Какая-нибудь система вооружений, способная вызвать колебания?

Ничего, — доложила Сэнди Ланьер из-за своего пульта. — Гисрадар реги­стрирует чистое пространство на тысячу а. е. по эту сторону барьера.

Уилсон хмуро уставился на экран. Флуктуации усиливались. Определить, что там происходит, сидя в сторонке, никак не удастся. Пора принимать решение.

Оборона, активировать силовые поля. Надо посмотреть, что там случи­лось.

Пришли люди из дневной смены. Они занимали места за свободными пуль­тами или же становились рядом с ночными дежурными. Уилсон вспомнил, что такое же неподдельное волнение царило и на «Орле-2» перед подготовкой к посадке. Он непроизвольно вытер руки о свою помятую белую футболку и убрал со лба пряди растрепанных волос; ноги ниже края его шортов уже на­чали прилипать к кожаному сиденью. Он на мгновение задумался, не пойти ли переодеться для такого важного в истории полета момента (бортовые сенсоры ведут непрерывную запись), но ведь половина экипажа одета примерно так же. А, ну их всех!…