Она решила сделаться приятельницей Яны. Находясь сама в одиночестве в эти дни политического напряжения, она большую часть дня проводила с ней. При этом она открыла, что в душе молодой девушки кроется какая-то загадка.

Яна возилась за столом, который стоял у одного из больших створчатых окон. Выдвинув ящик стола, она рылась в лежащих там мелочах, словно ища чего-то. Диана видела, как она вынула моток шерсти и книгу, неуверенно положила их на стол и затем взяла из ящика газетный лист. Это была старая, во много раз сложенная газета и какая-то заметка в ней была отчеркнута цветным карандашом.

Яна сидела за столом, слегка наклонившись вперед. ее взгляд был устремлен на газету. Мечтательное, рассеянное выражение, которое Диана так часто подмечала в последние дни, лежало на ее лице. Внезапно это лицо потемнело. Глаза остановились на каком-то сообщении этой газеты; казалось, она усиленно размышляет, ищет чего-то — какое-то воспоминание, слово, имя, которых не может вспомнить. Усиленное размышление словно причиняло ей физическую боль.

Диана Мейтланд увидела перемену и обратилась к ней.

— Что с вами, Яна?

Яна опустила газету и провела рукой по лбу.

— Линней… Линней…

— Яна, что с вами? Что составляет для вас Линней?

Когда Диана произнесла это слово, Яна встала, как сомнамбула. У нее срывались отдельные бессвязные слова.

— Линней… пожар… развалины… все погибли..:

Диана Мейтланд стояла в немом изумлении.

— Нет, Яна… они живы.

— Живы?.. Линней… свадьба… моя свадьба… Атма… Эрик Трувор…

Диана Мейтланд, тяжело дыша, опустилась в кресло. Ее глаза не отрывались от губ Яны, повторявшей:

— …моя свадьба…

— С Эриком Трувором?

— Нет… Нет… с…

— С кем?

Яна не могла вспомнить имени своего мужа. Силясь вспомнить, она наморщила лоб.

— С Логг Саром?

— Сильвестр!.. — сорвался крик с губ Яны. — Сильвестр!.. Сильвестр!.. Где он?

Диана подошла к Яне и отвела ее на кровать.

Сильное рыдание потрясло Яну. Когда она открыла глаза, ее взгляд изменился. Он уже не был мечтателен, но ясным и решительным.

— Сильвестр! Я снова найду его!

— Что вам Сильвестр?

— Это мой муж.

Мысли Дианы лихорадочно работали. Что это? Что сделал доктор Глоссин? Какое преступление совершено над этой девочкой? Диана Мейтланд осыпала доктора самыми жестокими упреками. Как мог он ввести в ее дом жену Логг Сара в качестве своей племянницы? Каким образом она попала в его руки?

Яна вспомнила все происшедшее. Она рассказала, как озабоченная судьбой Сильвестра, отправилась из Дюссельдорфа в Линней и нашла там развалины, как доктор Глоссин, непонятным для нее самой образом внезапно появился перед нею, как она безвольно должна была последовать за ним.

— Твой Сильвестр жив, Яна! И его друзья тоже. Лорд Гораций сказал мне это. Наши станции должны радиографировать их приказы.

— Он жив… Я слышу… Я охотно верю в это. Но он не знает, где я. В бессмысленном волнении я пренебрегла его указаниями и убежала. Он напрасно ищет меня, не может дать мне вести о себе.

Леди Диана скоро выяснила, каким образом происходили раньше их беседы. Но маленький телефон исчез, вероятно, остался где-нибудь в Линнее, когда доктор Глоссин, услышав голос Сильвестра, испугался лучеиспускателя и отбросил аппарат, как раскаленное железо. Таким образом действие аппарата было уничтожено и переговариваться нельзя было по-прежнему.

Оставался только обычный государственный телеграф, возможность отправить телеграмму таким путем. Обычно это являлось простым делом, но теперь, благодаря войне и цензуре это было трудной, почти неразрешимой задачей. Диана Мейтланд взялась выполнить ее.

Воздушное сообщение на британских островах было запрещено вследствие военных действий. На своем быстром автомобиле она лично отправилась в Клиффтен, разыскала заведующего станцией и долго разговаривала с ним. Она просила и угрожала, пока сопротивление служащего не было сломлено, пока он не отступил от буквы закона и не принял короткую телеграмму. Леди Диана оставалась возле него, пока телеграмма не была переписана и готова для отправки. Она стояла рядом с ним, когда автомат стал поглощать бумажную полоску, рычаги заплясали и контакты застучали, когда первые слова телеграммы «Яна — Сильвестру» по электрической волне ринулись в пространство. Она продолжала стоять, пока бумага трижды прошла через аппарат.

На седьмой день после катастрофы заключенные решились действовать. Медленно выпустили они сжатый воздух из горы. Эрик Трувор стоял у клапана, глядя на указатель давления. В нижнем коридоре, наблюдая за водой, стоял Сильвестр с микрофоном у рта, готовый поднять тревогу, если лед не выдержит, гора опустится, хлынет вода.

Воздух вырвался с легким свистом. Стрелка манометра медленно опустилась, только на несколько делений превышая нулевое положение. Эрик Трувор прислонился к ледяной стене и прижал ухо к ее поверхности, чтобы как можно скорее услышать всякий треск льда.

Все было по-прежнему спокойно. Слышен был только постепенно ослабевающий свист вырывающегося воздуха. Стрелка остановилась на нуле. Давление выравнялось. Гора стояла без поддержки сжатого воздуха.

Маленький лучеиспускатель прорыл новый выход. Теперь важнее всего было привести в порядок антенны, восстановить связь с внешним миром. Антенна на склоне горы осталась в целости, только связь с аппаратами порвалась при катастрофе. Для ее восстановления понадобилось десять минут. Как только оказался на месте последний винт, ожили аппараты, пребывавшие эти дни в состоянии мертвенного покоя. Застучали рычаги, завертелись колеса, и покрытые телеграфными значками бумажные полосы выбегали из-под колес, принося известия из Америки, Европы, Индии и Австралии.

Война разразилась. Английский и американский воздушный военный флот встретились в разных местах земного шара, английский боевой флот покинул свою гавань, чтобы напасть на восточный берег Америки. Американский флот вышел ему на встречу. Через сутки должна была разразиться грандиозная битва среди Атлантического океана.

Вопрос, который так часто в эти дни невольного покоя задавал себе Эрик Трувор, был решен, решен именно так, как он опасался в бессонные ночи.

Он чувствовал, что его идеалы рушатся. Люди ничего не делают ради идеала. Тот, кто обладает властью, пользуется ею без оглядки. Его предупреждения не нашли отклика. Они будут повиноваться ему только в том случае, если он подкрепит свои приказы огнем и мечем.

Решительный час настал. Если он хотел выполнить намерение, в котором видел свое призвание, он должен был теперь выступить. Необходимость этого стала ему ясна.

Он не мог больше вытерпеть в ледяных пещерах. Он выскочил на свободу, побежал по снегу и ледяным глыбам, пламеневшим в лучах заходящего солнца. Потом остановился. Он боялся решения и ответственности.

За ледяным выступом ветер намел кучу свежевыпавшего снега. Он опустился в нее, чувствуя, что белые хлопья приникают к нему, словно лебяжий пух. Его охватила слабость, глубокий страх. Потом он успокоился.

Что если он останется здесь лежать, уснет теперь? Добровольная смерть избавит его от ответственности… Сколько времени понадобится, чтобы арктический мороз усыпил его вечным сном?.. Как хорошо должно быть уснуть, перейти в мир забытья и вечного покоя!..

Но вдруг одним прыжком вскочил он на ноги.

Спасаться от судьбы? Трусливо уйти из жизни? Нет, никогда!!

Его лицо выражало железную волю.

Спокойно и твердо направился он к горе, и прошел по коридорам в комнату, где стояли большие аппараты. Красный солнечный свет, проникая через зеленоватые ледяные стены, наполнял помещение волшебным светом. Полная тишина, господствовавшая в этом царстве вечных льдов, прерывалась только тихим тиканьем радио.

Сильвестр сидел в легком кресле перед одним из аппаратов. Он неподвижно держал в руке бумажную полосу, словно не был в силах оторваться от какого-то сообщения.