эту травму, потому что она тормозит меня. Я хватаю шорты, спрятанные в моем
шкафчике, и надеваю их как можно быстрее, опираясь о стену для поддержки. Когда я
вновь принимаю вертикальное положение, то захлопываю дверцу шкафчика и
направляюсь к соседней комнате.
Я ударяю по другому выключателю, и главный оперативный центр оживает.
Компьютер издает звуковой сигнал и вспыхивает, когда программа загружается; я
пробегаю пальцами по клавиатуре.
Мы используем эти комнаты для моделирования.
Мы управляем технологиями для создания окружающей среды и событий, что
существуют исключительно в разуме человека. Но не только это. Мы также в состоянии
создать целостную структуру, а также управлять отдельными деталями. Звуки, запахи,
ложная уверенность, паранойя. Первоначально программа была разработана для оказания
помощи солдатам в их особых миссиях, но также для помощи со своими страхами,
которые могут возникнуть на поле боя.
Я использую ее в собственных целях.
Я приходил сюда и раньше, еще перед тем, как она прибыла на базу. Это было моим
безопасным пространством; моим единственным побегом от окружающего мира. Мне
только жаль, что я пришел не в униформе. Эти шорты накрахмаленные, в них неудобно, а
полиэстер вызывает зуд и раздражение. Но шорты обработаны специальным химическим
веществом, что реагирует на мою кожу и сенсорные датчики; это помогает чувствовать
меня, испытывать в многократных размерах, не натыкаясь на реальные или физические
барьеры, как это случается в естественной среде. И для того, чтобы процесс проходил
более эффективно, я не должен носить на себе почти ничего. Камеры
гиперчувствительные к температуре тела, и работают лучше, когда контактируют с
синтетическими материалами.
Я надеюсь, что эта деталь будет доработана впредь.
Центральный процессор выдает информацию; я быстро ввожу код доступа, что
позволяет мне просмотреть историю прошлых сеансов. Через плечо я наблюдаю за тем,
как компьютер обрабатывает данные; я смотрю на недавно отремонтированное
двухстороннее зеркало, что ведет в основную камеру. Я все еще не могу поверить, что она
сломала стену из стекла и бетона, и осталась невредимой.
Невероятно.
Машина издает сигнал дважды; я поворачиваюсь назад. Программы, находящиеся в
моем пользовании, загружены и готовы к запуску.
Ее файл в самом верху списка.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь избавиться от воспоминаний. Я не жалею, что
позволил ей пройти через этот ужас; я не знаю… но она никогда не позволила бы себе
потерять контроль, а я нашел эффективный метод… чтобы она смогла узнать собственное
тело. В конечно итоге, я действительно считаю, что помог ей, как и собирался сделать. Но
я не хочу, чтобы она тыкала мне в лицо пистолетом, а после выпрыгивала через окно.
Я еще раз вдыхаю, медленно успокаиваясь.
И выбираю тот момент, когда привел ее сюда.
Глава 16
Я нахожусь в главной камере.
Сталкиваюсь лицом к лицу с самим собой.
Это просто моделирование. На мне все та же одежда, те же волосы, и даже покрытие
пола не изменилось. Мне ничего не остается, кроме как создать клона самого себя и
вручить ему пистолет.
Он, не переставая, смотрел на меня.
Один.
Он поднимает голову.
- Готов? – спрашивает он, а затем делает паузу. – Боишься?
Мое сердце начинает учащенно биться.
Он поднимает руку, слегка улыбаясь.
- Не волнуйся, - говорит он. – Все сейчас закончится.
Два.
- Еще немного, и я уйду, - проговаривает он, тыча пистолетом в мой лоб.
Мои ладони потеют. Пульс учащается.
- Все будет в порядке, - лжет он. – Я обещаю.
Три
Выстрел.
Глава 17
- Ты уверен, что не голоден? – интересуется у меня отец, продолжая жевать. – Еда
действительно неплохая.
Я чуть сдвинулся, продолжая сидеть на стуле. Сосредоточил свое внимание на
складках штанов, что на мне.
- Хм? – произносит он. Я на самом деле ощущаю его улыбку.
Я осознаю причину присутствия солдат, которые стоят вдоль стены. Он всегда держит
их настолько близко, чтобы те всегда оставались в конкуренции друг с другом. Их первым
заданием было определить слабое звено среди одиннадцати человек. А самый
убедительный довод – избавиться от цели.
Мой отец находит такие методы забавными.
- Боюсь, что не голоден. Из-за лекарства, - я лгу, - у меня нет аппетита.
Ах, - он вздыхает. Слышу, как он положил столовые принадлежности. – Конечно. Как
неловко.
Я молчу.
- Оставьте нас.
Только два слова, а его люди уже исчезли в мгновение. За ними закрылись двери.
- Посмотри на меня, - проговаривает он.
Я поднимаю взгляд, глаза лишены эмоций. Я ненавижу его лицо. Я терпеть не могу
так долго смотреть на него; мне не нравится быть под влиянием такого бесчувственного,
как он. Его не мучает то, что он делает, или как живет. На самом деле, он пользуется этим.
Он стремится к силе; он думает, будто непобедим.
И, в некотором роде, он прав.
Я пришел к выводу, что самый опасный человек в этом мире тот, кто не чувствует
угрызения совести. Тот, кто никогда не просит прощения и, следовательно, не ищет его.
Потому что, в конце концов, наши эмоции делают нас слабыми, не действия.
Я отворачиваюсь.
- Что ты нашел? – спрашивает он без прелюдий.
В уме тут же всплывает блокнот, лежащий в моем кармане, однако я не двигаюсь. Я не
рискую даже вздрагивать. Люди редко осознают, что лгут они устами, но правда всегда
остается в их глазах. Оставьте человека в комнате с чем-то, что он должен спрятать, а
затем спросите его, где он спрятал эту вещь; он скажет, что не знает; что вы спрашиваете
не того человека; но его взгляд почти всегда будет устремлен в нужном направлении. И
сейчас я осознаю, что мой отец наблюдает за мной, ожидая, куда я посмотрю, или, что
скажу в следующий момент.
Я расслабляю свои плечи и медленно, почти незаметно делаю вдох, чтобы успокоить
сердцебиение. Я не отвечаю, делая вид, что задумался.
- Сын?
Я поднимаю взгляд, имитирую удивление.
- Да?
- Что ты нашел, когда обыскивал ее комнату сегодня?
Я выдыхаю. Качаю головой и откидываюсь на спинку кресла.
- Разбитое стекло. Растрепанная кровать. Ее шкаф полностью открыт. Она взяла
только несколько туалетных принадлежностей, немного одежды и нижнего белья. Все
остальное оставалось на своих местах.
Ничего из этого не было ложью.
Я слышу, как он вздыхает. Он отталкивает от себя тарелку.
Я ощущаю жжение в верхней части моей ноги, которое вызвал ее блокнот.
- И ты говоришь, что не знаешь, куда бы она могла отправиться?
- Я знаю только то, что она, Кент и Кишимото должны быть вместе, - отвечаю я. –
Дэлалью говорит, что они угнали машину, но ее след пропал в заброшенной области. Мы
отправили туда патруль, обыскивали все в течение нескольких дней, но ничего не нашли.
- И где, - спрашивает он, - ты планируешь продолжить поиски? Как думаешь, могли
ли они перейти в другой сектор?
Его голос понижается. Он развлекается.
Я смотрю на его улыбающееся лицо.
Он задает мне эти вопросы, просто чтобы проверить меня. Его собственные ответы,
собственное решение уже давно подготовлено. Он хочет посмотреть, как я потерплю
неудачу, ответив неправильно. Он пытается доказать, что без него я принимал
неправильные решения.
Он просто смеется надо мной.
- Нет, - отвечаю я твердым, ровным голосом. – Я не думаю, что они бы сделали что-то
настолько идиосткое, как переход в другой сектор. У них нет ни доступа, ни средств, ни
возможностей. Оба тяжело ранены, быстро теряют кровь и находятся слишком далеко от