Я ослабляю галстук, включаю ноутбук и приступаю к делам.

В День независимости я захожу к Элизе и застаю ее на кухне, говорящей по телефону. Подруга указывает на холодильник. Там стоит графин с охлажденным чаем, я беру из шкафчика стакан и наполняю его. Делаю глоток. Чай просто ледяной, с нотками лимона, все как я люблю.

– Клер! – Наконец Элиза вешает трубку и обращается ко мне. – Ты отлично выглядишь.

Она оценивающе смотрит на мой белый топ, струящуюся белую юбку до колен и босоножки. Как только я встречусь с детьми, на одежде сразу появятся грязные и липкие отпечатки рук, но пока мой наряд девственно чист. Сегодня днем я ходила в парикмахерскую подровнять кончики, теперь мои волосы сияют, спускаясь до талии. Широкополая шляпа с мягкими полями и серебряные браслеты дополняют наряд.

– Спасибо, – говорю я. – Мне хотелось какого-то разнообразия.

Наверняка завтра я по-прежнему буду в шортах и майке, но я уже давно никуда не наряжалась, почему бы и нет?

Делаю еще глоток чая и сажусь на барный стул. Наши дети, как всегда, участвуют в ежегодном параде в День независимости: Джош и Трэвис с их отрядом бойскаутов, а Джордан – от танцевальной студии. Поскольку Крис в праздник не работает, они со Скипом вызвались отвезти детей на парад, затем пройти с ними все шествие, а с нами встретиться по окончании. Все массовые развлечения устраиваются в парке, в самом конце маршрута, по которому движется парад. Дети с радостью ждут возможности прокатиться на колесе обозрения и других аттракционах.

Элиза берет из шкафчика стакан, достает из холодильника открытую бутылку «Совиньон блан», наливает себе немного и отпивает.

– Ты делала тест? – спрашиваю я, когда она опускается на барный стул рядом со мной.

– Не было нужды, – качает подруга головой. – Месячные пришли на день раньше.

Нет никаких медицинских показаний, по которым Элиза не могла бы забеременеть, так что каждый месяц она не оставляет надежд. Подруга решительно настроена завести еще одного ребенка, перепробовала уже все: от зачатия в пробирке до акупунктуры и медитации. Скип пытается убедить жену не поддаваться панике, он уже несколько раз намекал, что, может, таков Божий замысел и у них и так уже полная семья. Но Элиза остается глуха к его словам. Если ей удастся забеременеть, то неважно, как она говорит, будет ли это мальчик или девочка, главное, чтобы ребенок был здоровым. Однако ее желание родить дочку чуть ли не осязаемо, его буквально можно потрогать.

Мы приканчиваем напитки и отправляемся в парк, ставим стулья в переднем ряду, в самом конце парадного шествия, чтобы сразу же забрать детей после окончания марша. Жара сегодня терпимая, на небе ни облачка. Идеальная погода для парада.

Пока ничего интересного не происходит. На пледе вместе с матерью сидят двое малышей и машут флажками, мимо проходит группа девочек лет десяти-двенадцати, их щеки разрисованы красными, белыми и синими звездами. До нас доносится грохочущая музыка, идущая от каруселей, и запах свежего попкорна.

Двое полицейских прислонились к патрульной машине и разговаривают. Один из них, высокий и темноволосый, кажется мне знакомым.

– Помнишь, я говорила тебе про полицейского, который остановил меня в прошлом месяце за сломанную фару? – обращаюсь я к Элизе.

– Про невероятно симпатичного полицейского? – уточняет она.

– Да. Я почти уверена, что это он, возле машины. Брюнет.

От яркого солнца Элиза ставит ладонь козырьком, прикрывая глаза, и смотрит в сторону патрульных.

– Ничего себе, ты не шутила. Он очень привлекательный.

– Знаю. Могу представить, сколько непристойных предложений он получает за рабочий день.

– Уверена, его уже ничем не удивишь.

Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что темноволосый полицейский смотрит в нашу сторону. Даже слегка щурится, будто пытается разглядеть лица.

– С кем ты общалась, когда звонила в полицейский участок по поводу дорожных знаков ограничения скорости? – спрашивает Элиза.

– Не знаю. Наверное, с диспетчером.

Я позвонила в полицейский участок после того, как мы с Бриджет во время утренней прогулки натолкнулись на мчащуюся машину. Мы еле успели отскочить на тротуар, когда мимо на всей скорости пронесся автомобиль, совершенно нас ошарашив.

– Черт тебя дери! – завопила Бриджет. – Сбрось обороты!

Сидящий за рулем подросток показал ей средний палец, и мы ответили тем же, размахивая обеими руками для пущего эффекта.

– Да уж, – усмехнулась Бриджет. – Показали мы ему. – Она закатила глаза, осознавая нелепость и неэффективность наших действий. – Вот когда на улице собьют ребенка, все перестанут смеяться.

Мрачная перспектива.

– Я сказала Элизе, что здесь нужен знак ограничения скорости, – проговорила я. – Позвоню и узнаю, что можно сделать.

– В районе, где живет моя сестра, такой есть, – ответила Бриджет. – Говорит, что это помогло.

Я позвонила в полицейский участок и узнала, что мы не единственные, кому понадобился такой знак. Видимо, спрос на них был больше того, что полиция могла выделить, поэтому нас поставили на очередь. Неизвестно, сколько пройдет времени, пока мы получим этот знак.

– Как думаешь, а если нам поговорить с кем-то напрямую? – спросила Элиза, указывая в сторону полицейских. – Объяснить, какой серьезной стала ситуация с превышением скорости. Может, они смогли бы слегка поторопить нашу очередь.

– Возможно, – ответила я. – За спрос денег не берут.

Я следую за Элизой к месту, где стоят патрульные. Они тотчас же замолкают. Брюнет улыбается: несомненно, это тот самый, кто останавливал меня.

– Добрый день. – Элиза протягивает руку. – Я Элиза Сэйджер.

– Дэниел Раш, – отвечает он на рукопожатие.

– А это моя соседка Клер Кэнтон, – представляет меня Элиза.

– Приятно познакомиться, – пожимаю я его руку.

Офицер, стоящий рядом с Дэниелом, на вид пенсионного возраста, с невыразительными чертами лица и жидкими рыжеватыми волосами. Его кожа усеяна конопушками, а может, это старческие пигментные пятна.

– А это офицер Эрик Спиннер, – говорит Дэниел.

– Рад познакомиться, – говорит полицейский, пожимая нам руки.

До нас долетают громкие выкрики, и оба офицера поворачивают голову в сторону группы шумных подростков. Пара ребят обменивается оскорблениями, от их выражений я даже вздрагиваю. Дэниел замолкает, прислушиваясь к ним, а затем делает шаг вперед.

– Я разберусь, – останавливает его офицер Спиннер и сам направляется к компании.

– Возможно, вы меня не помните, – говорю я, – вы остановили меня около месяца назад за перегоревшую фару.

– Я вас помню, – кивает Дэниел. – Вы позаботились о своей машине?

– Да.

– Хорошо, – улыбается он.

– У нас есть вопрос, и мы подумали, вы могли бы нам помочь.

– Спрашивайте. В чем проблема?

– Мы живем в Рокленд-Хиллз, и на нашей улице явно пренебрегают скоростным режимом. Я позвонила в полицию, и нас поставили на очередь на получение знака по ограничению скорости. Вы не знаете, сколько времени обычно занимает эта процедура?

– Сколько вы уже ждете? – спрашивает Дэниел.

– Не очень долго, – признаюсь я. – Недели две. Мне просто любопытно, сколько обычно занимает эта процедура.

– По-разному, – отвечает он. Затем открывает дверцу машины, нагибается и достает визитку и ручку. – Какой у вас адрес? Посмотрим, что я могу сделать.

– Вы серьезно? Было бы здорово. Спасибо.

Я диктую ему свой адрес, он записывает и кладет визитку в карман.

– Не беспокойтесь, – говорит он.

Полицейский внимательно окидывает толпу взглядом слева направо, однако тело его совершенно расслаблено. Он стоит, непринужденно прислонившись к машине.

У Элизы звонит телефон, и она достает его из кармана.

– Это Скип, – говорит она и отходит на несколько шагов, чтобы ответить. – Я сейчас вернусь.

Мы с офицером остаемся наедине. Испытывая неловкость, я начинаю с ним прощаться.