— Да, Виктор так и говорил. Надеюсь, ты не возражаешь, что я подсунула тебе эту опись? Я люблю во всем порядок. Когда-то, кстати, сама работала секретарем… давно это было, в те дни я еще на своих ногах ходила и все пальцы были при мне.

Она вытягивает вперед левую руку. Безымянного пальца нет до основания. Шрам очень аккуратный, гладкий, кожа белая, на вид здоровая, но Эльзу все равно мутит. Начинает кружиться голова.

Неужели она упадет в обморок?

Нет. Джемма предупредительно наливает ей глоток бренди.

— А ты живешь с родителями, Эльза?

— Нет. Я поссорилась с ними.

— Почему?

— Из-за Виктора.

— О, Господи!

— А живу я с Виктором. У нас квартирка в глубине салона. Мы любим друг друга. Он замечательный человек и совсем не старый. Отказался от всего — от семьи, от дома, от прежней работы, вообще, всю жизнь начал сначала. Ради того, чтобы вести собственное дело, и сейчас отказывает себе во всем.

— Ты тоже?

— Нет.

Джемма задумывается, потом произносит:

— Для человека, который во всем себе отказывает, у него слишком большая машина.

— Она нужна ему для работы.

— Я просто процитировала слова бедняжки Дженис, которая даже такие простые вещи, как выплата кредита, переживала ужасно, — щебечет Джемма и без перехода спрашивает: — Ты останешься на весь уик-энд, Эльза?

Эльза готова сию секунду помчаться домой, биться в дверь родительского дома, молить мать о прощении. Она готова бежать в квартирку Виктора и прятаться под атласными подушками, или под стеганым старомодным покрывалом, или даже под диваном, который им с Виктором служит постелью. Пылищи поднимется, однако! Эльза постоянно шмыгает носом и чихает. Всю жизнь она живет в пыли. И с Виктором она тоже живет в пыли, но лучше в пыли с ним, чем в пыли без него в машбюро. Стены машбюро были оклеены пленкой, полы устланы синтетическими коврами, которые создавали статическое электричество в таких масштабах, что девчонки-машинистки раз десять на дню вскрикивали, вздрагивали, взвизгивали от его разрядов.

В других офисах ковровое покрытие обрабатывали антистатиком, но для машбюро это считали непозволительной роскошью. А девчонки за пишущими машинками по-прежнему вскрикивают и вздрагивают. Есть от чего.

— Я думала, меня пригласили… — бормочет Эльза.

— О, дорогая, пригласили, конечно, пригласили. Ты же референт Виктора. Мы собираемся оценить дом вместе с содержимым. Без его помощи не обойтись. Виктор отлично во всем разбирается. Хэмиш всегда препирается с ним, хотя они прекрасно ладят. Но я не подозревала, что вы с Виктором так близки… Дженис в воскресенье привезет к нам Уэнди. У нее день рождения — восемнадцать лет.

— И у меня в воскресенье день рождения. Мне будет девятнадцать, — добавляет Эльза.

— Вот это совпадение! Родиться в один день с дочерью любовника! Не кажется ли тебе, что это рука судьбы?

— Да, — кивает Эльза.

— И Виктору так кажется?

— Да.

— Разумеется, если ты хочешь остаться и Виктор не возражает, я распоряжусь подать два именинных торта.

— А Виктор знает, что приедет Дженис?

— Об этом ты сама у него спроси. Уверена, Виктор никогда не обидит никого сознательно.

— Нет, конечно! — горячо соглашается Эльза. — Он самый добрый на свете.

— Ну и что, теперь вы собираетесь пожениться?

— Пожениться? — изумляется Эльза. — Он даже не разведен. Да и к чему эта суета? Главное, мы любим друг друга. А брак и развод — категории, скорее, юридические.

— Это кто же сказал?

— Виктор. В идеальном государстве вообще не должно быть института брака.

Джемма задумывается.

— А ты всегда думаешь то, что думает Виктор? Или свои мысли тоже возникают?

— Он всему учит меня. Он раскрывает передо мной мир. До встречи с ним я была жутко темная.

— Глядя на тебя, вспоминаю свою юность. И себя, — говорит Джемма. Она уже не придирчива, она дружелюбна и благодушна. Или притворяется такой. — Ничего дурного нет в том, что вы с Дженис встретитесь. А с Уэнди, смею надеяться, вы отлично поладите. У вас очень много общего.

Эльза кивает покорно и робко. Но это не так. Внутри у нее все ожесточилось. Она рвется в бой, она готова идти на конфликт, она жаждет победы. Она уже чует запах триумфа. Она на губах ощущает сладкий вкус секса, который дает ей силу. Из недр ее души вырывается на поверхность нечто безжалостное и могучее. Теперь она сознает, что все женщины — это враги. Союзников надо искать среди мужчин. Мужчины выведут ее наверх, мужчины обеспечат ей полную и безоговорочную победу над миром. Тогда она сама и ее дети будут жить в покое и роскоши. (Интересно, как еще можно добиться этого, будучи машинисткой или стенографисткой?) Эльза украдкой поглядывает на Джемму и думает, что стоит ей только захотеть, она и Хэмиша приберет себе. Вот тогда и посмотрим на это личико… Что она будет делать в своем кресле, со своими уродливыми ногами и искалеченными руками? А то сидит, видишь ли, снисходит.

Джонни подливает Эльзе еще бренди. Его темная голова склоняется так низко, что почти касается ее белой груди.

И ты туда же? Стоит мне только захотеть!

— Полагаю, ты не собираешься всю жизнь печатать на машинке, — тем временем говорит Джемма.

— Нет, — отвечает Эльза.

— Будь осторожна! — внезапно и резко говорит Джемма. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, и знаю, куда это может привести. Распутничать — а ты распутница, да-да, — играть со своей жизнью, сексуальностью, со своим будущим — опасное дело. Ты одновременно жадна и беспечна, ты делаешь себя глупее, чем ты есть, в сотни и сотни раз. Да, женщины поступают так, им приходится, раз они позволили мужчинам хозяйничать в мире и до сих пор боятся заглянуть этим мужчинам в глаза, а себе — в сердце.

Эльза собирается что-то сказать, но…

— Тихо! Я знаю, что слушать меня неприятно. Я знаю, что самопознание — процесс болезненный. Я знаю, ты видишь себя принцессой. Конечно, обнаружить, что ты нищенка — горько. Я знаю, что посмотреть на принца и увидеть, что он обернулся жабой — ужасно. А также я знаю (ты, скорее всего, сама не сможешь убедиться в этом), что самое страшное — думать, что ты нищенка, а потом превратиться в принцессу.

Эльза только моргает.

— Я вижу тебя насквозь, Эльза, потому что насквозь вижу себя. Есть одна история. Даже сказка. Я люблю сказки, а ты?

— Люблю.

— Так я и думала. Принцы, жабы, принцессы, нищенки — каждый выбирает себе роль получше. Итак, слушай. Это сказка о леди Мэри и мистере Фоксе. Леди Мэри была помолвлена со знатным господином. Звали его мистер Фокс. В ночь перед свадьбой леди Мэри пробралась в дом своего суженого, желая узнать, что ждет ее там. На воротах огненными буквами начертана была надпись «Дерзай!» И она вошла. Огненными буквами «Дерзай» начертано было и на двери в дом. И она вошла. Комната оказалась просторной и тихой. «Дерзай» было написано и на двери в следующую комнату. И вновь — тишина и покой. «Дерзай, но знай меру!» увидела леди Мэри на двери в последнюю комнату, увидела — и все же вошла. Пред нею предстала страшная картина: то была не комната, то был склеп, где пировал ее возлюбленный вместе с разбойниками. Они поедали человечье мясо. Леди Мэри метнулась в темный угол, спряталась там, и вдруг на колени ей упал отрубленный палец. А на нем кольцо. Леди Мэри сдернула его, выбралась потихоньку на белый свет и побежала что было сил к братьям и все им рассказала. В день бракосочетания, когда к алтарю пришел красавец-жених, братья набросились на него и убили. И восторжествовала справедливость.

В глазах Джеммы блестят слезы.

В глазах Эльзы растерянность.

— Справедливость ли? Или одним покойником стало больше — и все? Кстати, как ты думаешь, вышла ли когда-нибудь замуж леди Мэри? — спрашивает Джемма.

— А почему тебя так волнует эта сказка? — вместо ответа говорит Эльза. Господи, где же Виктор? Что он делает? Что такого предлагает ему Хэмиш, чего она, Эльза, предложить не может?