Он стоял перед Андрейкой в кожаном пальто, широкоплечий, с весёлыми хитроватыми глазами, такой знакомый, будто Андрейка знал его давным-давно.
— Я бабку Долсон привёз, — сказал Андрейка.
— Вот оно что! — удивился молодой бурят. — Выходит, мы с тобой товарищи по несчастью. На чём же ты привёз свою Долсон?
— Вон Рыжик и Сивый стоят. — Андрейка показал на коновязь.
— Понятно. А как же тебя звать?
— Андрей Нимаев.
— Та-ак. А отца как звать?
— Арсен Нимаев.
— Вот оно что! Давай-ка, товарищ Нимаев, познакомимся. Меня звать Чимит Балдонов. Я чабан из колхоза «Забайкальский партизан». Мы с твоим отцом знаем друг друга. Передашь ему от меня привет.
Андрейка крепко пожал руку своего нового знакомого.
— А машина чья? — спросил Андрейка.
— Моя. «Волга» называется. Недавно купил.
— А мне можно это потрогать? — Андрейка робко показал на оленя.
Чимит Балдонов рассмеялся:
— Можно, трогай. — И, подхватив Андрейку на руки, посадил его на машину.
Андрейка провёл пальцами по холодному блестящему металлу.
— Это олень? — спросил он.
— Олень. А ты откуда знаешь?
— На картинке видел. У меня книжка про оленя есть, — похвастал Андрейка. — А руль можно посмотреть? — уже совсем осмелев, спросил он.
— И руль можно. — Чимит Балдонов пересадил Андрейку на сиденье.
Андрейка дотронулся до белого руля.
— Смелее, смелее, Андрей. Можешь покрутить, — подбодрил Чимит Балдонов.
Этот чабан в кожаном пальто нравился Андрейке всё больше и больше.
— А тормоз где? — спросил Андрейка.
— Вот ты даже что знаешь? — искренне удивился Чимит Балдонов. — Вот это ручной тормоз, а это ножной, — показал он.
— Я много знаю, — опять похвастал Андрейка. — Я на тракторе ездил с дядей Костей Суворовым. Свечи знаю. Скорости знаю. Капот знаю. Много знаю.
— Это мне нравится. Ты уже в школе учишься?
— Ага. Первый класс кончил. У меня пятёрка по физкультуре была. Потом ногу на катке поломал. Вера Андреевна говорит, я теперь не физкультурник. На ту зиму опять физкультурник буду.
Удивительное дело, но Андрейке почему-то хотелось рассказать своему новому знакомому всё.
— Понятно. Это по физкультуре. Ну, а по остальным предметам у тебя хорошо?
— Ага. По всем хорошо. Я месяц в больнице лежал.
И Андрейка принялся рассказывать обо всём И про больницу. И как он жил в интернате. И о том какая замечательная учительница Вера Андреевна Не забыл он и своих друзей Няньку, Катьку и Рыжи ка. Вспомнил и Лебедя-Лебедина: как приезжал дядя Куку и делал операцию. И что он нашёл в крыле у Лебедя-Лебедина. И о том, что у бабки Долсон болят глаза. И про нового бога Будду. И как с бабкой Долсон гнали сюда овец. И как хромой Бадма чуть не унёс богам Катьку…
Тут Чимит Балдонов не выдержал, возмутился:
— Ну и жулик этот Бадма! Мало ему трёх овец, так он ещё и козу хотел забрать! Эх, и несчастные мы с тобой люди, Нимаев! — вдруг сказал Чимит Балдонов. — Ты только подумай: ведь хромой Бадма сначала был в нашем колхозе «Забайкальский партизан». Самый плохой чабан был. Всё норовил колхоз обмануть. Даже овец воровал. Выгнали его из нашего колхоза, он в ваш колхоз пристроился. У вас выгнали, а он теперь ламой в дацане заделался. И я вот свою мать к нему привёз, а ты — бабку. Они верят в богов. А мы вот с тобой не верим, а убедить их не можем. Стоим здесь с тобой, а они там богам молятся. Эх! — Чимит Балдонов в сердцах махнул рукой.
Андрейка хотел было сказать, что он верит богам и сам недавно молился, вместе с бабкой Долсон на коленях стоял. Он чуть не сказал, что очень хотел пойти в дацан и взять там для Лебедя-Лебедина аршану, который все болезни лечит. Но Чимит Балдонов заговорил снова:
— И что обидно, Андрей. Бадма почему хромой? Он ведь против Советской власти воевал, у Колчака был. Его наши партизаны ранили. Старики в нашем колхозе это хорошо помнят. А теперь этот тип ламой стал, хороших людей обманывает. Вот что обидно!
Андрейка понимал, что Чимит Балдонов разговаривает с ним как со взрослым человеком. И это Андрейке нравилось больше всего. Он не знал, кто такой Колчак, но если Бадма воевал против Советской власти, значит, он воевал против деда Егора, который тоже был партизаном. Значит, Бадма всегда был плохой человек. И потому он хромой. И все его зовут «хромой Бадма». А вот бабка Долсон думает, что Бадма стал теперь хороший. Надо бы спросить об этом Чимита Балдонова. Но тот вдруг предложил:
— А хочешь, Андрей, я покатаю тебя на машине?
Андрейка сразу забыл обо всём на свете.
— Хо-очу! — сказал он и покраснел от удовольствия.
Чимит Балдонов положил перчатки в карман, подвинул Андрейку и сел за руль. Но когда он закрыл машину, Катька боднула дверцу.
— Ты посмотри, что твоя коза вытворяет. — Чимит Балдонов осторожно приоткрыл дверь.
Катька пожаловалась своим тонким голосом.
— Что же с ней делать? — спросил Чимит. — Может, её здесь оставим?
Андрейка опустил голову.
— Не хочу ехать, — тихо проговорил он.
— А может, в машину возьмём её? — в нерешительности спросил Чимит. — Она ещё не ездила в машинах? Вот незадача! — Чимит задумался.
Но, пока они разговаривали, прошло, видимо, немало времени. Из ворот дацана стали выходить люди.
— Как-нибудь в другой раз покатаю тебя, — сказал Чимит Балдонов. — Видишь, там у них кончилось моленье. Народ выходит. Вон и мать моя идёт. Так ты обязательно передай отцу от меня привет. Передашь?
— Передам.
— А как меня звать?
— Чимит Балдонов.
— Молодец, Андрей! Хорошим чабаном будешь.
— Трактористом буду. Как дядя Костя.
— Тоже неплохо. Ну, прощай.
Андрейка вышел из машины и стал в стороне. Ему сделалось очень тоскливо.
Вот подошла мать Чимита Балдонова и устроилась на заднем сиденье. Чимит Балдонов открыл боковое стекло и крикнул:
— Скажи отцу — обязательно приеду в гости! — Он помахал рукой и тронул машину.
Из-под колёс поднялась пыль. Почти не слышно было, как работал мотор. Не то что у трактора, который тракторист дядя Костя и Андрейка звали «Тимошей». Мотор у «Тимоши» разговаривал с Андрейкой. Интересно, разговаривает ли мотор у «Волги»? Если разговаривает, то очень тихо…
А машина уходила всё дальше и дальше, оставляя позади себя пыль.
Андрейка огляделся, но нигде не увидел бабки Долсон. Люди садились на коней и разъезжались.
Но вот наконец Андрейка увидел бабку Долсон. Она шла рядом с хромым Бадмой и несла в руке бидон. Значит, бабка Долсон взяла один бидон обратно. Андрейка пошёл к бабке Долсон. Остановился неподалёку и услышал, как бабка Долсон говорит:
— Спасибо, ламбагай, за святой аршан, спасибо. Глаза лечить буду. Совсем плохо вижу. Слёзы забивают свет. Буду машину просить. Привезу хлеб. Много хлеба.
— Боги тебя не забудут, Долсон, — сказал Бадма.
— Ладно, ламбагай. Пускай боги лебедю помогут. Аршан ему дам. Опять худой человек в степь пришёл. Лебедей стреляет.
— Худой человек, — согласился Бадма.
— Раньше вы, ламбагай, лебедей стреляли. Вас Сэсык плёткой била.
— Один раз стрелял. Большой грех. Мало Сэсык била. Сам бил себя, — прижав руки к груди и склонив голову, сказал Бадма.
Бабка посмотрела на Андрейку. Пусть он слышит: это не хромой Бадма стрелял в Лебедя-Лебедина. Андрейка, конечно, слышал. Да, это стрелял другой плохой человек.
А бабка принялась рассказывать: приезжал товарищ Кукушко. Операцию делал лебедю. Картечь нашёл. Говорит, самодельная картечь. И медный шарик в крыле у лебедя был. Но ничего: Арсен сказал, что найдёт худого человека.
— Медный шарик где? — быстро спросил Бадма.
— Арсен взял. В юрте лежит. Говорит Арсен: «Найду худого человека. Судить его надо».
— Судить надо, — повторил задумчиво хромой Бадма. — Ну, да ничего. Ты, Долсон, привези мне картечь. Медный шарик привези. Когда Арсену искать худого человека: отару нельзя бросать. Я найду худого человека.
