– Призналась! – вскричал Стеттон. – Ах, скажите мне!

– Что я могу сказать? – Она притворилась, что колеблется, и вполне добилась успеха – лицо ее порозовело.

– Скажите мне, что вы меня любите!

– Ну… да… немного.

Стеттон заключил ее в объятия. На какое-то мгновение она поддалась ему, но потом отодвинулась:

– Ну, теперь… вы знаете, что должны быть терпеливы.

– Не могу этого обещать, – признался Стеттон, коротко вздохнув. – Но я не буду докучать вам. Вы достойны того, чтобы ждать вас всю жизнь; вот увидите, это не просто слова. Но я должен видеть вас каждый день… не отказывайте мне в этом… ведь я могу помочь вам.

– Да, можете помочь, теперь, когда вы благоразумны, – сказала Алина с нежной и дразнящей улыбкой.

– Пусть будет благоразумие, если нет других удовольствий. – Стеттон был совершенно очарован. – Скажите, что я могу сделать?

Алина ждала этого вопроса. Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц:

– Так много, что даже не знаю, с чего начать. Конечно, в первую очередь это касается денег.

– Конечно, – согласился Стеттон, целуя ее пальцы.

– Прежде всего, – продолжала Алина, – чтобы мой план в отношении Виви оказался успешным, мы не можем оставаться в отеле, даже в «Уолдерине». Мы должны иметь дом на Аллее. С выездами и слугами.

Стеттон, нахмурившись, вскинул глаза. У него и в мыслях не было начинать с такого уровня. Одна аренда обойдется в пятьдесят тысяч франков.

– Но я не понимаю, зачем… – начал он.

– К счастью, с этим все уже улажено, – сразу прервала его Алина, заметив, что он нахмурился. – Генерал Нирзанн предложил мне воспользоваться его домом, а он пока будет занимать комнату в «Маризини-Палас».

Он, знаете ли, холостяк. Его это очень устраивает.

То, что генерал Нирзанн был бедняком, живущим на жалованье и уж никак не мог быть собственником дома на Аллее, Стеттон не знал. Поэтому он подумал, что вряд ли можно посчитать случайностью готовность Алины жить в доме, принадлежащем генералу. И сказал саркастически:

– Да, я не сомневаюсь, что это хорошее предложение. Но вы не должны его принимать.

– А я уже приняла, – ответила Алина.

– Тогда вы должны передумать и отклонить предложение.

– Стеттон, вы положительно ребенок. Но у меня должен быть дом.

Последовала пауза, после которой молодой человек сказал:

– Значит, арендую дом.

Алина опустила глаза, чтобы он не заметил торжествующий огонек в них, и сказала:

– Это будет дорого.

– Я могу себе это позволить, – откликнулся Стеттон.

– Он должен быть обставлен.

– Конечно.

– И нам нужны выезд и слуги.

– Естественно.

– Значит, это решено?

Вместо ответа, Стеттон поцеловал ее руку. Они поговорили еще немного, обсудив детали этого нового соглашения, и молодой человек собрался уходить. У дверей он обернулся и сказал:

– Кстати. У меня в Маризи есть один-два друга. Вы позволите мне их представить вам?

Алина ответила утвердительно, и он направился в свою комнату этажом ниже. И сел писать письмо отцу в Нью-Йорк, основным содержанием которого была просьба о пятидесяти тысячах долларов.

Часом позже, когда Алина сидела, обдумывая свои планы с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего тому, кто встанет на ее пути, вошел слуга с визитной карточкой генерала Пола Нирзанна. Алина взяла карточку, при этом улыбка ее стала еще выразительней, и велела пригласить его подняться.

Через несколько мгновений вошел генерал. Идя через комнату, он держался прямо, но когда склонился к руке Алины, то больше походил на денди, чем на солдата. Его походка была вкрадчивой, на лице играла самодовольная улыбка. После взаимных приветствий Алина спросила:

– Вы заключили мир с принцем?

– Полный, – ответил генерал Нирзанн, взмахнув рукой. – Принц прочел мне нотацию по поводу жестокости кампании, а потом открыл мне свои объятия.

Невозможно избежать жестокости, когда вы действуете заодно с гурками, я ему так и сказал. Можете мне поверить, ему это не понравилось, но правдой я заткнул ему рот.

Алина улыбнулась при мысли о том, как этот попугай кому-то затыкает глотку.

– А почему он не вернул вас в войска? – спросила она.

– Он предпочитает держать меня в Маризи; дело в том, что ему трудно тут без меня. Когда меня нет во дворце, все идет через пень-колоду. Он сам признает это.

– Понимаю.

– К тому же, – продолжал генерал, – я и сам предпочитаю сейчас остаться здесь. Принц был немного удивлен этим, но ведь он никогда не видел вас, мадемуазель. Он не знает, какая прелесть держит меня в Маризи.

«Узнает», – подумала про себя Алина, а вслух сказала:

– Как мило с вашей стороны, что вы это сказали, мой дорогой генерал.

– Да ну! – отмахнулся генерал. – Дело не в каких-то особых моих совершенствах. Спросите дам Маризи, они могли бы порассказать вам такое, что вы бы изумились. Но вы очень хорошо знаете, мадемуазель, что я люблю вас.

– Да, вы говорили мне об этом, – сказала Алина, стараясь не выказывать неприязни.

Эта тема волновала только генерала, а ей надо было задать свои вопросы. После короткой паузы она спросила:

– Я полагаю, вы не упомянули мое имя в разговоре с принцем?

– Господи боже, нет, конечно.

– Полагаю, это можно будет сделать позже?

– Много позже, – решительно поддержал эту мысль генерал. – Пока что мы должны проявлять осторожность.

– Ну что ж, пусть будет так. Мне понадобится неделя или около того, чтобы наконец получить дом и сделать все необходимые приготовления. А после этого…

– Вы видели американца? – прервал ее генерал.

Она пожала плечами:

– Конечно. И отплатила ему обещаниями. В данный момент он подыскивает дом.

Генерал весело закудахтал.

– Дурак молодой! – Он радостно фыркнул. – С ним так и надо – плати деньги вперед и, может быть, потом. А? Мадемуазель?

– Ваши слова свидетельствуют о том, что вы знаете женщин, – заметила Алина.

А сама с нетерпением ждала, когда же старый дурак прекратит свою болтовню и она сможет заполучить у него информацию. После короткой паузы она резко спросила:

– А теперь, как обстоят дела с нашим уговором?

– С нашим уговором? – повторил он озадаченно.

– Да. Когда состоится мой первый званый обед?

– Завтра, если желаете. – Генерал галантно поклонился. – Можно за мой счет.

– Благодарю вас, – с легким раздражением ответила Алина. – Но вы очень хорошо знаете, что я имею в виду.

– Да, я знаю, что вы имеете в виду. Но не слишком ли вы торопитесь, мадемуазель?

– А зачем медлить?

– Затем, что это необходимо.

– Не понимаю. Сезон начался; чем скорее мы воспользуемся преимуществом, тем лучше.

Генерал нахмурился, забыв при этом согнать с лица улыбку.

– Вы, кажется, кое-что упустили из виду, – сказал он.

– Что именно?

– Мое счастье.

– Но, дорогой генерал, это же абсурд.

Генерал вздохнул:

– Chere amie[2], вы пообедаете со мной сегодня вечером?

– Мне нечего надеть.

– Да, это верно. Полагаю, мне в самом деле следует подождать.

– Подождите, пока я не стану хозяйкой в своем собственном доме, и тогда вам воздастся, мой бравый солдат, – прошептала Алина.

– Божественное создание! – повторял генерал снова и снова, стараясь выглядеть влюбленным.

– И все же, генерал, вы пытаетесь торговаться со мной, – сказала Алина.

– Кто бы не торговался там, где можно выиграть небеса? – воскликнул генерал.

– Вы, кажется, хотите заставить меня думать, что любите меня.

– А разве нет?

Алина улыбнулась:

– Возможно.

– Но это так и есть! – горячо вскричал генерал Нирзанн. – Вы сказали, что я торгуюсь с вами… Ну что ж, это потому, что я люблю вас. И не думайте, что я ничего не сделал в ваших интересах. Вот только что, когда шел к отелю, я встретил на Аллее мадам Шеб и поговорил с ней о вас. Вы, наверное, получите ее визитную карточку в первую же неделю, как только у вас появится свой дом. А она – одна из шести самых влиятельных женщин Маризи.