Дитмару не нужно было повторять просьбу дважды. Решительно настроенный восстановить справедливость, он перепрыгнул на лошади через сломанную изгородь. Рюдигеру и Ханзи снова ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

— Надеюсь, противник не слишком превосходит нас в силе, — прокричал Рюдигер своему другу, когда их лошади бок о бок преодолели изгородь.

Картина, которая предстала перед их глазами, оказалась вполне ожидаемой: группа рыцарей бесчинствовала в деревне, как настоящие варвары. Десятка полтора мужчин на лошадях поджигали дома, выгоняли скот из хлевов, сравнивали с землей амбары и ломали изгороди. И они с криками сгоняли в кучу всех жителей деревни, не обращая внимания на то, что те рыдали и молили о пощаде. Людей сгоняли в простую деревянную церквушку в центре поселения. Перед ней стоял маленький упитанный священник и держал крест, им встречая непрошеных гостей.

— Мы не еретики! Ради Господа и всех святых, услышьте же меня!

Однако злодеи не собирались никого слушать. Судя по всему, они радовались, предвкушая предстоящее побоище. У всех четырех углов церкви расположились мужчины с факелами.

Теперь уже Дитмар, Рюдигер и Ханзи видели, что это были не рыцари. Похоже, это понимала даже девушка. Рюдигер задумался, откуда она могла это знать. Дворянам было легко заметить отличия: у мужчин не было ни знамен, ни нашлемников, и они были не в полном вооружении. Людей, бесчинствовавших здесь, называли благородными слугами — это были отпрыски дворянских семей, которые хоть и имели право быть посвященными в рыцари, но их отцы не могли позволить себе ни устроить празднование в честь этой церемонии, ни обеспечить сыновей боевым конем и доспехами. По крайней мере, не второго или третьего сына, для наследника же денег на посвящение обычно удавалось наскрести.

Младшие сыновья нанимались в качестве воинов-всадников, если им удавалось раздобыть лошадь, и для них превосходной возможностью подзаработать был, разумеется, крестовый поход против альбигойцев. Большинство из них были озлоблены и разочарованы в Боге и жизни и могли выместить свою злобу на любом, кто попадался им на пути. Такие гнусные деяния, как те, что совершались в этой деревне, часто были делом их рук. Однако, как правило, они не были ни сильными, ни мужественными воинами. Рюдигер хладнокровно оценивал шансы трех рыцарей против пятнадцати самозванцев, в то время как Дитмар уже предстал перед предводителем злодеев.

— Кто дал вам право разрушать деревню и убивать людей? — разгневанно спросил он. — Они заявляют, что не являются еретиками!

Мужчина, могучий парень одного возраста с Дитмаром, расхохотался:

— Они много чего могут говорить. Но здесь живут одни еретики и предатели. Да и к тому же настоятель Арно Амори ясно выразился: убивайте всех — Господь узнает своих.

— Он-то узнает! — вмешался Рюдигер. — Но я сомневаюсь, что он хочет видеть их перед собой до назначенного часа. Откуда вы вообще прибыли? Кто отдает тебе приказы?

Парню явно не понравилось, что рыцарь презрительно обращается к нему на «ты». Он выпрямился в седле и зло посмотрел на незваных гостей.

— Мы крестоносцы и подчиняемся приказам графа Симона де Монфора. Наша святая обязанность — очистить мир от еретиков и язычников. Мы в этом поклялись и исполним свое обещание. Так что прочь с дороги и дайте нам закончить свою работу!

Рюдигер покачал головой:

— А я поклялся защищать слабых. Особенно женщин и детей, а также священников Церкви Пресвятой Девы Марии. На это было благословлено мое оружие. И сегодня я не нарушу присяги, не допущу, чтобы ты и твои дружки позабавились, глядя на мучения людей, а затем разграбили их добро. С этого момента эти люди находятся под защитой рыцарства. К которому принадлежит и Симон де Монфор. Если у него есть возражения на этот счет, пусть заявит об этом лично.

Предводитель самозванцев тут же выхватил меч и бросился на Рюдигера. Пока Рюдигер отбивал атаку, Дитмар и Ханзи пробрались сквозь толпу испуганных крестьян и крестоносцев. Уже через короткое время сражение шло полным ходом, и самые смелые жители деревни пришли на помощь рыцарям, вооружившись цепами и дубинками. Для некоторых из них эта битва стала последней. Воины-всадники сражались яростно, но неумело, поэтому их легко было ранить. Лишь немногие из них были в кольчугах, не говоря уже о подобающих доспехах.

— Постарайтесь задать им жару, но не убивайте! — прокричал Рюдигер своим друзьям, когда Дитмар одним ударом отсек голову одному из варваров. — Нам не нужны неприятности.

— Однако, похоже, вы их уже заработали!

Как только раздался этот властный голос, воины-всадники опустили оружие. Это был высокий худощавый рыцарь на белом коне, на щите которого был изображен лев с двумя остроконечными хвостами, идущий на задних лапах. На белую тунику рыцаря был нашит большой крест — отличительный знак борца за веру.

— Кто вы и почему препятствуете моим людям исполнять данную ими клятву?

— Здесь произошло столкновение разных клятв, господин, — невозмутимо произнес Рюдигер. — Меня зовут Рюдигер из Фалькенберга. А кто вы?

Рыцарь нахмурился. В отличие от Рюдигера, Дитмара и Ханзи, он был в доспехах, однако приподнял забрало. За ним выстроились четыре рыцаря в полном вооружении.

— Меня зовут Симон де Монфор — наряду с другими титулами виконта Каркассона и Безье, графа Тулузы и герцога Нарбонны.

Рюдигер и другие поклонились, хотя и особо не раболепствуя.

— Значит, вы тот человек, который может уладить наш спор, — равнодушно продолжал Дитмар. — Ваши люди хотели казнить всех жителей этой деревни как еретиков, но крестьяне и священник заявляют, что они не имеют отношения к альбигойцам.

— Это правда, сударь! — Маленький, но явно бесстрашный священник протолкался с крестом вперед. — В этой деревне проживало лишь три семьи альбигойцев, но вы уже предали их огню, когда в первый раз напали на нас… когда вы уже проводили очистку этой местности. Мы только-только отстроили заново деревню. Сейчас здесь живут лишь католики, епископ может подтвердить это.

Достаточно было взглянуть на священника, побледневшего от страха, чтобы убедиться, что он говорит правду. Совершенный катар, обязанный следовать строгим правилам поста, никогда не смог бы отрастить живот, который выпирал из-под его рясы. И маленький священник явно не горел желанием приносить себя в жертву. Он держался мужественно, но, несомненно, хотел жить. Симон де Монфор со своим суровым худощавым лицом и ледяными синими глазами скорее сошел бы за аскета и мученика.

Сейчас же он грозно посмотрел сначала на священника, а затем на трех рыцарей.

— И кто вы такие, что осмелились вершить судьбы моих крестьян? — спросил он Дитмара.

— Ваших крестьян? — Дитмар нахмурился. — Разве они не подчиняются его величеству королю Франции? Ведь графы Тулузские являются подданными короля, не так ли?

Рюдигер улыбнулся. Хитрый вопрос! Все еще велись споры, подчиняются ли гордые дворяне Окситании королю. Однако Монфор едва ли осмелится лишить короля части налогов.

— Совсем недавно сын короля поступил ко мне на службу в качестве крестоносца! — гордо заявил Монфор.

Это было правдой. И наверняка монарх сделал это для того, чтобы новый граф Тулузы находился под присмотром.

Дитмар улыбнулся:

— Да, принц Людовик. Мне выпала честь пройти вместе с ним посвящение в рыцари при дворе короля. Принц, несомненно, рыцарь без страха и упрека и очень справедливый человек. Я не думаю, что он одобрил бы убийство верующих крестьян. Наш друг Жан де Бувин был посвящен в рыцари лично королем. Он весьма близок к нему.

Ханзи попытался принять достойный вид человека, который каждую неделю встречается с королем, чтобы сыграть с ним в шахматы. Монфору все это явно не нравилось, и по его лицу было видно, что он сдался.

— Ты можешь доказать, что ты примерный христианин? — обратился он к священнику.

Тот усердно закивал.

— Ну конечно, господин, епископ знает меня, он сам отправил меня сюда. Вот, посмотрите…