— Вот именно, она может быть в опасности! Я должен забрать ее!

Дитмар сделал глоток сильно разбавленного вина, которое женщины принесли для Герлин. Сама Герлин лишь пригубила его, она также не могла заставить себя поесть молочной каши с медом, которую ей подали на завтрак.

— Я не думаю, что она в опасности, — вмешалась она в горячий спор. Она была объята горем, ее мало волновало увлечение Дитмара, но, похоже, остаться в стороне ей не удастся. Разумеется, сын не мог тут же покинуть свои владения ради весьма сомнительного приключения. — Ты ведь говорил, что Мириам и Авраам сейчас в Тулузе, не так ли, Рюдигер? И оба знают, что она помолвлена с Дитмаром, так что они будут присматривать за ней. Мириам ведь стала значительной персоной при дворе.

Рюдигер воздел глаза к небесам.

— Предсказательница! — бросил он. — Возможно, ее еще до поражения под Мюре отправили в преисподнюю.

Герлин вяло улыбнулась.

— Маловероятно, — сказала она. — Авраам выбирался и не из таких затруднительных положений.

— Я все равно поеду! Зав… Сразу же после похорон, — поправил себя Дитмар, заметно смутившись.

Герлин махнула рукой.

— Дитмар, думаю, Флорису было бы все равно, стоял бы ты у его гроба или нет. Но ему не было бы все равно, что ты не дорожишь своей жизнью. Эти крестоносцы, бесчинствующие в Окситании, просто кучка дикарей. Монфору явно следует присмирить их, но большинство остаются не более чем на сорок дней — именно столько, по мнению Папы, достаточно, чтобы в крестовом походе очиститься от грехов. После этого они снова грешат, бродяжничая и грабя. И к тому же где-то там находится и французское войско и отряды юного графа, а вскоре туда прибудет и старый граф со своими людьми. Очертя голову бросаться в эту суматоху — значит подписывать себе смертный приговор. К тому же у тебя есть обязательства здесь, Дитмар из Лауэнштайна. Ты больше не просто законный наследник, ты вступил в права наследства. Жители графства ожидают, что ты займешься их проблемами. Твои рыцари, которые на протяжении этих трех лет оставались верны тебе, хотят получить землю. Причем жители лишь одного поместья, Штайнбаха, перешли на сторону противника, все другие ленники Дитриха поддерживали тебя. Нужно основать новые поместья — и желательно так, чтобы хозяева старых не понесли никаких убытков. Ты нужен здесь, Дитмар. К тому же ты не можешь так просто заявиться в Тулузу и похитить подопечную графа. Очнись, Дитмар! И пойми, что нужно уметь не только махать мечом.

Герлин устало отвернулась. Однако Дитмар скривился — похоже, он собирался что-то возразить.

— Этим все сказано, — заметил Рюдигер. — Дай матери отдохнуть, ей и так будет нелегко в ближайшие дни.

— Но ведь мы должны что-то сделать! — в отчаянии воскликнул Дитмар. — Я не могу бросить Софию на произвол судьбы, я должен…

Герлин вздохнула. Его недостаточно было просто отругать, он уже не был ребенком. Ей следовало найти решение.

— Первым делом тебе следует разузнать, где она. Мы попытаемся это сделать. Мы могли бы отправить сватов и попросить у графа Тулузского ее руки. В данный момент он, судя по всему, ее опекун, и, если повезет, он нам подыграет. Если нет, ты можешь объявить себя ее опекуном, в какой-то мере ты ведь связан с Роландом родственными узами.

— Я? — изумился Дитмар.

Герлин потерла лоб.

— Весьма и весьма отдаленно, но то, что у вас одинаковые фамилии, не является совпадением. И я не думаю, что кто-то из Тюрингов, из которых происходит Роланд, станет брать на себя заботу о юной Софии. Поэтому ты можешь объявить себя ее опекуном — так будет проще узнать о месте ее пребывания. Но, как я уже сказала, думаю, граф Тулузский и так охотно отдаст ее. Сейчас у него полно забот и помимо двух влюбленных молодых людей. И у меня тоже, Дитмар. Так что сейчас, прошу тебя, иди и дай мне поспать, если, конечно, я смогу уснуть.

В последующие месяцы Дитмар, как и полагалось, приводил в порядок дела в Лауэнштайне. Он совещался с главами деревень и дворянами по поводу расположения новых поместий и крепостей. Он получил пожелания счастья от короля и епископа Майнца и нанес долгий и мучительный визит епископу Бамберга, с которым снова пришлось договариваться о границах. Герлин посчитала хорошей идеей расширить Дитмарсдорф, расчистив землю для небольшой крепости.

— Поскольку на крестьян часто совершали нападения, они будут рады, если мы поселим там рыцаря для их защиты, — заметила она. — Будут они платить налоги своему хозяину или тебе, для них не имеет значения. Однако этот рыцарь должен им подходить. Лоисл, глава поселения, прекрасно справляется со своими обязанностями.

Дитмар и его юные рыцари быстро усвоили, что меча, возможно, достаточно, чтобы завоевать крепость, но для управления владениями нужно быть хорошим дипломатом. Настоятель Заальфельда предоставил несколько юных священников, чтобы те помогли новым хозяевам поместий вести учетные книги.

— Половина из них все еще не умеет читать и писать! — посетовала Герлин. — Разве это не должно измениться сейчас, когда все больше молодых людей получают воспитание при «дворах любви»? Со счетом дело обстоит не лучше. Надеюсь, эти священники честные люди, иначе вскоре церкви будут роскошнее рыцарских дворов.

Конрад из Нойенвальде взялся за дело с умом и принялся устраивать браки. Дочери большинства франконских дворян знали, как вести домашнее хозяйство, не важно, были они воспитаны собственной матерью или хозяйкой другой крепости. А любой юный энергичный рыцарь из свиты Дитмара был весьма желанной партией для каждой девушки. Отцов успокаивало наличие у них владений. Поэтому за год после отвоевания Лауэнштайна много счастливых пар вступили в круг рыцарей и дали друг другу клятву верности. Герлин этому радовалась, в то время как терпение Дитмара было на исходе.

— Один за другим женятся, — жаловался он Рюдигеру, в который раз главенствуя на свадьбе. Поскольку жилище для молодоженов все еще не было построено, пировали в Лауэнштайне, рыцарский зал которого приобрел новый блеск с того времени, как Герлин опять стала вести хозяйство. Крестовый свод был починен и заново выкрашен, все стены были в щитах и знаменах предков Дитмара — меч и щит Дитриха занимали почетное место. — Но, прежде чем я воссоединюсь с Софией, могут пройти годы.

Рюдигер ободряюще улыбнулся ему.

— Сейчас мы позовем к твоему столу сеньора Андре де Сен-Феликса, — сказал он. — Этот трубадур чуть позже развлечет нас своими песнями. Но дело в том, что он приехал из Окситании. Мне он показался настоящим слабаком — наверняка ему больше по душе играть на лютне, чем воевать. Но не важно, почему этот мужчина в бегах, он все же должен знать, что происходит в графстве Тулуза.

И правда, Андре де Сен-Феликс производил впечатление тюфяка: длинные каштановые волосы, круглое лицо и нежные глаза. Однако он обладал чудесным голосом, и как-то ему все же удалось пройти посвящение в рыцари. Он путешествовал со скрипачом, который также не выглядел воинственно, однако умел развлечь общество своей игрой, пока Рюдигер и Дитмар беседовали с его другом.

Господин Андре рассыпался в благодарностях за приглашение к столу графа и торжественно поднял свой кубок, чтобы провозгласить изящный тост за дам, присутствующих в зале.

— При этом он наверняка ими совершенно не интересуется, — прошептал Рюдигер Ханзи, пока Дитмар расспрашивал певца.

Андре рассказывал с готовностью.

— Прошлой весной граф Раймунд со своим сыном высадился на родном побережье, в Марселе, на юге Франции. Графиня осталась в Англии — что же ей делать во время крестового похода?

Рюдигер бросил на Дитмара многозначительный взгляд. Ведь именно это он и предполагал, хотя, разумеется, всегда находились женщины, которые сопровождали своих мужей и сыновей в военных походах, как Алиенора Аквитанская Ричарда Львиное Сердце.

— Юный граф собирал войско по всей Аквитании, и все, от мала до велика, присоединялись к нему.

Дитмар поднял руку: