— Вот как? — воскликнул он. — Да о чем же мне еще думать? Ты кокетничала с рыцарем, который имел наглость осыпать тебя любезностями, стоя под твоим окном, прямо на улице! На таких типов нужно мочиться, София, а не отвечать им!
— Отец! — София покраснела, услышав грубое выражение. — Слова и поступки господина Дитмара, вне всяких сомнений, благородны! Мы… мы влюблены друг в друга. Мы…
— Как зовут этого типа? — рявкнул Роланд.
София расправила плечи.
— Дитмар Орнемюнде, сын Дитриха Орнемюнде из Лауэнштайна. Вот видишь, это Божья воля, отец! Теперь ты понимаешь, что Господь желает, чтобы наши семьи снова воссоединились, чтобы вместе править Лауэнштайном, что Дитмар и я созданы друг для друга?
Она запнулась, когда отец, оправившись от шока, расхохотался.
— Божья воля, София! Лютгарт, Божья воля! Да, так, и правда, можно выразиться! Я тут хожу кругами вокруг этого мальчугана, а он не допускает ни малейшей оплошности. Но теперь! Этот тип обманул меня, обесчестил мою дочь… Более чем веская причина для вражды! — Орнемюнде снял перчатку. — А теперь иди в церковь, София, и кайся в своих грехах, или молись за своего возлюбленного, или делай что там положено в таком случае делать девушке. А ты, Лютгарт, присматривай за ней. Мы еще поговорим о твоем пренебрежительном отношении к своим материнским обязанностям! А я сейчас пойду вызову Дитмара из Лауэнштайна на поединок! Епископу будет нечего на это возразить! Через пару часов Лауэнштайн будет принадлежать мне. Мне и только мне!
Роланд по пути забрал свой меч из конюшни — ведь с очередным противником он будет биться с острым оружием. Затем он ринулся на турнирную арену, где как раз собирались рыцари. Глашатаи закончили совещаться. Наконец был определен победитель турнира и победитель дня.
Роланд не обратил на них никакого внимания.
— Где Дитмар Орнемюнде? — резко обратился он к первому попавшемуся ему рыцарю-глашатаю и одному из судей.
Тот пожал плечами.
— Этого я не знаю. Но мы искали вас, господин Роланд. Король готов наградить победителя турнира, этим вечером вы будете сидеть за столом рядом с ним. Пойдемте, нужно много чего подготовить. Вам следует одеться соответственно. Забудьте пока о господине Дитмаре, что бы вам ни нужно было с ним обговорить.
Роланд не мог отказаться от почестей, оказываемых королем. Нехотя он принял участие в триумфальном шествии по арене. Поединок придется отложить. Вот бы только этот Дитмар не натворил чего…
— Вам нужно скрыться, и как можно быстрее!
Мириам уже давно научилась делать выводы, исходя из поведения людей. И ярость Роланда в конце его последнего поединка, его настойчивое желание поговорить с семьей вместо того, чтобы наслаждаться победой над последним противником, — все это не предвещало ничего хорошего. Поэтому Мириам поспешно извинилась после того, как Лютгарт и София удалились. Это не выходило за рамки приличия, ведь придворный штат отправился в отапливаемую углем палатку, где подавались напитки.
Астролог задумалась, не стоит ли ей разыскать Роланда, Софию и Лютгарт, но это все же показалось ей не слишком хорошей идеей. Ей следовало предупредить Дитмара и Рюдигера. Если это окажется ложной тревогой, тем лучше. Она нашла рыцарей у одного из трактиров, где они ожидали решения судей. Оба были не в доспехах, они облачились в праздничные наряды свиты принца, ведь в этот день они больше не должны были сражаться. Дитмар, который все еще держал руку на перевязи, чтобы не беспокоить плечо, теперь имел также вескую причину не участвовать в групповой схватке на следующий день.
— До Орнемюнде дошли какие-то слухи, — поспешила сообщить Мириам обоим. — Он только что потребовал объяснений от Софии. И, насколько я ее знаю, она с сияющими глазами расскажет ему о Божьей воле, которая снова соединяет род Орнемюнде, — или что-то в этом роде. Вам нужно убраться отсюда, и как можно быстрей!
Рюдигер обеспокоенно кивнул, но Дитмар выпятил грудь.
— Значит, так и должно быть, — спокойно произнес он. — Мы предстанем перед моим родственником. Ему придется принять…
— Мы? — ухмыльнулся Рюдигер. — Он едва ли станет втягивать Софию в эти разбирательства. Господи, Дитмар, если она действительно призналась в заигрывании с тобой, у него есть веская причина бросить тебе перчатку в лицо! Прямо перед королем и всем народом, ему для этого не нужны никакие хитрости! И ты не сможешь его одолеть, ты…
— Меня вдохновляет сила высокой любви, — с достоинством произнес Дитмар.
— Это не смешно! — проворчал Рюдигер.
— Дитмар, вам нужно… вам нужно уехать!
Рыцари, собравшиеся вокруг трактира, удивленно переглядываясь, пропустили девушку, которая с развевающимися волосами, в распахнутом плаще кинулась к Дитмару и Рюдигеру. София Орнемюнде потеряла покрывало и обруч и в неподобающем для дамы виде пробежала от собора до турнирной арены. Кто бы ни встретил ее по дороге, наверняка на него это произвело неприятное впечатление. Она убежала от матери, когда та дрожащими пальцами зажигала свечу, и ей было совершенно все равно, что позже с ней сделает отец. Ей было важно найти Дитмара, пока перед ним в пыль не упадет перчатка Роланда.
Софии удалось сохранить ровно столько самообладания, чтобы не броситься ему на шею.
— Дитмар, слава богу, нашла вас вовремя! Вам… Вам нужно бежать, Дитмар, мой отец вас разыскивает. Он хочет вызвать вас на поединок и…
— Тогда я буду сражаться, как и подобает мужчине! — невозмутимо ответил юный наследник Лауэнштайна. Да, он питал к девушке чувства, но сейчас он был лишь рыцарем, лишь воином, защитником своей и ее чести. — Я ни за что не стану трусливо убегать! Я выеду на арену за вас и за Лауэнштайн, я…
— Ты поспешно выдвинешься в Париж по срочному поручению принца, — перебил его Рюдигер. — В то время как вы, госпожа… Вы, несомненно, вне себя, похоже, что-то вас напугало. Долгий… долгий день на турнирной арене… поединки рыцарей… кровь… — В этот день не пролилось ни капли крови, но Рюдигеру не пришло в голову ничего другого. — Для такой нежной души, как ваша, это слишком тяжелое испытание. Прошу вас, позвольте госпоже Ми… Айеше проводить вас в палатку, где вы успокоитесь и подкрепитесь.
— Мне не нужно подкрепляться! — воскликнула София.
— Я не буду недостойно убегать! — заявил Дитмар.
Но вскоре София собралась с духом. Похоже, она наконец стала понимать, что хотя Дитмар и ведет себя по-рыцарски, но подписывает себе таким образом смертельный приговор. С горящими глазами она решительно предстала перед ним и попыталась изобразить гнев.
— Вы будете подчиняться воле своей дамы! — резко произнесла она. — Во имя высокой любви я приказываю вам отказаться от поединка. Я… я приказываю вам чтить рыцарскую добродетель… покорности… как… как когда-то Ланселот по требованию госпожи Гвиневры, я…
Рюдигер снова схватился за голову. Эти влюбленные напоминали ему раздосадованных детей. Между тем эта живописная группа, разумеется, привлекла внимание всех находящихся поблизости рыцарей. И, несомненно, нужно было подыграть девушке, как бы сильно его не раздражало учтивое любезничание.
— Ты ведь слышал, Дитмар! — строго заметил он и попытался вспомнить подходящие строки из сказаний о короле Артуре. — Твоя дама требует от тебя высокой жертвы. Меры и сдержанности… во имя вашей любви. Разве ты не подчинишься ей?
На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем Дитмар склонил голову и опустился перед Софией на одно колено.
— Вам, моя дама, принадлежат моя жизнь и моя честь! — произнес он. — Я к вашим услугам. Приказывайте!
Полчаса спустя Рюдигер, Ханзи и униженный Дитмар скакали на юг. Принц сразу же осознал неотложность ситуации и отправил рыцарей с важным посланием к своему отцу. Между тем Роланд Орнемюнде делил стол с королем. Он не смог никого вызвать на поединок, а вечером, после ужина, трубадуры уже распевали хвалебные песни о юном рыцаре, который поставил любовь выше чести. София слушала их с пылающими щеками — и совсем не ожидала пощечины, которую получила, как только они с родителями остались наедине после пиршества.
