– Ничего себе! – Мужчина весело хлопает себя по толстому заду. – Молись, чтобы тебе еще не навесили какую-то дополнительную работу, госпожа экс-посол.

С этими словами он отворачивается и выходит из темной запыленной норы, оставляя Малику с беспомощно опущенными руками и слезами на глазах.

– Госпожа, входите! – Секретарь посла, кругленькая ливийка в пестром одеянии и с начесанными локонами, выкрашенными в рыжие и светлые полосы, приглашает Малику в кабинет. При этом она окидывает женщину с головы до ног оценивающим взглядом.

– Приветствую, коллега. – Высокий худощавый посол манерно поднимается и выходит из-за резного письменного стола. – Добрый день, госпожа посол.

Малика старается вести себя как можно более скромно – она уже знает, что о ней говорят.

– Нравится ли вам наш участок? Как вам Аккра и весь этот негритянский хаос? – задает он банальные вопросы, приглашая женщину к маленькому кофейному столику, на котором стоят хрустальный кувшин с водой и блюдо с пирожными и шоколадом. – Угощайтесь.

– Распаковаться даже еще не успела, а что уж говорить о помещении… Стараюсь, господин посол, по меньшей мере хотя бы сориентироваться в делах, которые до сих пор вело мое бюро.

Малика все же решает рискнуть, описав небрежность своего предшественника.

– Начало всегда бывает трудным…

– Я знаю. Но такой балаган я за всю свою жизнь не приведу в порядок.

– Вы хотите сказать, что участок не выполняет своих задач и есть какие-то нарушения? – Посол каменеет в кресле, и деланная улыбка исчезает с его лица.

– Бюро жалоб – это трудный отдел, и потому нельзя себе позволить ни малейшего проявления нечистоплотности. Сейчас там такие залежи, в том числе в ведении документации, что почти нет шансов на то, что когда-нибудь там наступит порядок.

– Вы только что приступили к работе, и уже критикуете коллег и их способы выполнения своих обязанностей? – посол смерил ее холодным взглядом. – Вы можете выехать отсюда так же быстро, как и приехали, обещаю! Запомните!

Посол встает, тем самым показывая, что аудиенция закончена.

– Я только хотела попросить о какой-нибудь помощи… – шепчет Малика.

– Лучше закатайте рукава и приступайте к работе! Старые времена минули, моя дорогая, советую забыть о прекрасной старине и перестать задирать нос! – Посол направляется к двери кабинета и отворяет ее настежь.

– Амина, передай коллеге папку с реестром факсов, – обращается он к секретарше, и та вручает Малике толстый скоросшиватель. – С завтрашнего дня ты тоже будешь делать это, и я рассчитываю на твою скрупулезность.

Малика, как побитая собака, еле передвигая ноги, направляется к своему псевдобюро. Слезы подступают к глазам, но она решает не доставлять удовольствия тем, кто смотрит на нее. Собрав волю в кулак и гордо выпрямившись, она поворачивает к маленькой пристройке с тыльной стороны здания. Как она и думала, здесь расположена подсобка. Там же Малика застает пару худых чернокожих, парня и девушку, которые, сидя на земле и опираясь о стену, лопочут что-то или дремлют.

– Что вы делаете? – спрашивает Малика парня, который сидит ближе к ней.

– Ничего, – отвечает он честно.

– Тут, между прочим, посольство! – Малика выходит из себя и из последних сил пытается сдержаться, чтобы не стукнуть лентяя по его потной черной физиономии.

– Я садовник… огородник… там бассейн, там метла, – отвечает парень, наконец сообразив, о чем идет речь, и показывает в сторону бассейна грязным костистым пальцем.

– Ты, girl, пойдешь со мной. – Малика кивает подбородком на девушку. – Бери свою метлу, тряпки, воду и мыло. Давай, давай, шевелись!

Она подгоняет девушку и одновременно осматривается, стараясь избежать скрытых камер.

«Черт бы вас всех подрал! – мысленно вырушгалась она. – Чтобы я пинками подгоняла черномазого… нет, наверное, мир перевернулся».

– Ты когда-нибудь тут убирала? – спрашивает Малика, открывая дверь.

– Нет, я здесь не для того, – плачет девушка, уставшая только от одной перспективы поработать.

– А для чего?

– Я для первого этажа здания А, – объясняет она тонким голоском, растягивая слова.

– А кто для консульства и этой конуры?

– Не знаю.

– Долго работаешь?

– Не слишком, – отвечает она, пытаясь выглядеть как дурочка и не смотреть Малике в глаза.

– Я позвоню в администрацию! – Малика сначала закрывает дверь, а потом уже во все горло кричит: – И ты им расскажешь, что работала здесь до той минуты, пока меня не встретила, потому что отказалась выполнить поручение!

– Maam, у меня в доме пятеро детей, а парень просит милостыню, maam! – Молодая ладная негритянка падает к ногам элегантной ливийки и прижимается лбом к ее коленям.

– Мы с тобой можем вполне поладить, только не вопи, глупая! – Малика немного смущена тем, что негритянка ведет себя как рабыня. – Вставай и принимайся за работу! Пока не закончишь, не выйдешь. Можешь торчать здесь хоть до утра.

Все следующие три недели Малика не может найти и минутки времени, чтобы осмотреться в доме. Она отправляется в посольство чуть свет, а возвращается поздно ночью. Берет с собой джинсы и майку, чтобы переодеться во время уборки, и дополнительно – элегантную блузку для часов приема посетителей, а иногда даже длинное платье – на официальные приемы. Когда возвращается после полуночи, дом уже погружен в тишину. На нее успокаивающе действует сама мысль о том, что кто-то спит за стеной и кто-то о ней думает. Об этом свидетельствуют такие мелочи, как ужин, оставленный на кухонном столе, или выстиранная и выглаженная одежда.

Женщина добивается своего. Ее бюро – сейчас это помещение уже можно так назвать – стало светлым, чистым и пристойным. Просторный длинный зал она перегородила тонкой войлочной стенкой: в глубине лежат толстые папки с архивной документацией, а вперед вынесены полки с текущими и отложенными ненадолго делами. Бюро, которое Малика собственноручно покрасила в светло-зеленый цвет, кресло на колесиках с дырой в подушке, которую она накрыла красивой ливийской кашемировой накидкой, многочисленные цветы в горшках – все залито солнечными лучами. Оказалось, что в зале два больших окна, которые непонятно почему до ее появления были закрыты фанерой и черными шторами. Во время уборки оттуда высыпались целые горы высохших насекомых. Сейчас стекла блестят чистотой, а на карнизы Малика повесила вышитые гардины и цветные шторы. А еще повсюду расставлены безделушки, привезенные из Ливии.

– Сейчас-то maam может пригласить посла на чаек, – чуть хрипло смеется Алиса, уже подружившаяся с Маликой.

– Больше всего мне хочется, чтобы он забыл о моем существовании, – тихо говорит Малика, но тут – Алиса как будто в воду смотрела! – отворяется дверь и в помещение входит шеф посольства в сопровождении трех неизвестных мужчин и собственной секретарши.

– Да вы трудолюбивая пчелка! – рассматривая бюро, замечает он насмешливо. – Отличное помещение, как видно, а вы жаловались. Каждый хочет сидеть в салоне сложа руки, но это нужно заслужить.

Он поджимает губы и выходит с гордо поднятой головой.

– Черт возьми, я даже забыла, что Мириам уже пора идти в школу! Девочка потеряет год!

Малика теперь стала раньше возвращаться домой и наконец решила организовать жизнь семьи.

– Вы уже и забыли, что я существую… – обращается она с упреком к остальным.

– Мы вообще еще не виделись, разве нет? – с раздражением отвечает мать. – Ни у кого из нас нет мобильного телефона, стационарный не работает. У нас нет никаких средства передвижения, мы всюду ходим пешком… Хорошо еще, что у наших худых чернушек есть сила воли.

– Да знаю я, все знаю, – отвечает с досадой Малика. – У меня на работе было слишком много хлопот, но я уже с ними справилась.

– Дочь, мы видим, что ты очень занята, мы же не слепые. – Мать слегка похлопывает ее по спине. – Вот и не хотели морочить тебе голову.