— Нет, если хотите знать правду, совсем не любил. Он очень редко с ними виделся, а что касается помощи, то считал это своим долгом по отношению к матери.

— Так-так, понятно.

Вулф откинулся назад и закрыл глаза, губы у него заработали, вытягиваясь вперед и втягиваясь назад. Он проделывает этакую гимнастику только тогда, когда ему надо хорошенько пошевелить мозгами, переварить нечто существенное… Но на этот раз, подумал я, было еще слишком рано, потому что он даже не видел ни одного человека, кроме четы Обри.

Кэролайн хотела было что-то спросить, но я покачал головой, и она послушалась. Наконец Вулф открыл глаза и заговорил:

— Вы понимаете, мадам, что обстоятельства, особенно находка в кармане убитого рекламной карточки мистера Обри, подсказывают, казалось бы, вполне очевидное предположение, что ваш муж был убит одним из шести человек, присутствовавших в офисе мистера Бииба днем в пятницу. Если же мы исключим мистера Обри, вообще остается пятеро. Вы знаете их всех, если не хорошо, то хотя бы приблизительно. Вот я вас и спрашиваю: не думаете ли вы про кого-нибудь одного из них, что он способен на такое дело? Пусть даже без всяких на то оснований, чисто интуитивно.

Она покачала головой.

— Я не знаю. Следует ли мне… Или это единственный путь?

— Да. Такова наша версия, если только она не будет опровергнута. Я жду вашего ответа.

— Но я же действительно не знаю, — настаивала она.

Я решил внести свою лепту.

— Сомневаюсь, сэр, чтобы я мог предложить вам нечто стоящее внимания, но сегодня утром в помещении прокуратуры я встретился со всей компанией. Немного поболтал с миссис Хорн, которой вроде бы по вкусу болваны, а таковым она меня старалась выставить, когда появились другие. Она им меня представила и заявила, будто я намереваюсь применить к ней третью степень. Будто бы она боится расколоться и «во всем признаться». При этих словах мистер Хорн зажал ей ладонью рот и обвинил в том, что она слишком много говорит лишнего. Миссис же Севидж объяснила, что у Энн таково чувство юмора.

— Точно, Энн в своем репертуаре, — сказала Кэролайн, — так сказать, во всей своей красе. Старалась преподнести себя с наиболее выгодной стороны.

Вулф буркнул:

— У мистера Гудвина талант заставлять женщин раскрывать свои теневые стороны. От него никакого толку, да и от вас тоже. Похоже, вы не понимаете, что если только я не сумею уличить в убийстве вашего мужа одного из этой пятерки, мистер Обри почти определенно обречен.

— К сожалению, прекрасно понимаю… Это ужасно, но такова жизнь.

Она сжала губы, но на этот раз быстро справилась с волнением и через минуту продолжила:

— И я очень хочу вам помочь. Всю ночь я думала больше всего о том, что имел в виду Сидни, когда написал в своем письме о каком-то потрясении, которое я должна испытать. Вот вчера вы говорили, что не так-то просто лишить жену наследства. Но может быть он придумал что-нибудь? Не мог ли он написать или подписать какую-нибудь бумагу? Возможно, она давала права кому-то претендовать на его состояние, целиком или частично? Зная его, я не сомневаюсь, что он мог приготовить для меня подобный сюрприз… А потом передумал и…

Она тяжело вздохнула.

— Очень может быть. Но в таком случае должна была быть оформлена передача владения и собственности. А этого не произошло. Если бы он учредил опеку над состоянием, ее пришлось бы юридически закрепить, и наследство никогда бы не было поделено. Его поверенный вам сказал, что он даже не слышал таких разговоров. Так что придумайте что-нибудь поубедительней.

Вулф громоподобно откашлялся:

— Очень хорошо. Я должен с вами разобраться. Будьте добры, соберите всех родственников здесь к шести часам, мадам. Всех до единого.

Она широко раскрыла глаза:

— Я? Привести их сюда?

— Разумеется.

— Но я не смогу. Каким образом? Не могу же я им сказать, что вы считаете одного из них убийцей Сидни и хотите… Нет-нет, я не сумею…

Она наклонилась к его креслу.

— Это невозможно, мистер Вулф. Да и потом, они не пожелают приехать.

Вулф повернулся:

— Арчи, в таком случае придется тебе их раздобыть. Я предпочитаю в шесть часов, но если не удастся, то после обеда.

Он взглянул на настенные часы.

— Позвони мистеру Паркеру и договорись о встрече с миссис Карноу. После этого позвони Солу и скажи ему, что он мне нужен здесь, как можно скорее. Затем ленч. Продолжим после ленча.

Он повернулся к клиентке:

— Составите нам компанию, мадам? Могу вас заверить, что фрикадельки Фрица из риса с белыми грибами весьма съедобны.

Все те, кто ратует за подробное описание предпринимаемых мною на протяжении пяти часов усилий, дабы выполнить приказания Вулфа: доставить к нему троих мужчин и одну женщину, наверняка заахает и разочаруется, ибо я ничего не добился. Поскольку у меня тонкий слух и обостренное самолюбие, мне бы не хотелось слышать их реплики по этому поводу.

Итак, приступаю.

Джеймс М.. Бииб, как выяснилось, не являлся даже винтиком одного из ряда огромных юридических комбинатов, занимающих бесчисленные этажи множества нью-йоркских небоскребов. Он устроил свой офис в скромном, ничем не примечательном помещении на десятом этаже здания в самом центре города.

Женщина в тесноватой приемной, единственный видимый, — точнее, слышимый — работник Бииба, с пишущей машинкой справа и телефонным аппаратом слева, сказала, что мистер Бииб должен скоро вернуться.

Естественно, мне пришлось его дождаться.

Это «скоро» продолжалось тридцать пять минут. Внутреннее помещение, куда он меня проводил, было наверняка переполненным во время совещания шести в пятницу. Обстановка была соответствующей, но далеко не шикарной.

Бииб, который показался мне напыщенным и надменным рядом с мисс Севидж, тут не произвел на меня внушительного впечатления. Он уселся за большой письменный стол. Большую часть его продолговатого лица закрывали крупные очки в черной оправе.

Когда я ознакомил его со своими верительными грамотами в форме записки за подписью Кэролайн Карноу о том, что мистер Ниро Вулф действует в ее интересах и хотел бы обсудить сложившуюся ситуацию с заинтересованными лицами у себя в офисе днем или же вечером, он сказал, что, по имеющимся у него сведениям, полицейское расследование успешно продвигается, так что он сильно сомневается в целесообразности привлечения к делу частного детектива.

Целесообразно или нет, заметил я, но миссис Карноу, несомненно, имеет право нанять Ниро Вулфа, коли она того желает.

С этим Бииб согласился.

Вдова его бывшего друга и клиента, по его мнению, несомненно, имеет основания ожидать и от него поддержки в ее усилиях выяснить правду.

Но у него был какой-то смущенный вид. Он обратил внимание на то, что карандаш на его письменном столе был положен не туда, куда следует, и передвинул его, потратив несколько секунд на обдумывание, где же он будет выглядеть лучше всего.

Наконец он снова обратился ко мне:

— Дело обстоит таким образом, мистер Гудвин. Я, конечно, искренне сочувствую миссис Карноу, но у меня имеются обязательства не перед ней, а перед моим покойным другом и клиентом Сидни Карноу. Безусловно, я сделаю все, чтобы помочь выяснить правду, но естественно предположить, что, нанимая Ниро Вулфа, миссис Карноу преследует основную цель спасти Поля Обри. Как служитель закона я не могу сознательно участвовать в этом деле. Я не поверенный мистера Обри. Прошу понять меня правильно.

Я попытался его переубедить, но тщетно.

Наконец, следуя инструкции Вулфа, я задал ему один важный вопрос.

— Я полагаю, мистер Бииб, вы не станете возражать против того, чтобы я разъяснил вам одну деталь. На совещании в этом кабинете, в прошлую пятницу, Обри оставил одну из своих рекламных карточек на вашем письменном столе, когда уехал домой. Что с ней случилось?

Бииб вскинул голову и нахмурился:

— Здесь, на моем столе?