- Жшант, быть не может - и его голова со стуком ударилась об пол. Бурлящая энергия захлестнула Джека, он видел как его нож словно пил из тела поверженного и как, насытившись, передал ему большую часть жизненной силы шипящего.

   - Все испортил, бесхвостый - Джек пропустил пинок по ребрам, от которого отлетел на тела, составляющие зловещие квадраты.

   - На куски порежу, и тебя же ими кормить буду - третий убийца подходил стелящимся шагом с кинжалом в руке. А Джек не мог пошевелиться, его выворачивало от кипящей силы наизнанку, скрючивало и не отпускало. Вдобавок мелкая дрожь, холодный липкий пот, а потом и полный паралич, когда третий из убийц руками, со сложенными в замысловатую фигуру из пальцев, дотронулся до него и что-то прожужжал. Словно в омут, бездонную яму, рухнул Джек после жужжащей фразы, из него резко, без остатка, ушло то, что его наполняло, что бурлило и клокотало в нем, заставив заледенеть внутренности.

      - Да ты всю шань забрал у Касиша, и как тебя только не разорвало на части? Ну ничего, на части я тебя и сам порежу, и так уж и быть, сам и съем. Тебе ведь жить то пару мгновений осталось, я у тебя ведь всю твою шань забрал - убийца присел рядом с Джеком и откинул капюшон.

   - Ну, чего уставился? - сплюнул он на удивленно его разглядывающего человека - никогда не видел истинного клагша? смотри. Скоро вы все, и бесхвостые и хвостатые, только и будете видеть перед смертью наши лица.

   - Вот это ты зря - Джек приподнял одну бровь, на вторую не хватило сил - уж точно у тебя не лицо, а морда. Ты ведь помесь нага и человека, я ведь прав?

      Чуть слышный шепот взбесил человекоподобную рептилию.

   - Мы не помесь, мы отдельный вид, лучше ваших расс обеих вместе взятых. Вы не должны существовать. Может ты покрепче, чем ваши остальные ведь шань Касиша тебя не разорвала, но ты, бесхвостый, должен уже умереть. Ждать этого нет смысла, придется выполнить свое обещание, смотри, как ты станешь короче в треть - и, занеся кинжал над головой, мутант нацелился на ноги Джека.

      - Может не надо - прохрипел Джек, и тело помеси человека и змеи рухнуло на него пронзенное светящимся посохом.

      - Ты, сынок, полежи пока тут. Еще одна тварь где-то есть, я скоро, ты только дождись - лицо хозяина трактира нависшее над Джеком было бледно серым, обескровленным, словно на нем безжизненная маска, и только глаза на широком лице горели пурпурным огнем.

   - Я скоро, терпи, сынок, если сразу не откинулся, значит выдюжишь. Только дождись, я скоро - хозяин трактира метнулся в сторону и исчез без единого звука.

      Джек не чувствовал своего тела, оно словно превратилось в неподвижный кусок льда и только чуть выше желудка, шар размером с кулак никак не хотел замерзать. Джек словно раздвоился, он был одновременно в этом грязно черном шаре и смотрел в потолок слезящимися глазами пытаясь бороться за жизнь. Укрепив связь от разума к этому шару, он начал постепенно плавить лед, сковывающий его миллиметр за миллиметром. Он медленно отогревал свое тело, но сил не хватало и снова мороз пробирался обратно с новой силой атакуя его естество. Так продолжалось, казалось, вечность и Джек застыл, сохраняя первоначальное равновесие между холодом и частью себя.

   Его куда-то несли, потом серый потолок и лица, что-то ему говорящие, периодически сменяющиеся, пытающиеся влить в него какую-то жидкость из глиняного кувшина. Потом никого и серый потолок с могильным промораживающим насквозь холодом. А потом пришла боль. Словно извне, импульсы жуткой боли приходили волнами, заставляя промороженное тело судорожно скручиваться. И с болью пришло ощущение слабого тепла, сначала маленького намека, а после тоненького ручейка тянущегося от его руки к шару над желудком. Тогда Джек начал с новым упорством отогревать свое тело миллиметр за миллиметром и сила, идущая по нитевидному каналу, питала его не давая отступать перед жутким холодом.

    - Ну, очнулся, кажись - хозяин трактира и Суркан стояли у постели Джека, вглядываясь в его глаза впервые на них сфокусировавшиеся.

   - Давай сынок выздоравливай - хозяин трактира присел рядом с мокрой тряпкой, от которой тянуло чем-то кислым - давай выкарабкивайся, тебе много народу спасибо сказать хотят - старик протер тряпкой лоб Джека и его потрескавшиеся губы.

   - Слышь, Суркан, парень теперь без твоей печати. Так, что он свободный и если захочет, то может остаться у меня в помощниках.

   - Вот уж нет - видно спор был давнишний и Суркан от злости даже притопнул - нет, Капон, он мой по праву и если твое искусство сняло печать, то будь добр заплатить за мою потерянную собственность. Или он подпишет еще один пергамент.

   - Это как ты его теперь заставишь, а? - Капон заливисто рассмеялся, словно мальчишка, а не преклонного возраста мужчина.

   - Нет, Суркан, теперь он свободный и не поделать тебе с этим ничего. Ладно, довольно спорить его еще выходить нужно, смотри, он снова отключился. Даже и не знаю, что еще придумать - Капон присел на лежанку к Джеку.

   - Мало ему собирающей печати - говорил он Суркану, но видно было, что диалог ведет сам с собой - а печать Паол это самое сильное, что я знаю. И ведь даже не среагировал на печать.

      - А как должно быть? - подал голос Суркан.

      - Обычно первого укола иглой достаточно, чтоб человек кричал так, словно его прожаривают на огне. Я думал, что он очнется. По первому уколу всегда видно выдержит печать принемающий или нет. А по второму - сможет ли выжить. Для этого вяжут так, чтоб не шелохнулся, чтоб ни малейшего смещения от первоначального положения. Любое движение разносит в кашу органы и части тела, которые двигались. И он опять не шелохнулся. А когда я колол печать, он тоже не реагировал. Уж я грешным делом подумал, что всё погиб. Такое бывало, оболочка остаётся, а душа отлетает.

      - Так зачем столько времени колол? - Суркан раздраженно ходил на месте, два шага вперед два назад, нервно теребя мочку уха - Столько на коленях сидел с иглой, а думал, что зря делаешь? Ты точно сумасшедший.

      - Ну, почему же, хоть надежды и не было, для себя делал, ведь он и мне жизнь спас, рассчитаться хотел.

      - А, сделал все что мог. Так?

      - Так, Суркан, так. Только странно получилось, смотри - Капон поднял правую руку Джека и развернул ладонью к себе. Посередине ладони чернела круглая татуировка с непонятными иероглифами. Знаки уже третий раз сменились, сами! Понимаешь? Этого просто не может быть. Краска для печати ничем не выводится, а тут гуляет, как хочет. Непрост твой новый товарищ, непрост. Ладно, давай попробуем вот что - хозяин гостиницы принес половину посоха - еще осталась в нем сила, вот хватило чтоб последнего добить и переломился. Видать, сильны эти выродки. Ну, посмотрим - Капон опустил торец оставшейся половины посоха на раскрытую ладонь Джека в центр татуировки.

      Джек, наконец, согрелся. Обжигающая волна пришла и наполнила его теплом мягко и резко. Все встало на свои места, и только легкая слабость давала знать о пережитом.

      - Ух, ты - Джек почувствовавший свое тело, отдернул руку и стал дуть на неё, как после сильного ожога.

   - Горячо-то как! - схватив мокрую тряпку, он приложил ее к ладони правой руки.

   - Уделали мы их? - вопрос, адресованный Суркану, прозвучал немного хрипло - поесть бы - невольно вырвалось у Джека, почувствовавшего сильный голод.

      - Сейчас, принесу - хозяин гостиницы и Суркан застыли от резкого пробуждения больного - сейчас, принесу - Капон вертел в руках половину полностью погашенного посоха - Вот дела! - и медленно, словно не веря, положил теперь уже обычную палку на стол.

      Силы восстанавливались быстро, Джек уже на следующий день не вспоминал о происшедшем. Чего нельзя было сказать о посетителях гостиницы, каждый норовил угостить его и просил рассказать, как все было. Джек уклонялся от расспросов. И Суркан взвалил на себя бремя славы, рассказывая как он вступил в неравный бой с пришлыми, и перебил их всех. Хозяин гостиницы никак не показывал свою причастность к происшедшему, да и Джек не возражал против роли помощника выделенной ему Сурканом. Почти стерлось как-то все из памяти, перебил лютый холод все впечатления от ночной стычки, сдвинул воспоминания в укромный дальний угол сознания, так далеко, что все и позабылось. Только, жжение в правой руке постоянно отвлекало Джека, заставляя непроизвольно поглаживать четыре тонких черных круга, вытатуированные на ладони. Один в другом от мизерного круглеша, до трех сантиметров в диаметре.