Она изучала его лицо, пытаясь заметить обман. Его глаза рассматривали ее в ответ, ожидая согласия.

– Ладно, – сказала она, а он улыбнулся, эти греховные полные губы потянулись вверх, один уголок чуть выше другого. Господи, как же он красив.

Мина заставила себя отвести взгляд, изучая кусочек пряжи на потертом ковре.

– Пожмем руки? – спросил Себастьян, протягивая свою. Она колебалась, первым инстинктивным желанием было сказать нет. Но это казалось глупым. Рукопожатие безобидно.

Она взяла его за руку, замечая слегка шероховатую поверхность его ладони, и его длинные пальцы переплелись с ее. Его прикосновение было нежным, и Мина обнаружила, что вспоминает его губы, которые изучали ее так нежно, а потом более настойчиво.

Она потянула руку, и он с готовностью отпустил ее. Так, с этим мужчиной не бывает ничего безобидного.

Мина ожидала увидеть довольную ухмылку, так как, вероятно, он почувствовал реакцию ее тела на легкое прикосновение, но Себастьян лишь просто кивнул.

– Хорошо, мы пришли к соглашению. Теперь пойдем в магазин игрушек.

Мина все еще была озадачена, когда спускалась за Себастьяном по лестнице на улицу. Он повернул направо, энергично шагая по потрескавшемуся бетону.

– Магазин игрушек? – спросила она, переходя на бег через каждые пару шагов, чтобы идти наравне с ним.

Когда Себастьян понял, что ей было сложно угнаться за ним, то замедлил шаг.

– Да. Ты когда-нибудь была в магазине игрушек?

– Ну, конечно же, была.

Он косо посмотрел на нее.

– После того, как изменилась?

Мина собралась сказать, что да, но замолчала. Нет, не была. Конечно, не была. Зачем ей в магазин игрушек? Она не знала никаких детей уже несколько веков. От этой мысли ей стало грустно, и она сосредоточилась на Себастьяне.

– А ты? Ты был в магазине игрушек?

– Конечно. Обожаю их.

– Даже сейчас? – спросила она.

Себастьян мягко и тепло рассмеялся над ее недоверчивым выражением лица.

– Да, даже сейчас.

– Почему?

Он посмотрел на нее.

– Потому что мне нравятся дети.

Мина остановилась, так как две девочки-подростка, шедшие навстречу и оживленно болтая, почти врезались в них. Девочки уставились на нее, но тут же позабыли о ней, заметив Себастьяна. Они осмотрели его с ног до головы, затем наклонились друг к другу и захихикали, продолжая идти по улице.

Мина хмуро разглядывала девочек, затем переключила свое внимание на Себастьяна.

– Тебе нравятся дети?

Он кивнул и терпеливо улыбнулся.

– Да, мне нравятся дети. И не в качестве закуски, как ты думаешь.

– Я не…

Он оборвал ее.

– Конечно, думала.

Себастьян снова зашагал вперед, и в этот раз она легко за ним поспевала.

– Так почему тебе нравятся магазины игрушек и дети?

– Увидишь.

Он повернул на другую улицу, но Мина замедлила шаг, когда толпа людей стала больше. Скоро их захлестнула волна людей, ее плечо ударялось о Себастьяна и проходящих мимо людей. Из-за этих случайных контактов, она чувствовала себя еще более напуганной.

Когда они дошли до Таймс Сквер, она чувствовала, что по шею стоит в море. Туристы, разговаривающие быстро и громко. Гудки машин, рев двигателей, еще голоса. Яркие мелькающие цвета с запахом города. Запахом усталости и мусора. Аромат тел и духов, а под всем этим чистый и сладкий запах крови.

Уже этого было достаточно, чтобы ошеломить ее. Но еще ее засыпало эмоциями проходящих мимо людей, идущих впереди нее и за ней. Так много эмоций кружилось вокруг: радость, усталость, раздражение, даже влечение.

Ей стало тяжело на чем-либо сосредоточиться, все крутилось, как в калейдоскопе, не сфокусироваться.

Мина на мгновение закрыла глаза, пытаясь собраться с силами, но споткнулась. Резко открыв глаза, она пыталась выровняться, но вместо этого начала падать.

Сильная рука обхватила ее за талию, и она обнаружила себя крепко прижатой к Себастьяну. Неожиданно вихрь человеческих эмоций, запахов и звуков, стал слабее. Все что она могла чувствовать – сильную руку, сдерживающую ее в этом шторме. Благодаря ему она чувствовала себя в безопасности, защищенной, и пусть она находила этот факт тревожным, но в этот момент была признательна.

Себастьян быстро вытащил ее из толпы в маленькую нишу у двери и тут же отпустил ее. Его взгляд был встревожен, и Мина захотела снова почувствовать его руку, которая помогала сосредоточиться и странно успокаивала.

– Ты в порядке? – спросил он, ближе наклоняясь к ней.

– Да, – уверила она его. – Просто споткнулась.

– Уверена?

Мина кивнула.

– Я не привыкла к такому количеству людей так близко ко мне. Я не могу сосредоточиться.

Себастьян нахмурился.

– Ты бледна даже для себя.

От этого комментария она дернулась. Она знала, что была бледной, но когда кто-то указал на это, она смутилась. Это плохо?

– Да. Я просто не могу собрать мысли. Все кружится.

– А сейчас?

Она замерла, осознав, что люди все еще мчатся мимо них, хотя они и не трогали ее. Они не проникали в их пространство. Но она все еще ощущала их запах. Все звуки и свет, но могла от всего отстраниться. Сейчас она могла сосредоточиться на чем-нибудь одном, например, на гудке такси. На женщине, громко орущей на мужа. И на Себастьяне, который был к ней близко в этой нише, на его насыщенном, пряном запахе. На его силе, витающей в воздухе.

– Такое случалось в клубе?

– Не совсем. Иногда меня захлестывало, но не часто, не так. Но меня обычно там не трогали.

Никто кроме тебя, напомнила она себе, и он тоже ошеломлял, но иначе.

– Ну, думаю, сверхъестественных в каком-то роде ослабляют человеческие эмоции, – предположил Себастьян. – Но я лишь предполагаю. Так на тебя влияют большие группы людей?

Мина кивнула.

Себастьян хмуро на нее посмотрел, очевидно, обдумывая правдивость ее слов. Но было ясно лишь одно. Она просто не умеет ставить блок против вибрации от смертных, «шума» их эмоций, которые могут подавлять. Как она выжила в Нью-Йорке, где смертных тысячи на квадратную милю? Как она это пережила?

– Когда тебя обратили?

Мина нахмурилась, потому что не могла понять, зачем он задал этот вопрос. Возраст дело личное, даже для вампиров.

– В 1903.

Она была относительно молодым вампиром, но уже прожила свыше сотни лет. Слишком долго, чтобы не знать, как контролировать вибрации людей. Люди сильны в собственном праве, так как она это сделала? Выжила, не потеряв контроля?

Черт, да она заставила себя не терять его, она подавила в себе почти всю вампирскую природу. Она была неуклюжей, застенчивой и пугливой. Она была обычной.

Себастьян внес поправку. Она старалась казаться обычной, но такой не была. Его глаза пожирали черты ее лица, красивые скулы, линию ее носа, изогнутые губы и глубокие, бездонные глаза. Нет, она вовсе не была обычной. Но все равно она и не была похожа на других вампиров.

– Твой инициатор должно быть, был настоящей задницей. Это то, чему ты учишься, когда только обращаешься. Тому, как блокировать эмоции. Вампирша, обратившая меня и братьев, была чокнутой и воплощением зла, но даже она рассказала нам об этом.

Когда он увидел тревогу в ее глазах, то остановил себя, жалея о своих словах. Он не должен был называть ее инициатора придурком, хотя он и не мог подобрать другого объяснения ее непонимания себя и бытия вампиров.

И снова Себастьян задумался, как она прожила больше сотни лет без этих навыков. Он вспомнил все книги и журналы, которые валялись по ее квартире. Она напомнила ему Райса. Брат веками прятался от мира смертных. Окружил себя книгами и музыкой и ничем иным. Пока не появилась Джейн, и им не пришлось учиться жить вместе. Все случилось весьма оригинальным способом, но Райс обрел покой.

И Мине это нужно – научиться быть вампиром. Он был абсолютно прав, заключая эту сделку. Ей нужно пробудить себя для восхитительных чувств и возможностей, которые у нее были. И если она через месяц все еще будет думать, что Сообщество – это хорошо, по крайней мере она будет больше понимать себя. И, возможно, будет больше понимать, что вампиры, которые хотят быть ими, не все злые.