Рианнон льнет к моей груди.

– Это изумительно, – шепчет она.

– Да, это было изумительное ощущение.

– Ты жил тогда в Миннесоте?

По правде говоря, все происходило в Северной Каролине. Однако я сверяюсь с Джастином и решаю, что да, для него это могла быть и Миннесота. Так что я утвердительно киваю.

– Хочешь узнать про второй подобный день? – спрашивает Рианнон, устраиваясь поуютнее.

Я меняю положение руки, чтобы нам было удобнее.

– Конечно.

– Это был день нашего второго свидания.

Но сегодня у нас только первое, думаю я. Да, абсурд.

– В самом деле? – спрашиваю я.

– А ты помнишь?

Я проверяю, запомнил ли Джастин их первое свидание. Не запомнил.

– На вечеринке у Дака, – подсказывает она.

Все еще пусто.

– Э-э… да, – неуверенно отвечаю я.

– Не знаю; наверное, это нельзя считать свиданием. Но это был уже второй раз, когда мы пересеклись. И ты был… не знаю… ну, такой милый. Не сердись, хорошо?

Интересно, к чему она ведет.

– Ничто сейчас не заставит меня рассердиться, обещаю, – говорю я, в доказательство перекрестившись.

Она улыбается.

– Ну хорошо, хорошо. Так вот, еще недавно казалось, что ты все делаешь в какой-то спешке. Вот, например, мы занимаемся любовью, но… не близки по-настоящему. Я в принципе не против. Ну, то есть все классно. Но иногда хочется, чтобы было так, как сегодня. И на вечеринке у Дака было так, как сегодня. Как будто в твоем распоряжении было все время мира и ты хотел, чтобы оно принадлежало только нам. Это мне очень понравилось. Ты снова смотрел на меня по-настоящему. Как будто… как будто ты взобрался на то дерево и на его вершине обнаружил меня. И мы занимались любовью. Хотя это все происходило на чьем-то заднем дворе. В какой-то момент (помнишь?) ты попросил меня передвинуться так, чтобы на меня падал свет луны. «Твоя кожа сияет в лунном свете», – сказал ты. А я себя так и чувствовала. Как будто я вся сияю. Потому что ты смотрел на меня, вместе с луной.

Знает ли она, что вот прямо сейчас на нее падает отблеск разливающегося на горизонте теплого оранжевого сияния, как бывает в те редкие моменты, когда не совсем уже день переходит в не совсем еще ночь? Я наклоняюсь к ней, закрывая ее от света. Я целую ее; мы целуемся долго-долго, а потом наши глаза закрываются, и мы впадаем в дрему. И в этот миг перехода от яви ко сну я ощущаю нечто, чего никогда не чувствовал раньше: близость – и не просто в физическом смысле; духовную связь, для которой неважно, что на самом деле мы встретились совсем недавно, и еще чувство принадлежности друг другу, несущее с собой восторг и огромное счастье.

Что происходит в тот миг, когда ты влюбляешься? Как может такой короткий промежуток времени вместить в себя всю глубину этого чувства? Я вдруг начинаю понимать, почему люди верят в дежавю и в прошлые жизни: потому что тех знаний, что я приобрел за все годы, прожитые на этой земле, не хватит, чтобы коротко описать то, что я чувствую. Когда ты встречаешь свою любовь, появляется ощущение, будто целые поколения людей веками переплетались определенным образом только лишь для того, чтобы могла произойти одна единственно значимая встреча. Всем своим существом ты осознаешь (хотя и понимаешь, что это глупо): все вело к этой встрече, все тайные знаки судьбы направляли тебя к ней, сама вселенная и время давным-давно предопределили ее, а сейчас ты просто выполняешь предначертанное и прибываешь в заданную точку.

Часом позже нас будит звонок ее телефона.

Я лежу с закрытыми глазами. Слышу, как она с досадой стонет, а потом обещает своим родителям, что скоро вернется.

Поверхность океана чернеет, а небо наливается чернильной синевой. Становится прохладнее; мы подхватываем одеяло и бежим к машине, оставляя за собой новую цепочку следов.

Она показывает дорогу, я веду машину. Она говорит, я слушаю. Иногда мы поем. Потом она кладет мне голову на плечо; я стараюсь не шевелиться, чтобы еще немного продлить ее сон рядом со мной, продлить наше наваждение.

Стараюсь не думать о том, что будет дальше.

Стараюсь не думать о том, что все скоро закончится.

Я никогда не наблюдал за спящими. Вот так, как сейчас за ней. Она совсем другая, не такая, какой я впервые увидел ее. Во сне она кажется такой беззащитной, но ей уютно и спокойно сейчас. Ее голова покачивается, она вздрагивает и успокаивается снова. Бужу ее только тогда, когда нужно спросить дорогу.

Последние десять минут она рассуждает о том, что мы будем делать завтра. Я молчу. Что мне ей сказать и как?

– Но даже если у нас это не получится, по крайней мере, встретимся за обедом? – спрашивает она.

Я киваю.

– И может быть, займемся чем-нибудь после уроков?

– Наверное. Я имею в виду, что не знаю, как там завтра все сложится. Я пока еще не думаю об этом.

Это она понимает.

– Достаточно честно. Ну что ж, утро вечера мудренее. Давай закончим этот день на счастливой ноте.

Как только мы попадаем в город, я перестаю нуждаться в ее советах, так как Джастин знает, куда ехать. Хотя, конечно, лучше бы было заблудиться. Чтобы продлить это. Чтобы избежать этого.

– Приехали, – говорит Рианнон, когда мы приближаемся к подъездной дорожке.

Я заезжаю. Разблокирую двери.

Она наклоняется и целует меня. Я жадно впитываю вкус ее губ, ее запах, ощущение ее тела, звук ее дыхания и весь ее облик в тот миг, когда она наконец отстраняется.

– Вот и счастливая нота, – говорит она. И, не дожидаясь моего ответа, выбирается из салона и уходит.

А я и не успел с ней попрощаться.

Я правильно догадываюсь: родители Джастина давно привыкли, что сына частенько не бывает дома и он не является на ужин. Они пытаются закатить ему скандал; все выглядит так, будто актеры исполняют хорошо заученные роли в старой телепостановке, и момент, когда Джастин врывается наконец в свою комнату, – всего лишь самая последняя ее сцена.

Надо бы выполнить домашние задания Джастина (я всегда очень щепетильно отношусь к подобным вещам, если, конечно, имею необходимые знания), но мои мысли постоянно возвращаются к Рианнон. Я представляю ее дома. Представляю, как она вновь переживает приятные события этого дня. Верит, что все теперь изменится, что Джастин стал другим человеком.

Мне не следовало так поступать. Не следовало. Даже будучи уверенным, что меня направляет сама вселенная.

Раздумываю над этим долго и мучительно. Я не могу вернуть все назад. Но и запретить себе думать о Рианнон тоже не могу.

Я уже был влюблен раньше. По крайней мере, вплоть до сегодняшнего дня мне казалось, что это была любовь. Его звали Бреннан, и чувство было очень сильным. Я влюбился в него, не имея представления, отвечает ли он мне взаимностью. Я позволил себе даже помечтать о нашем с ним совместном будущем, что было, конечно же, довольно глупо. У нас не могло быть совместного будущего. Я пытался управлять своим чувством, но у меня ничего не вышло.

В сравнении с моей нынешней ситуацией тогда было совсем легко. Ведь одно дело – влюбиться самому. И совсем другое – знать, что твой избранник тебя тоже любит, и чувствовать себя в ответе за эту любовь.

У меня нет никакой возможности остаться в этом теле. Если я не лягу спать, переход все равно непременно произойдет. Как-то раз я решил, что, если буду бодрствовать всю ночь, у меня получится остаться в прежнем теле. А я был просто-напросто вырван из него. Ощущения были именно такими, какими можно себе представить ощущения души, отделяемой от тела, когда каждый нерв терзает сначала боль от процесса изгнания, а затем – от вселения в новое тело. И с тех пор я каждый вечер ложился спать. С судьбой бороться бесполезно.

Я понимаю, что должен ей позвонить. Ее номер в телефоне Джастина первый в списке. Я не могу допустить, чтобы она считала, будто завтрашний день сложится так же счастливо, как сегодняшний.