— Но у леди Кэтрин зубы как у крольчихи, и в ней нет ни капли юмора, — запротестовала Франческа. — И она на несколько лет старше вас.

— На четыре года, — подтвердил Рошфор. — И все же так велел долг.

— Хорошо, что вам не трубили в трубу, — фыркнула Франческа.

— Нет. Мне лишь мягко нашептывали. Бабушка восприняла мой отказ тяжело, но спустя несколько месяцев нашла мне новую невесту… а после нее еще одну. Однако последние годы она хранит молчание по данному вопросу и лишь иногда вздыхает или бросает на меня многозначительный взгляд, особенно прочитав в газете о рождении чьего-нибудь наследника.

— Полагаю, герцогиня во всем винит меня, — вздохнула Франческа.

— Нет, ничуть, — ответил Рошфор. — Она с радостью валит всю вину на мои плечи. В последние годы ей очень нравится напоминать, каким дураком я был, позволив вам уйти.

— Сенклер, мне так жаль…

— Нет, не нужно. — Рошфор накрыл руку Франчески своей. — Я сам совершил ошибку. Позволил взыграть своей чертовой гордости. Я должен был… — Герцог замолчал и пожал плечами. — Сейчас это уже не важно. Но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватой. Мы были молоды, с тех пор много воды утекло. Пора уже давно все забыть.

Рука Рошфора была очень теплой, и Франческе очень хотелось положить голову ему на плечо. Франческа представляла, как герцог обнимает ее одной рукой и прижимает к себе сильнее, а она прижимается ухом к его груди и слушает мерный стук сердца. В глубине темных глаз Рошфора что-то блеснуло, и Франческа испугалась, что он прочитал ее мысли.

Она быстро отвернулась и, отняв руку, зашагала вперед. Рошфор последовал за ней и мгновение спустя спросил:

— Хотите посмотреть на мамин сад?

Франческа обернулась:

— Я думала, это он и есть.

— Да, но не ее личный сад. Тот сад хранится в секрете.

Заинтригованная Франческа оглянулась. Рошфор улыбнулся и взял ее за руки:

— Пойдемте. Я вам покажу.

Герцог повел Франческу в дальний конец сада, где у старинной кирпичной стены росли буковые деревья. Там, где они заканчивались, стена выдавалась вперед и тянулась дальше на восток, пока не встречалась с внешней стеной особняка. Обе стены покрывал зеленый плющ. При малейшем дуновении ветра его листья шелестели, создавая иллюзию тихого шепота.

Рошфор зашел за угол, где за последним буковым деревом в стене пряталась узкая и низкая деревянная дверь с металлическим кольцом. Рошфор потянул за него, и дверь неохотно, со скрипом, открылась. Герцог отступил в сторону, сделав знак Франческе войти, вошел сам и закрыл за собой дверь.

— Ох! — У Франчески вырвался восхищенный возглас.

В центре маленького сада располагался пруд, на поверхности которого плавали водяные лилии. В дальнем углу каменное лицо пускало струйку воды изо рта. Та стекала в резервуар, а оттуда — по красиво выложенным камням. Звук льющейся воды соединялся с шелестом листьев и действовал успокаивающе. Другой угол сада украшала ива, а у пруда стояла витиевато кованная скамейка.

Повсюду росли цветы всевозможных оттенков и ароматов. В одних местах они поднимались вдоль стен по специальным подпоркам, в других спускались с них, словно высыпанные из шкатулки драгоценности. Цветы качали своими тяжелыми головками на длинных стеблях, ковром стелились по земле или собирались в яркие стайки.

Было понятно, что за садом тщательно ухаживают. Франческа не заметила ни единого сорняка. В то же время рост цветов никто не ограничивал, и они свободно смешивались друг с другом, образуя пышные группки.

— Как красиво… — выдохнула Франческа, повернулась, чтобы осмотреть весь сад. — И такой…

— Заросший? — спросил Рошфор.

— Нет, ничуть, — возразила Франческа. — Я хотела сказать — роскошный. Мне он нравится.

— Моя мать тоже его любила. — Герцог направился за Франческой, которая рассматривала цветы, останавливаясь то там, то здесь. — Мой отец отгородил этот сад стеной, чтобы он принадлежал только маме. Это подарок на вторую годовщину их свадьбы. Когда они приезжали в Лондон, мама всегда скучала по садам в Маркасл, и отец приказал посадить здесь все ее любимые растения. Мама могла запираться в этом саду в любое время.

— Он запирается? Я не видела ключа.

— Сад запирается только изнутри. — Рошфор указал на дверь, где действительно был железный засов. — Здесь маму не могли побеспокоить ни дети, ни слуги, ни свекровь. Даже муж, если ей так хотелось. Маме нравилось писать картины, читать или просто сидеть здесь… не будучи герцогиней.

— И вы сохранили сад таким, каким он был. — Франческа повернулась к Рошфору.

— Да. В последний раз мама заходила сюда много лет назад. После папиной смерти она приезжала в Лондон лишь раз или два. И я не захотел менять этот сад.

— Конечно нет. Он прекрасен. — Франческа снова оглянулась вокруг. — Вы часто сюда приходите?

— Иногда. Но… это сад для герцогини.

Франческа подняла голову и увидела, что герцог смотрит на нее. Легкий ветерок подхватил ее локон и провел им по щеке. Рошфор протянул руку и отвел волосы от лица Франчески.

Значит, этот сад будет принадлежать Мэри Колдервуд? При этой мысли у Франчески сжалось сердце. Она хотела, чтобы сад принадлежал ей. Франческа понимала: ее чувства имеют более серьезную подоплеку. Она хочет, чтобы этот мужчина принадлежал ей.

Франческа желала иметь то, что потеряла. Его. Жизнь, которой теперь никогда не познает. Детей, надежды и смех.

Но она понимала, что ее желания напрасны. Время, когда у нее могло все это быть, могла быть любовь и другая жизнь, давно прошло. Как бы сильно она ни хотела этого, те времена не вернуть.

Неужели она такая эгоистка? Почему ей плохо оттого, что Рошфор обретет счастье? Если он хочет сделать своей герцогиней леди Мэри, она должна предпринять все возможное, чтобы помочь ему этого достичь.

И как ни приятно ощущать прикосновение пальцев Сенклера к своей щеке, глупо пытаться вернуть романтические отношения, которые у них когда-то были. Франческа знала: это глупо, даже если сейчас Рошфор смотрит на нее так, что хочется растаять в его объятиях, даже если ей хочется прижаться к его губам и снова испытать сладкий огонь поцелуя.

Сенклер может хотеть ее или хотеть воспоминание о ней. И Франческа знала, что сейчас хочет его. Если она прижмется к герцогу, положит ладонь ему на грудь и поднимет голову, он обязательно ее поцелует. И Франческа трепетала от предвкушения, а внутри расцветала надежда на новые, удивительные чувства, которые дарили ей поцелуи Рошфора тем вечером. Но эта мысль была мимолетной.

Рошфору нужна женщина, которая станет его женой, которая выносит ему детей и разделит с ним жизнь, ответит ему страстью и наполнит семейную жизнь любовью. Герцогу не нужна женщина бесплодная и холодная. А после бездетного брака с Эндрю Франческа точно знала, что не сможет дать Сенклеру ни страсти, ни детей, которых он заслуживает.

Франческа отвернулась и тихо сказала:

— Становится поздно. Мне пора возвращаться домой.

— Франческа… — Рошфор схватил ее за запястье. — Подождите.

— Нет. — Она обернулась с широко раскрытыми, потемневшими от переполнявших эмоций глазами. — Нет. Мы должны идти.

Франческа освободила свою руку и поспешно покинула сад.

Франческа старалась не думать о том, что произошло между ней и Рошфором в саду его матери. Ни о каких романтических отношениях между ними не могло быть и речи. Ее любовь к Сенклеру умерла много лет назад, и Франческа сомневалась, испытывал ли он к ней когда-нибудь настоящие чувства. Сейчас ими руководило не более чем желание, подогретое воспоминанием о романе, который закончился неожиданно и горько.

Меньше всего им сейчас нужны любовные отношения. Рошфор вот-вот женится. А ей нужно сконцентрироваться на борьбе с Перкинсом за свой дом. Кроме того, у нее с Рошфором все равно ничего не выйдет. Огонь ее желания тут же потухнет, стоит им добраться до спальни, и это будет настоящим позором. Она не может, не допустит, чтобы это произошло.