— Кто справится с организацией бала лучше вас? — возразил Рошфор. — Никто не превосходит ваши таланты хозяйки.

— Конечно, мне очень приятно, но нет никакой причины… то есть люди сочтут это странным. Мы с вами никак не связаны.

— Разве? — спросил Рошфор и на мгновение остановил на Франческе свой теплый взгляд. Потом герцог продолжил, и теплота пропала: — Раньше подобными вещами занималась моя бабушка, а последние годы — Калли. Но никого из них сейчас нет в городе. Я не могу просить свою старую бабушку вдруг примчаться в Лондон, чтобы устроить для меня бал.

— Нет, разумеется, нет. Но я уверена, ваш дворецкий вполне способен его организовать.

— Крэнстон может, конечно, — согласился Рошфор, — но он привык выполнять приказы, а не составлять их. И у него нет ваших талантов. Подготовкой к балу должна заниматься леди со вкусом, такая как вы.

— Думаете, лестью можно меня убедить? — Франческа изо всех сил старалась выглядеть строгой.

— Я очень надеюсь.

Франческа не выдержала и рассмеялась:

— Как вам не стыдно?

— Мне часто это говорят.

— Вы же знаете, что люди станут сплетничать.

— А им не обязательно знать, — пожал плечами Рошфор. — Я же не прошу вас принимать гостей вместе со мной. — Взгляд темных глаз пронизывал. — Давайте… скроем это ото всех?

Сердце Франчески забилось быстрее, а голову вдруг посетила отчаянная мысль: может, слова Рошфора значат нечто большее?

— Может быть, — тихо ответила Франческа. — Хотя мне все равно кажется, что подготовкой к балу должен заняться более компетентный человек.

— Нет. — Рошфор не сводил с нее глаз. — Этим должны заняться вы.

Франческа смотрела на Рошфора. Его слова все еще эхом отдавались в сознании, и на мгновение показалось, что даже воздух между ними дрожит. Франческа резко отвела взгляд, опасаясь, как бы герцог не заметил ее учащенного дыхания. Сердце стучало так, что, должно быть, Рошфор тоже его слышал.

— Хорошо, — тихо произнесла Франческа, — если вы так хотите.

— Да. — В голосе Рошфора прозвучала едва различимая нотка триумфа.

Он поднялся, подошел к Франческе и протянул руку. Та непроизвольно приняла ее и поднялась. Герцог улыбнулся:

— Что нам нужно сделать? Полагаю, необходимо для начала осмотреть Лилльский особняк?

— Вы хотите дать большой бал? — спросила Франческа.

— Думаю, да. Я хочу, чтобы вы проявили весь свой талант.

Франческа бросила на Рошфора озорной взгляд:

— Вы можете об этом пожалеть.

— Нет, — улыбнулся Рошфор, — хотя у меня нет сомнений, что вы сделаете все возможное, чтобы этого добиться. Однако я предоставляю вам полную свободу. Делайте все, что угодно, если это, конечно, вписывается в рамки приличий.

Последние слова подчеркнули двусмысленность фразы, и Франческа, внезапно ощутив себя любовницей Рошфора, почувствовала, как запылали щеки. Да что с ней такое? Можно подумать, она наивная девочка, а не взрослая женщина, которая уже пятнадцать лет вращается в великосветских кругах.

— О, я заставил вас покраснеть. Простите. — Вопреки словам голос Рошфора был довольным, без тени сожаления.

Франческа посмотрела в темные глаза герцога, в которых мерцали огоньки веселья.

— Негодяй, вы же ни капли не раскаиваетесь. Но могу заверить, что виной моему румянцу летняя жара, а не ваши слова. Должно быть, я выгляжу как кухарка. — Франческа смущенно прикоснулась к щеке.

— Как бы там ни было, вы выглядите прекрасно. — На мгновение лицо Рошфора стало серьезным, потом он улыбнулся и шутливо продолжил: — Но вы и сами это прекрасно знаете. — Герцог сделал шаг назад. — Пойдемте. Скажите слугам принести вашу шляпку. Мы едем в Лилльский особняк.

— Сейчас?

— Да, почему нет? Не причин откладывать дела, так ведь? Если беспокоитесь о приличиях, возьмите с собой служанку. Вам нужно осмотреть дом, увидеть бальный зал. Иначе как вы спланируете бал?

— Действительно, как?

Рошфор прав. И все же Франческе казалось неправильным ехать с джентльменом к нему в дом не с целью навестить его родственницу.

Мэйзи поехала с ними в карете. Несмотря на то что вдове предоставлялась большая независимость, чем незамужней девушке, Франческа не могла войти в дом холостяка без сопровождения. Однако по приезде в белокаменный Лилльский особняк Мэйзи отправилась с лакеем в комнаты для слуг, оставив Франческу в холле с герцогом.

— Удивительно, что вы не попросили служанку сопровождать вас и в доме, — дразнил Рошфор. — Неужели я такой страшный?

Франческа закатила глаза:

— Полно, Сенклер, вы же знаете, что я не могла приехать сюда одна. В конце концов, это ваша затея. Я забочусь не только о себе, но и о вас. Представляю лицо Крэнстона, если бы вы пришли в компании женщины. — Франческа замолчала и взглянула на Рошфора. — То есть со мной. Думаю, женщин определенного сорта вы сюда уже приводили.

Герцог ответил ей долгим спокойным взглядом.

— Да ладно, Рошфор, я не так наивна, — ответила Франческа. — В конце концов, вам уже за тридцать. Полагаю, у вас были женщины.

— Не здесь, — просто ответил герцог.

Странно, но от его слов Франческе стало теплее. Рошфор бы никогда не обесчестил свой дом, семью или жену. Не стал бы приводить любовницу в дом своих родителей, где однажды станут жить его жена и дети. Выйди она замуж на герцога, ей бы в мужья достался человек чести, и на мгновение горло Франчески сжалось от сожаления. Выйди она замуж за Сенклера, ее жизнь была бы совсем другой.

Франческа отвернулась от герцога, опасаясь, как бы чувства не отразились на ее лице слишком явно. Рошфор всегда легко угадывал ее мысли.

Франческа безжалостно напомнила себе, что, хотя Сенклер ничем и не походит на Эндрю, он все же мужчина. После свадьбы он отнесется к ней с уважением, но в постели разочаруется точно так же. Выяснив, что она холодна, Рошфор станет искать компании других женщин, хотя, конечно, не так открыто, как Эндрю. Глупо думать, что замужество за Сенклером поможет ей изменить свою натуру и расцвести желанием.

Оставив свои глупые бесполезные мысли, Франческа оглянулась вокруг. Центральную часть огромного холла Лилльского особняка в два этажа занимала широкая лестница. За ней холл переходил в оранжерею с выходом в сад, а в левой части располагались кухня и комнаты прислуги. Справа тянулась галерея, длинный коридор с полом из каррарского мрамора, где на стенах висели огромные портреты предыдущих герцогов, герцогинь, их детей и домашних любимцев. Вечером галерею освещали изящные бра на стенах, а днем ее заливал золотистый свет из высоких окон внешней стены. На них красивыми складками висели длинные бархатные шторы цвета сухого мха.

— Я всегда любила Лилльский особняк, — сказала Франческа.

Рошфор бросил взгляд на Франческу, и та задумалась: возможно, он тоже вспомнил, что когда-то она могла стать хозяйкой его дома. Чувствуя, как запылали щеки, Франческа взволнованно отвернулась. А вдруг герцог решил, что она сожалеет лишь о потере такого роскошного дома?

— Я тоже, — ответил Рошфор, и, судя по голосу, он не нашел в ее словах ничего предосудительного. — Хотя, боюсь, он немного устарел. Должно быть, моя невеста захочет что-то изменить. Наложить на дом свой отпечаток.

— О нет! — запротестовала Франческа, удивленная тем, как эта идея ей не понравилась. — Надеюсь, она не станет ничего менять. Особняк красив и так. Я бы оставила все как есть.

Конечно, нужно было промолчать. Франческа снова залилась краской, осознав, как можно истолковать ее слова, и бросила взгляд на герцога. К счастью, Рошфор смотрел в другую сторону и, кажется, не заметил ее оплошности.

Он открыл двустворчатые двери в левой части холла. Эти и еще одни, чуть дальше, вели в роскошный бальный зал, простиравшийся до самой дальней стены дома. С потолка свисали три огромные люстры, а пол был выполнен из того же розоватого мрамора с прожилками, что и галерея. По внешней стене тянулся ряд высоких окон, задрапированных тяжелыми шторами из темно-красной парчи, а на другой стене три двустворчатые стеклянные двери вели на террасу.