Герцог поджал губы.

— Проклятье, Франческа! Что побудило вас повесить на меня этого младенца? Надеюсь больше никогда не встретить такую скучную девушку.

Франческа сжала губы, пытаясь подавить смех. Она не должна радоваться, слыша, что Рошфору не понравилась девушка, но не могла унять веселья, которое раздувалось внутри, как мыльный пузырь.

— Каролина не могла поговорить ни на одну тему, — с горечью продолжал Рошфор. — И если у нее имеется мнение хоть о чем-либо, я его добиться не смог. На каждый заданный вопрос она спрашивала, что думаю об этом я. И какой в этом смысл? Я-то уже знаю, что я думаю.

Франческа подавила усмешку.

— Возможно, стоит дать леди Каролине еще один шанс. В конце концов, она молода и, должно быть, смущается рядом с кем-то вроде вас.

— Вроде меня? — переспросил Рошфор, переведя темный взгляд на Франческу. — Что вы хотите сказать? Я пугаю людей? Неуклюж в общении? Или вы намекаете на мой возраст?

Франческа не смогла сдержать смеха:

— Иногда вы немного… подавляете. Вы же герцог. А когда на вашем лице появляется выражение… как будто грязный щенок изгрыз ваши любимые ботинки…

— Прошу прощения, я очень люблю щенят. — Уголок рта Рошфора дернулся вверх. — И должен сказать, я никогда не замечал, чтобы трепетали перед моим титулом. Даже когда вам было четырнадцать.

— Трудно трепетать перед тем, кто скатывался с крыши в стог сена, — парировала Франческа.

Рошфор громко засмеялся:

— Когда это было?

— В Дэнси-Парк, когда мне было восемь, а вам тринадцать. Вы, я и Дом катались в коляске и остановились на ферме Джеми Эванса. Конюх пытался нас прогнать, но без толку. Мы увидели стог сена. Дом запрыгнул в него прямо с забора и позвал меня.

— А вы ответили: «Я скачусь с крыши!» Конечно же. Как я мог забыть? Вы были такой непослушной.

— Вообще-то я так ответила только потому, что вы сказали Дому, будто я еще слишком маленькая для таких игр. И я решила доказать, что уже взрослая. А потом вы приказали мне этого не делать.

— Ах да. И разумеется, вам захотелось на крышу еще сильнее. В тринадцать лет я не мог этого предположить.

— А потом на крышу полезли и вы.

— Я не мог оставаться внизу, если даже девчонка осмелилась это сделать.

— Как это на вас похоже! — воскликнула Франческа в притворном возмущении. — Во всем обвинять меня!

— Вот вы и раскрыли себя настоящую. Вы всегда были непослушным чертенком.

— А вы — самодовольным мальчишкой.

Рошфор улыбнулся еще шире:

— Тогда почему, интересно, вы повсюду за мной таскались?

— Ничего подобного, — ответила Франческа и с гордостью добавила: — Просто так получалось, что вы с Домом шли туда, куда хотелось мне.

Рошфор усмехнулся, его темные глаза сияли. Он поднялся со стула:

— Еще бренди?

— Нет, спасибо. Мне очень хороша. Если выпью еще, то совсем опьянею. — Франческа допила последний глоток и тоже поднялась. — Желаете выпить еще?

— Нет, спасибо.

Франческа взяла у герцога бокал и, подойдя к шкафчику, поставила его вместе со своим у графина. Не глядя на Рошфора, Франческа как ни в чем не бывало спросила:

— Так вы отдаете кому-нибудь предпочтение?

— Предпочтение? О чем вы?

— О девушках. — Франческа снова повернулась к герцогу. — Вам кто-нибудь нравится больше других?

На мгновение Рошфор задержал взгляд на Франческе и мягко ответил:

— Да, мне нравится одна.

— Кто? — Франческа направилась обратно к дивану. Внезапно этот вопрос стал для нее очень важен. Какая из женщин приглянулась Рошфору? Собирается ли он ее добиваться?

— Не леди Каролина, — сухо ответил герцог. Он сделал шаг навстречу Франческе, тихо продолжая: — Скажите мне, моя милая, вы будете наблюдать, как я ухаживаю за ней?

Франческа стояла очень близко к Рошфору, смотрела в его лицо, и от этого в ее душе поднималось странное чувство, нечто теплое и немного пугающее. Она вспомнила, как стояла на крыше амбара, глядя на стог сена внизу. Сердце Франчески бешено колотилось в груди от страха, но все равно ей ужасно хотелось съехать в сено. А сейчас она смотрела в темные глаза Рошфора, и у нее возникало похожее ощущение.

Франческа повернула голову вбок, отводя глаза, и выдохнула:

— Уверена, с этим вы и сами прекрасно справитесь.

— На вашем месте я бы не был так уверен, — ответил Рошфор. — Хотя бы вспомните мои прежние попытки. Очевидно, я не так уж и хорош в ухаживании. — Он помолчал и продолжил: — Возможно, мне требуются ваши советы, как ухаживать за женщиной.

— В самом деле? — Франческа с вызовом подняла подбородок. — А я не вижу в этом необходимости. Уверена, вы прекрасно умеете делать женщинам комплименты.

Дыхание Франчески участилось. Как глупо трепетать от предвкушения и чувствовать себя вот так: тепло и свободно.

— Например, говорю, что ее волосы в свете свечей сверкают золотом? — спросил Рошфор, переводя взгляд на волосы Франчески. — А глаза сверкают, как сапфиры?

— Вы не должны преувеличивать, — ответила Франческа, пытаясь говорить беззаботно.

Рошфор протянул руку и легонько погладил ее по волосам.

— Это всего лишь правда.

Охрипший голос герцога отдавался эхом в голове Франчески.

— Я… не думаю, что, описывая внешность женщины, стоит говорить правду.

— А если у нее нежная кожа? — Герцог провел пальцами по щеке Франчески. — И красивые губы? — Большой палец проследил линию верхней губы. — Которые только и ждут, чтобы их поцеловали.

— У вас неплохо получается, — выдохнула Франческа, дрожа ресницами закрытых глаз. По ее телу ползли завитки жара, пробуждая каждый нерв.

— Что мне делать дальше? — Рошфор так низко склонил голову, что Франческа чувствовала щекой жар его дыхания, а легкое прикосновение губ заставило ее затрепетать.

— Поцелуй в руку всегда уместен.

Герцог поднес руку Франчески к губам и нежно поцеловал. Затем он перевернул ее и поцеловал в ладонь. Губы Рошфора были теплыми и мягкими, и от их прикосновения по телу Франчески струился жар, который собирался в низу живота.

Рошфор целовал каждый ее пальчик. Он снова поднял на Франческу затуманенные глаза:

— Так хорошо?

Под напором новых ощущений Франческа лишь смотрела на Рошфора широко открытыми, блестящими глазами.

Герцог придвинулся еще ближе и снова провел пальцами по щеке Франчески.

— А вот так? — прошептал он и, склонившись, коснулся ее щеки губами.

Рошфор проследил губами линию до нежной шеи, провел рукой по плечу Франчески, и ей вдруг захотелось, чтобы оно не было скрыто тканью халата.

Проводя носом по ее шее, Рошфор спускался все ниже и ниже, пока не достиг воротника халата. Франческа дрожала. Ноги внезапно ослабли, и она боялась в любую секунду осесть на пол. Когда губы герцога коснулись ямки у основания шеи, Франческа едва сдержала стон. Рошфор провел языком по ключице, и у Франчески вырвался удивленный вздох удовольствия.

— Говорят, — прошептал герцог ей на ухо, — что некоторым женщинам такое нравится.

Он поцеловал ухо, слегка прикусил мочку и всосал ее.

Франческа сглотнула и невольно положила руки Рошфору на грудь, схватилась за лацканы пиджака, дрожа всем телом:

— Сенклер…

Его язык ласкал ухо, и по телу Франчески разливалось удовольствие. Ее соски болезненно напряглись, а меж ног запульсировало. Франческа никогда не испытывала такой жажды, чувства голода, волной разливавшегося в чреслах.

Потом Рошфор положил руки Франческе на талию и стал развязывать ее пояс. Одной ладонью он скользнул под халат.

Франческа почувствовала, как рука легла на ее живот, и теперь их разделяла лишь тонкая ткань сорочки. Рошфор провел рукой вверх и положил ее Франческе на грудь.

— И женщина может захотеть большего… вроде этого. — Его голос был хриплым и тихим.

Пальцы Рошфора ласкали грудь Франчески, ее сосок твердел, напрягался все больше. Франческа сдавленно простонала.

— Но, несомненно, некоторые сочтут такие ласки слишком бесстыдными. — Пальцы герцога скользнули под ткань сорочки и провели по обнаженной коже.