Возможно, нынешняя ночь — последняя ночь ее свободы. Так зачем же отказывать себе в удовольствиях?

— Один бокал, — сказала она. — И не больше.

— Правила устанавливаете вы, мисс Дайер. — Бастиан усмехнулся и поднял два пальца, пародируя церемонию присяги. — Я лишь смиренно им подчиняюсь.

Лоррен мигом позабыла о Кларе. Из головы вылетели все мысли о Маркусе. Глория, миссис Кармоди, даже собственные родители — ни о ком из них Лоррен больше не думала. Она чувствовала, как что-то в ней меняется в эту минуту, как в душе поднимается нечто темное, пробиваясь понемногу на поверхность.

— Ну, раз так, — сказала она с новым приливом энергии, — пойдем напьемся как следует.

Теперь Глории все стало понятно.

Вот почему Клара приехала в Чикаго! Спрятаться от воспоминаний. И все, что она говорила о необходимости следовать в любви зову сердца, — выдумка. Сама Клара последовала зову сердца — и вот куда оно ее завело: к утратам, к позору. К катастрофе.

Глория не станет повторять ошибки кузины. Пойдет в клуб и попрощается с Джеромом. Быстро и просто. Не будет никаких неудач. И никаких сожалений.

Ясно же, что все ее чувства к Джерому — не больше чем детская очарованность, как у Клары с Гаррисом Брауном. Глория могла справедливо считать, что ее объединяет с Джеромом какое-то особенное чувство, однако у них нет будущего. Где они стали бы жить? С Бастианом пусть и скучно, но она будет вести жизнь солидной дамы.

После приема она так и сказала Бастиану. Он простил ей былое и сказал:

— Я рад видеть, что к тебе вернулось здравомыслие. — Потом поцеловал, пожелал спокойной ночи и отправился к себе домой.

Став миссис Себастьян Грей ІІІ, Глория не станет устраивать скандалы, которые могли бы попасть на страницы светской хроники. И мама будет вполне обеспечена. В очень многих отношениях эта свадьба отвечала здравому смыслу.

А в их отношениях с Джеромом вообще никакого смысла не было.

Так отчего же на следующий день Глория оказалась у входа в «Зеленую мельницу» и стояла там, как каменное изваяние? Она отрепетировала все заранее. Еще в школе составила записку, представив, что это задание по английской литературе, где надо излагать мысли четко и ясно:

Мы живем в слишком разных мирах, Джером.

Слишком многое поставлено на карту,

слишком многие могут пострадать.

Надо быть взрослыми и видеть вещи такими,

какие они есть: нас привлекла друг к другу

одна только тяга к запретному. Но мы оба понимаем,

что полагаться на это нельзя. Такое может

привести к катастрофе. Мы допустили ошибку.

На ее стук дверь открыл Лейф. В клубе почти никого не было.

— Рыженькая? Что это вы здесь делаете?

— Забыла кое-что за кулисами, — объяснила Глория. — А Джером здесь?

Лейф пожал плечами и вернулся за стойку.

— Где-то здесь.

Она прошла мимо стойки с таким видом, словно была здесь как дома, поднялась на эстраду. В грим-уборной отыскала то платье, в котором пришла сюда в день дебюта. Оно валялось, смятое, на полу, будто сброшенная змеиная кожа на обочине дороги.

Глория подняла платье, прижала к себе, втянула ноздрями воздух. Оно пахло пылью и лаком. Как вся эта неприбранная каморка в «Зеленой мельнице». «Только не плакать, — сказала себе Глория. — Ни за что не плакать».

— Ба, да это та самая куколка, которую мне так хотелось повидать!

Она резко обернулась к двери — там стоял Карлито Мачарелли, одетый, как всегда, в безукоризненно сшитый темный костюм. Даже при этом тусклом освещении волосы его блестели. Он отбросил полу пиджака, чтобы упереть руку в бок, и Глория уловила отблеск металла: из кобуры выглянула рукоятка пистолета.

После прослушивания она почти не видела Карлито. Несколько раз он приходил к ним на репетиции, молча наблюдал за музыкантами из темного угла зала — его и видно-то было лишь благодаря красному огоньку на кончике сигары. И еще он пришел за кулисы в ту первую и последнюю ночь — пожелать ей удачи. С ним были Мод и тот карлик.

А теперь он с улыбкой, не вызывавшей у Глории доверия, загородил ей выход.

— Когда вы были здесь в прошлый раз, то устроили настоящий спектакль.

— Помню, — откликнулась Глория, бочком пробираясь к двери.

— Позвольте сказать вам, что за много лет в клубе еще не бывало такого бедлама. Чтобы устроить такое, нужно быть не просто девушкой, а настоящей чертовкой.

— Я как раз собиралась принести свои извинения, — сказала Глория с нарастающей тревогой. Прошло уже три недели, но весь ужас ситуации она переживала так ясно, словно это случилось только вчера.

— «Собираться» и «сделать» — вещи совсем разные.

— Это я понимаю. Отчасти потому и пришла сюда. У меня и в мыслях не было причинять какие бы то ни было хлопоты…

— Так вы пришли еще и по другой причине?

— Забрать свое платье, — ответила Глория, держа его так, как держат на суде вещественное доказательство. Не могла же она назвать имя Джерома. В нос ей бил запах бриллиантина, которым Карлито смазывал волосы, и в этом запахе чудилась угроза. До сих пор ей не приходилось еще проводить столько времени наедине с гангстером, а в клубе ведь никого не было. Она внимательно всмотрелась в лицо Карлито. Насколько ей надо его опасаться? И где Мод — может, с ней что-нибудь случилось? — Я забыла здесь платье.

Он ухмыльнулся и шагнул к ней, захлопнув за собой дверь.

— Знаете, Глория, я ведь на редкость добродушный человек. Если хотите знать, я очень горжусь тем, что прощаю людям многое. Но то, что вы тогда устроили, задало нам кучу хлопот. И влетело в копеечку.

— Я понимаю, это целиком моя вина…

Он приложил палец к ее губам, не дав закончить. Карлито стоял слишком близко, и это нервировало Глорию, которая чуяла исходивший от него запах табака и едва не ощущала на языке вкус шотландского виски, которым был пропитан гангстер.

— Этот ваш жених — больно уж влиятельный в городе человек, правда? Если б не он, вы бы сейчас оказались в очень неприятном положении.

— Я искренне сожалею о том, что произошло, — начала Глория, не желая, чтобы Карлито почувствовал ее испуг. — У меня и в мыслях не было затевать скандал. Единственное, чего я хотела — петь.

— Но вы же не певица, крошка, вы светская дама. — Он провел пальцем по ее губам. — Таким девушкам не следует играть с огнем.

Глория теперь оказалась придавлена спиной к стене. От гангстера ее отделяло только платье, которое она прижимала к груди.

— Я же принесла свои извинения…

— Одних извинений недостаточно, — проговорил Карлито, прожигая ее взглядом насквозь. — Даже из уст такой красотки, как вы. — Одной рукой он обхватил ее талию, вонзив в бедро большой палец. Другой рукой задрал платье. — Но есть способ возместить мне убытки.

— Прекратите! Пожалуйста! — закричала Глория, пытаясь оттолкнуть его. Силы, однако, были слишком неравны. Карлито впился поцелуем ей в губы.

— Перестаньте! — закричала Глория, как только ей удалось оторваться от этого поцелуя. Карлито набросился на нее с новой силой. — Да перестаньте же!

Язык у него был, казалось, из наждака. Она закрыла глаза, надеясь, что Карлито от нее отстанет. «Ну, пожалуйста, пусть он перестанет!»

И вдруг он на самом деле перестал.

Глория открыла глаза и увидела, как Карлито, отброшенный от нее мощным ударом, отлетел к противоположной стене. От нового удара его голова бессильно мотнулась вбок.

Как подрубленное дерево, он повалился к ногам Джерома Джонсона.

Глорию захлестнули облегчение и радость.

— Джером! — глухо вскрикнула она.

— Тсс-с, — ответил он. — Нет времени, надо убираться отсюда. Давай тихонечко за мной.

Они быстро и бесшумно покинули грим-уборную и двинулись в зал. В баре по-прежнему никого не было.