— Похоже, он это уже и сделал, — проворчал Нарлх.

— А? — Мэт взглянул вверх. — Эй, погодите минутку, я не хотел...

Но призрак исчез. Растаял. Полностью.

— Ну-ну, вот так шарада. — Мэт, нахмурясь, почесал затылок. — Господи, я так и не понял, на чьей же он стороне?

— В настоящий момент на нашей, — последовал ответ Фадекорта.

— Но не торопись записывать его в хорошие парни, — рыкнул Нарлх. — Вполне возможно, что этот лакомый, нежный кусочек он хочет оставить только для себя.

Заметив хищный блеск в глазах дракогрифа, Иверна отпрянула назад.

— Ах, не беспокойтесь. Таких я не ем, — обиженно засопел дракогриф. — Вы совсем неаппетитно пахнете.

Иверна замерла, по ее лицу было видно, что в ней борются самые противоречивые чувства. Мэт мог бы ей посочувствовать — после такого выступления трудно решить: то ли тебя успокоили, то ли оскорбили.

Потом у Мэта появилось неприятное подозрение. Он переступил черту охранного круга и стал осторожно продвигаться вперед в темноту ночи.

— Эй! — Нарлх затрусил следом. — Куда это ты направился?

— Хочу убедиться, что преследователи на самом деле убежали. Они могли просто спрятаться на той стороне горы, переждать и начать все снова.

— Ага, точно. И ты отправляешься прямо к ним в лапы, если они там! Э, так дело не пойдет, человече! Подожди-ка своего монстра-хранителя, слышишь?

Мэт замедлил шаг и остановился, улыбаясь.

— Знаешь, ты говоришь очень успокаивающе.

— Ладно, давай без сантиментов, — предупредил Нарлх. — Потихоньку, до вершины горы, но только до вершины! Точно?

— Только до вершины, — согласился Мэт. Вдвоем они добрались туда и осмотрели противоположный склон. Совершенно пустой, он мерцал в лунном свете.

— Я так припоминаю, когда они улепетывали, не было похоже, что они собираются где-то остановиться, — хрюкнул Нарлх.

— Очень рад, что они этого не сделали, — заверил его Мэт. — Мне впервые пришлось попробовать на вкус колдовство Ибирии, и я тебе скажу, мне оно как-то не понравилось.

— Да ну? — Нарлх глянул на Мэта с высоты своего роста. — Что, местные поганцы отличаются от меровенских?

Мэт кивнул.

— Понимаешь, осталось какое-то противное скользко-липкое ощущение. Как будто этот колдун отмокал во зле много-много лет.

— А как насчет нескольких столетий?

— Похоже на то. А потом, он еще пользовался этим жутким жезлом.

— А ты что, нет? — Нарлх ошарашенно уставился на Мэта. — А ведь точно! Ты жезлом не пользуешься! Тогда, братец, тебе лучше достать себе такой же, да побыстрее. Они все пользуются жезлами.

— Все? А зачем они это делают?

Нарлх молча уставился на Мэта. Потом сказал:

— Если ты этого не знаешь, тогда мы все здорово влипли. Слушай, сделай мне одолжение, а? Постарайся получить пару уроков.

— Не думаю, что у них будет настроение подучить меня, — медленно ответил Мэт. — И даже если бы они готовы были это сделать, я не уверен, что сам захотел бы у них учиться. Пошли. Я тут видел нож, оброненный одним из солдат. Спорим, мне от него будет гораздо больше проку.

Королева созвала всех своих подданных, за исключением тех, кто пострадал во время правления узурпатора.

— Но, ваше величество! — запротестовал герцог Монмартр. — Что же это за награда за нашу преданность и службу? Разве мы не имеем права на долю в этой победе?

— У вас будет самая большая доля в нашей будущей победе, высокочтимый герцог, — ответила Алисанда, — поскольку вы и ваши друзья должны будете заботиться и охранять благополучие нашего Меровенса от черных хищников, которые, несомненно, сразу поднимут головы, как только я отправлюсь на войну в сопровождении лордов, которым я доверяю, только пока они защищают свои интересы.

— Но как же тогда ваша безопасность, если за вами будут следовать такие скоты?

— Ну, такие люди, как граф Норвилля, не могут быть скотами, милорд, — пояснила Алисанда. — Если бы это было так, они бы смогли возвыситься и получить власть из рук лжекороля Астольфа.

— И умерли бы с ним, я не сомневаюсь, как герцог Лачейза и граф Эннудид, — пробормотал Монмартр, — и все же большинство остальных служили в армии Астольфа, ваше величество, и сражались против вас на равнине Бреден.

— Но им пришлось это сделать, — ответила Алисанда. — Ведь только вы и небольшая горстка лордов, которые последовали за вами в заточение, отказались тогда выступить в поход.

— После чего Астольф забрал наших солдат и отправился с ними в поход.

— Да, но так я узнала, что вы мой самый верный вассал.

— И именно поэтому мы должны прикрывать вас в бою!

— Вы это и будете делать, мой лорд, потому что моя королевская столица Бордестанг и есть мой тыл, а весь Меровенс — это все остальное мое тело. Моя рука дрогнет, если вы не будете охранять меня.

Герцог со вздохом смирился:

— Как будет угодно вашему величеству. И все же, кто будет охранять вас лично? Боже упаси, если с вашей головы упадет хоть один волосок!

— Я вам очень благодарна, герцог, — ответила Алисанда с улыбкой, — хотя у меня целая копна волос. Но не грустите, я возьму вашего соратника по заточению барона де Арта. Он будет командовать моей личной охраной.

— И возьмите моего старшего сына, Совиньона!

Теперь настала очередь Алисанды уступить герцогу.

— Как вы того пожелаете, милорд, — сказала она со вздохом. — Хотя я думаю, что его невеста не поблагодарит меня за это.

Никуда не денешься, Мэту пришлось согласиться, что это действительно проблема. Она мучила его, опустошая болью, которую он даже не осознавал, глядя на закутанную в одеяло, но все же очень привлекательную фигурку Иверны, вырисовывавшуюся в свете костра. Он на самом деле настолько испорчен, что считает Иверну привлекательной? Или это нормальная и неизбежная реакция? Он же помолвлен с не менее красивой женщиной, но именно это «помолвлен» и заставляло его чувствовать себя каким-то чудовищем. «Хотя тебе следует признать, — упрямо твердила его худшая часть, — что твоя возлюбленная бывает иногда немного жестокой». И это действительно так, особенно если учесть, что по праву королевы она могла бы отрубить ему голову в любое время, стоит ей только пожелать, и он из этических соображений не смог бы ничего с этим поделать. Итак, к черту такую этику!

Нет, не совсем — в этом мире, где магия исходит либо от Добра, либо от Зла, однажды неосмотрительность в таких вопросах уже привела к тому, что он взвалил на себя больше, чем мог выполнить. Хотя у него и возникала мысль, что, если бы дело и дошло до казни, он бы уж точно не околачивался где-то поблизости только для того, чтобы узнать, хорошо ли заточен топор палача. Нет, он никогда не нанес бы Алисанде ответный удар, только от одной мысли об этом ему становилось не по себе. Но он нашел бы способ ускользнуть.

Об этом стоило подумать, но это и было как раз то, что он делал.

Его второе «я», любившее бродяжничать, снова настойчиво заявило о себе. Он получал, черт побери, и некоторое удовольствие от этого второго «я», конечно, за исключением всяких там опасностей, а на сегодняшний день только один Гордогроссо для него по-настоящему опасен. В конце концов, ему нравилось ощущать, что он снова сам управляет своей жизнью. Все-таки Алисанда, если уж совсем откровенно, весьма властная особа.

А что еще ожидать от королевы?

Вдруг раздался странный, булькающий звук.

Мэт насторожился и, нахмурившись, стал всматриваться в ночную тьму. Что за существо оказалось в беде? И что это за беда? Он оглянулся на Иверну, чтобы убедиться, что с ней все в порядке — но...

Что-то было не так.

Костер?

Да-да, было такое впечатление, что она сидела уж слишком близко от костра. Мэт застыл. Нет, этого не может быть!

Но это происходило на самом деле. Ее фигурка начала размягчаться, как воск, который положили слишком близко от огня. Контуры ее тела стали несколько размытыми, а Мэт, оцепенев, наблюдал за ней, в то время как постепенно здравое восприятие всего происходящего начало просачиваться в мозг: колдун пытается уничтожить Иверну. Он, видимо, решил, что уж если она не достанется ему, то и никому другому?