– Я сам во всем виноват, товарищ майор, – ответил ему Глеб, подумав: «Но вернись все назад, ничего бы менять не стал»…

Глеб заметил любопытный взгляд, брошенный незнакомцем на его часы, но его больше интересовало другое:

– Почему вы решили, что именно на электричество? Кстати, меня зовут Глеб Чужинов.

– Андрей Владимирович Кошелев, – ответно представился тот. – И не так давно я имел самое непосредственное отношение… – Кошелев замолк и указал подбородком на левую руку Глеба, где на запястье под тканью одежды прятались часы.

Глеб кивнул: мол, понимаю, о чем речь.

– Что же касается этих существ, вынырнувших словно из ада, взгляните на ваш мотоцикл.

Чужинов посмотрел в ту сторону, где оставил «Днепр», и тут же рванул ружье с плеча: около мотоцикла сидела парочка. След, они могли учуять его след, который и приведет их на вершину холма.

– Не беспокойтесь, Глеб, судя по всему, их заинтересовала не машина и не ее водитель, а аккумулятор. Не находите?

И верно, застыв как изваяния, твари едва носом в него не воткнулись.

– Мы находимся здесь уже довольно давно, и все, что произошло там, – на этот раз Кошелев указал на «пробку» у поста ДПС, – случилось практически на наших глазах.

– А что именно случилось? – Глеб продолжал держать ружье наготове: заверения заверениями, но ошибаться могут все. Да и сам Кошелев придерживал левой рукой полу ветровки. И пистолет спрятал именно в левый внутренний карман. Причем грамотно: стволом вверх, а не как-нибудь иначе.

– Мы с Егором на противоположной стороне холма находились, когда у поста ДПС началась стрельба.

– Стрельба?

– Да. Из ПМ и АКСУ[12]. Из пистолета успели выстрелить всего три раза, а очередь из автомата была на весь магазин. Патрульная машина, она и сейчас возле поста стоит. Ну а дальше началось. Крики, женский визг, мелькание этих отродий, их десятка два было, не меньше. После все закончилось. За сорок семь минут до того, как здесь появился ты.

– И что мы теперь будем делать, Андрей Владимирович? Ждать, пока сюда прибудут спасатели? – Хорошо, когда есть кто-то более опытный, кто может принять за тебя решение, каким бы оно ни было.

– А ты уверен, что они прибудут? – неожиданно зло спросил Кошелев.

– Не из Ильина, из области. – Явно в городке происходит что-то не то. И дыма все больше, скоро весь город затянет.

– Глеб, тебя ведь учили, что все всегда происходит по самому плохому сценарию.

Чужинов кивнул: да, именно так.

– Тогда почему ты уверен, что в областном центре все по-другому? Что там нет этих чудовищ? Что там их не в разы больше?

Теперь Чужинов покрутил головой отрицательно: такой уверенности у него нет. Но ведь в таком случае получается… Как не хочется в это верить.

– Но в одном ты прав: подождать стоит. Я очень хочу, чтобы все было иначе, я мечтаю об этом, молю всей душой. У тебя, кстати, в Ильине кто?

– Несколько знакомых. – Глебу показалось, что Кошелев вздохнул с облегчением.

«Чего это он? – подумал Чужинов. – Беспокоится, что я брошусь в город кого-то спасать и оставлю их? Но он не выглядит человеком, всю жизнь просидевшим в конторе, перекладывая бумаги из стопки в стопку. Да и не стар еще: лет пятьдесят – пятьдесят пять. И при оружии».

Кошелев полез рукой под ветровку, туда, где был пистолет. Глеб на всякий случай оглянулся по сторонам: может, он чего-то не видит.

«Сердце», – сообразил Чужинов, наблюдая за тем, как мужчина массирует грудь с левой стороны.

– Дед, ты бы таблетку выпил, – встревожился вдруг Егор, до этого выглядевший на удивление спокойным.

Кошелев послушно достал пузырек с таблетками и положил одну под язык.

– Сердце, – слабо улыбнувшись, подтвердил он. – Из-за него и комиссовали. Все к черту полетело.

Внук под руку подвел Андрея Владимировича к поваленному дереву и усадил на него. Глеб остался стоять на месте: отсюда хорошо просматривались подходы со стороны дороги и «пробка» у моста через реку.

«Отродья», как назвал их Кошелев, оставались у мотоцикла. Успокаивало то, что они не кружили вокруг, пытаясь взять след. Еще несколько были у моста. Ну хоть не два десятка, как рассказывал его новый знакомый.

К Глебу подошел мальчишка и потянул за рукав:

– Вас дед зовет.

«Судя по тому, что Егор остался, Кошелев хочет сообщить мне что-то наедине», – подумал Чужинов.

– Участвовали?

Глеб кивнул:

– Приходилось.

– Я так сразу и понял. Мы одной структуре принадлежали, но разговор не об этом.

Кошелев выглядел неважно: синеватые губы, прерывистое дыхание. И еще взгляд. Взгляд человека, который считает себя неполноценным. Когда-то Чужинову приходилось видеть такой у сослуживца, оставшегося без ноги выше колена. Отличный рукопашник, с легкостью сдававший все нормативы, и вдруг – инвалид.

– Глеб, я хочу попросить вас об одной услуге, – продолжил Кошелев.

Чужинов с готовностью кивнул: речь явно не пойдет о том, чтобы сбегать за пивом.

– Если со мной что-нибудь случится, обещайте, что присмотрите за Егором. Обещаете? – Кошелев даже за руку его схватил.

– Обещаю, Андрей Владимирович, – твердо ответил Глеб, глядя ему прямо в глаза.

Кошелев поморщился, снова потер грудь:

– Теперь относительно электричества. Выслушайте и судите сами…

– …Когда-то у меня в Макеевке кореш жил, во-он в том доме, что на отшибе стоит. Крыша у него еще синяя. – Атас указал ружьем, держа его за рукоять на вытянутой руке.

– Ты, боевик, поменьше стволом размахивай, еще пальнешь в кого-нибудь ненароком, – не удержался, чтобы не съязвить, Денис Войтов.

Они стояли на опушке березовой рощи. Макеевка выглядела заброшенной. На самом деле так оно и было: жители давным-давно отсюда ушли. Те, кто невероятным образом умудрился остаться живым.

«Господи, сколько бы людей смогли спастись и здесь, и во всем остальном мире, если бы им вовремя дали знать, что опасность заключается именно в электричестве. И как повезло мне самому», – подумал Глеб, рассматривая дальний край селения, где мелькнули силуэты тварей. Чужинов всегда поражался тому, что издалека они выглядят почти черными, а вот вблизи кажутся значительно светлее.

– Денис?

Войтов смотрел туда же через оптику «Винтореза».

– По ходу разведчики, Глеб.

Чужинов кивнул: сам такого же мнения. Эти, худые и прогонистые, точно разведчики: так их называют в отличие от других. Именно с ними Глебу и довелось впервые столкнуться на заимке у егеря Филатова. Будь они воинами, а те значительно крупнее, вряд ли бы ему тогда удалось с ними совладать. Разведчики (или, как называл их Атас, «шныри») рыскают везде, выискивая оставшихся в живых людей, именно по этой причине их так и прозвали. Ну а если разыщут и не могут справиться сами, то уходят, чтобы вернуться уже с воинами.

Существовал негласный закон – разведчиков обязательно уничтожать. Будь они в другой ситуации, Глеб нашел бы способ подманить этих тварей и расстрелять.

Зрение, слух и обоняние у них ничуть не лучше, чем у человека. Но у тварей есть и кое-что еще: то, что Глеб когда-то принял за набухшие гнойники на мордах, не что иное, как рецепторы, синапсы, улавливающие электричество. Вернее, не сами нарывы, а вылезающие из них белые жгутики, похожие на червей, которые к тому же еще и шевелятся. С их помощью твари электричество и улавливают. Причем так тонко, что даже небольшая движущаяся группа людей, облаченная в ткань, в составе которой преобладает синтетика, обнаруживается ими издалека. Что же тогда говорить об электрических приборах?

«Но на этот раз мы их трогать не будем». Чужинов взглянул на Полину, ведь именно она, вернее, ее безопасность стала основанием для такого его решения.

Макеевка расположилась на левом пологом, в отличие от правого, крутого, берегу, и река, вздувшаяся после затяжных дождей, подобралась к селению близко, затопив огороды.