— Узнайте, кто погиб, и сейчас же пишите представление к званию Героя Советского Союза. Шифром, шифром передадим.

Аксенов взглянул туда, где только что погиб Ермолаев. Танки поспешно уходили назад. Сотни взрывов полыхали вокруг них. Справа послышалось громкое «ура», и роты две стрелков цепью бросились в контратаку. Несколько человек подбежали к распростертому телу и склонились над ним. Из-за туч брызнули лучи солнца. Дымные факелы покрывали десятикилометровое поле. Стрельба затихла. Остатки танков противника скрылись в лощине. Пехота лениво огрызалась огнем из захваченных траншей.

— Контратаковать, завтра же контратаковать, — проговорил командир корпуса, — сейчас доложу командующему армией, и завтра мы их стукнем. Сегодня бой мы выиграли.

Бой на земле стих, но в воздухе еще продолжались схватки истребителей. Подполковник Орлов сегодня с утра перебрался на НП генерала Афанасьева и отсюда наводил самолеты на цели.

Одна за другой возвращались с задания группы штурмовиков. Орлов и Аксенов вслушивались в разноголосые переговоры истребителей.

«Леша! Леша! Слева, смотри, слева фриц!..» — «Вижу, Коля, заходи от солнца, от солнца!..» — «Митрич, Митрич! Прикрой меня, атакую, прикрой!..»

Сейчас вмешиваться Орлову было незачем. Наши истребители и так успешно отгоняли «мессершмиттов». За день было сбито четырнадцать немецких самолетов.

— Ну, Аксенов, теперь не будешь ворчать? — спросил Орлов. — А то только и слышишь от тебя: «Пехота воюет, а вы отсиживаетесь на аэродромах».

С наблюдательного пункта вышел Алтаев. В зеленовато-серой с каракулевым воротником бекеше он грузно прошагал ходом сообщения и подошел к офицерам.

— Товарищ Орлов, ночью разведку, непрерывно разведку вести. Вам штаб мой дал заявку?

— Так точно, — отчеканил Орлов, — всю ночь дежурные самолеты в воздухе.

— Цветов достали? — повернулся Алтаев к Аксенову.

— Из Румынии привезли. Венки готовы и отправлены на могилу.

— Садитесь в мою машину, едем.

Аксенов махнул Буканову, чтобы ехал за машиной командующего, и пристроился на заднем сиденье.

— Вы видели, как погиб Ермолаев? — спросил Алтаев.

Аксенов начал рассказывать о комсомольском собрании в батарее, о подвиге Ермолаева.

Командующий слушал молча, не оборачиваясь к майору. Широкие плечи его сутуло горбились. Папаха сползла на уши.

— Жаль, — вздохнув, сумрачно проговорил он, — молодой совсем, двадцать один год.

— У него такое простое лицо, — вспоминал Аксенов, — а глаза голубые… легкий пушок на губах.

Алтаев, скрипнув пружинами сиденья, грузно передвинулся.

— Да потише ты, куда гонишь! — прикрикнул он на шофера.

— У них вся батарея такая, дружные, веселые.

— Таких, как Ермолаев, народ никогда не забудет… Никогда не забудет, — повторил Алтаев, думая о Сергее Ермолаеве и многих тысячах таких же, как он, простых, внешне незаметных, но мужественных и сильных людей, из дел которых складывалась историческая победа советского народа.

Думая о Ермолаеве, Алтаев вспомнил и свою молодость, когда он таким же двадцатилетним юношей сидел в залитых водой окопах под Пинском среди ржавых болот и чахлых лесов. Жизнь тогда казалась ему сплошным мучением и постоянным ожиданием смерти. Немецкая артиллерия день и ночь долбила русские позиции, а на батареях царской армии берегли, как драгоценность, каждый снаряд. Вспоминая прошлое, Алтаев спрашивал себя: мог бы он тогда, в первую мировую войну, так же как Сергей Ермолаев, один на один вступить в единоборство со стальным почти четырехтысячепудовым чудовищем, и сам себе отвечал: тогда сделать этого он, молодой солдат Егорка Алтаев, не смог бы. Позже, в гражданскую войну, Алтаев со своим полком ходил на танки, ходил в открытую, без пушек и противотанковых ружей, с одними винтовками и наганами. Но эта война была другая, и сам Алтаев был уже другим человеком. В гражданскую войну он понимал, за что воюет, и твердо знал, что если он не победит врага, то враг победит его и отнимет у него самое дорогое — жизнь, свободу, чувство собственного достоинства. Это понятие сложилось у него не сразу. Оно пришло как результат тяжелых жизненных испытаний и всего накипевшего за долгие годы царского самовластья и господства людей сытых и богатых. Сергею Ермолаеву этих жизненных испытаний не довелось пережить. Он вырос при советской власти и даже не видел ни живого помещика, ни капиталиста, ни жандарма, ни урядника — этих наглядных выразителей всего ужаса прошлого. Но Сергей Ермолаев, зная только настоящее и не пережив прошлого, оказался достойным потомком героев революции, с открытой грудью шедших на штурм Зимнего дворца, на ливень немецких пуль и снарядов под Нарвой и Псковом, на лабиринты колючей проволоки под Перекопом. Что помогло Сергею Ермолаеву пойти на подвиг? Какие силы руководили им, когда он, истекая кровью, полз навстречу вражескому танку и бросил в него последнюю гранату? Конечно, им руководило великое чувство любви к своей Родине, ответственности за ее судьбу, сознание своего священного воинского долга. Но эти чувства к Ермолаеву не могли прийти сами по себе, так же как не пришли они к молодому солдату Егорке Алтаеву в годы первой мировой войны. Эти чувства нужно было привить, выработать, воспитать. И это для Сергея Ермолаева сделала советская действительность, Коммунистическая партия, комсомол, школа и, наконец, Советская Армия.

Размышляя о Ермолаеве, Алтаев думал и о будущем. Он знал, что эта война не последняя, что еще будут схватки с отживающим старым миром, схватки на жизнь или смерть, где окончательно решится судьба человечества. И к этим схваткам нужно было готовиться уже сейчас, в ходе этой войны, накапливая опыт и передавая его молодому поколению, той смене, которая должна прийти к старым ветеранам, вынесшим на себе всю тяжесть борьбы с немецким фашизмом. В этом видел Алтаев свое будущее. Прожив полсотни лет, он не чувствовал себя старым человеком. Наоборот, он был полон жизненных сил, видел свое будущее на несколько лет вперед, и вкладывал свою энергию, умудренную большим опытом, в общее дело своей Родины.

До войны и в ходе войны через его руки прошли многие сотни таких юношей, как Сергей Ермолаев, и он мог гордиться тем, что его труд не пропал даром.

Резкий толчок автомобиля вывел Алтаева из раздумья. Он глубоко вздохнул, поправил папаху и осмотрелся по сторонам.

За поворотом дороги показалась куполообразная высота. У ее подножия виднелись люди и машины. На вершине развевалось красное знамя, по краям его окаймляли черные полосы. У знамени застыл почетный караул. В воздухе патрулировали три пары истребителей. У подножия высоты буквой «П» выстроились шеренги подразделений. Внутри строя возвышался красный гроб, обложенный венками. Алтаева встретили член Военного совета Шелестов, генерал-лейтенант Бирков, генерал-майор Афанасьев и человек сорок офицеров.

Генерал армии тихо подошел к гробу, склонил голову и долго стоял в немом оцепенении. Все кругом молчали, только на малой скорости гудели истребители. Заходящее солнце бронзой обливало солдатские лица, снег на высоте румянился.

Алтаев распрямился, медленно отошел от гроба и кивнул головой члену Военного совета.

Генерал Шелестов взошел на составленную из табуреток трибуну, снял папаху и негромко заговорил:

— Дорогие товарищи! Мы сегодня прощаемся с одним из лучших героев нашей армии, с молодым офицером комсомольцем Сергеем Ильичом Ермолаевым. Вчера в смертельной схватке с врагом Сергей Ермолаев во имя счастья пашей Родины не пожалел своей жизни. Там, где встал комсомолец Ермолаев, остановились вражеские танки и дальше ни на метр не продвинулись… Трудные испытания выпали на нашу долю. В кровавых схватках с врагом мы отвоевываем счастье и жизнь. Великие победы одержали наша армия и народ. Эти победы ковали тысячи, миллионы людей. И каждая победа состоит из сотен, тысяч подвигов отдельных людей. Незначителен, может, каждый подвиг в отдельности, но в общей массе, вместе с другими подвигами, он составляет величайшую силу. Сергей Ермолаев своим подвигом показал, на что способен один человек в бою. Вот так же, как он, каждый должен стоять на своем посту, каким бы этот пост ни был. Незначительных постов, незначительных дел нет. Все, что делает человек на благо Родины, велико и важно. Ездовой, стрелок, наводчик, сержант, взводный командир, командующий армией — все мы стоим на своих постах, и каждый делает свое дело. И из всех этих дел, маленьких и больших, вырастает победа.