— Выполняйте.

— Слушаюсь.

Маршев резко повернулся и выскочил из кабинета.

— Берите бланк шифровки, — кивнул командующий Аксенову, — пишите: «Командиру дивизии генералу Цветкову. Форсированным маршем дивизию к восьми часам сосредоточить в Бичке. Передовой отряд не менее батальона и всю артиллерию на автомашинах выбросить в Чабди и занять оборону». Подписи Военного совета… Пишите вторую… «Командиру корпуса генералу Фомину. К утру дивизию Панкова сменить и вывести в мой резерв в Секешфехервар». Подписи Военного совета… Пишите третью… «Командующему фронтом маршалу Толбухину. Противник прорвался на стыке дивизии Василенко и кавполка и развивает наступление на Бичке. Создалась угроза раскола фронта и выхода противника к Бичке и Будапешту. Решил: контратаковать мехбригадой Маршева и в район Бичке перебросить свой резерв — дивизию Цветкова. В свой резерв из состава корпуса Фомина вывожу стрелковую дивизию генерала Панкова…» Подписи Военного совета.

Он перечитал шифровки, размашисто подписал.

Аксенов выбежал на улицу. Село дрожало от гула моторов. По улице один за другим в серой полумгле громыхали танки. Из открытых люков выглядывали люди. К броне жались десанты автоматчиков. За танками торопились крытые грузовики с мотопехотой и пушками на прицепе.

«Сумеет Маршев остановить противника или не сумеет?» — тревожила Аксенова беспокойная мысль.

Аксенов свернул к маленькому домику в саду и вошел в кабинет начальника штаба армии. Генерал Дубравенко с кем-то говорил по телефону:

— Бригада Маршева выступила… Идет… На всех перекрестках расставьте маяки. Для встречи пошлите офицера оперативного отдела. С Маршевым установить надежную связь. Его командный пункт будет на северной окраине Чабди.

Рядом с начальником штаба тихо переговаривались генерал Воронков и полковник Фролов.

— Что, Аксенов? — спросил Воронков.

— Два приказа и донесение.

— Сам диктовал?

— Так точно.

Дубравенко взял, шифровки, дважды перечитал их и сказал Воронкову:

— Быстро соединяйтесь с Цветковым и Фоминым. Пока шифровки дойдут — приказ передадим устно. Бондарю передайте, — крикнул он адъютанту, — поднять всех людей! Сейчас Аксенов принесет три шифровки. Быстро обработать… Идите к члену Военного совета, — подписав шифровки, приказал он Аксенову.

У члена Военного совета сидели начальник политотдела полковник Смирнов и редактор армейской газеты майор Меликадзе. В прихожей дожидались приема человек семь офицеров. Видимо, Шелестов не спал и не собирался спать. Он молча взял у Аксенова шифровки. Обычно он всегда по нескольку раз перечитывал любую бумагу, вдумываясь в каждую фразу. Сейчас он быстро пробежал взглядом по коротеньким текстам и сразу же расписался.

Когда Аксенов вернулся в кабинет командующего, Алтаев стоял у зашторенного окна и прислушивался к нарастающему гулу артиллерии. Отзвуки боя приближались. Маленькая электрическая лампочка вздрагивала и раскачивалась. Серые тени от стульев и столов плавно двигались по выбеленным стенам и ковру.

Алтаев отошел от окна и сел за стол. Десятки сомнений снова охватили его. Опять противнику удалось прорваться и смять оборону. Сейчас перед ним подготовленной обороны нет. Город Бичке стоит на пути, а в этом городе слабенький гарнизон. Навалится на него противник десятками танков, и все полетит вверх тормашками. А дальше, за городом Бичке, до самого Будапешта вообще нет ничего. Только одни тылы. Сомнут их танки, передавят… Сумеет ли Маршев остановить противника? Хватит ли у него сил и средств? Может, нужно было целиком еще с вечера бросить в бой весь свой резерв? Не слишком ли поздно поднял он дивизию Цветкова? А если противник ударит в центре или на левом фланге?.. Особенно на левом фланге. Там сейчас выводят из обороны целую дивизию. Противник безусловно обнаружит это, обнаружит и ударит. Что делать тогда? Чем усилить левый фланг?

Продумывая десятки вариантов, Алтаев в уме подсчитывал все, что есть в его распоряжении.

— Маршев прошел Бичке и головой подходит к Чабди, — доложил по телефону Дубравенко, — его разведка в восьми километрах севернее Чабди встретилась с противником. Командующий артиллерией передал Маршеву один самоходно-артиллерийский полк. Артиллерия поддерживает бой разведки.

— Так, Чабди… Восемь километров… — говорил Алтаев, не отрывая взгляда от карты, — минут через тридцать-сорок главные силы Маршева столкнутся с немцами… Тридцать-сорок минут… Тридцать-сорок…

Он взглянул на лежавшие на столе часы и снова задумался. Вот в эти минуты решается очень многое. Остановит Маршев — успех, не остановит — трудно предугадать, что будет. И время, как медленно ползет время!

— Головной отряд генерала Цветкова прошел Ловашберень, главные силы вышли из Секешфехервара, — доложил Аксенов.

— Ловашберень, — Алтаев нашел знакомый населенный пункт на карте, — Ловашберень. Тридцать километров до Бичке. Если б хорошая дорога, один час ходу. А по такой часа полтора пройдет. Полтора часа. А противник в Бичке может ворваться через полчаса. Что же ничего нет от Маршева?

Алтаев встал, хотел было позвонить Маршеву, но передумал: Маршев сейчас организует бой, и его отрывать нельзя.

Секундная стрелка на часах еле двигается. Алтаев достал из ящика стола книгу и развернул ее… Вронский на скачках, Анна в обмороке… С каким интересом раньше читал он эти сцены. А сейчас глаза так и тянутся к часам. Он схватил лист бумаги и прикрыл часы… Фру-фру прекрасными глазами смотрит на Вронского… Как все это знакомо… Если бы сейчас глянуть самому, хоть на секунду глянуть на то, что делается на дороге между Таряном и Бичке! Может, там уже все решено. Бригада Маршева смята — и танки, сотни танков рванулись на Бичке и на Будапешт.

— Дивизия Панкова начала смену и поротно выходит из траншей, — доложил Аксенов.

— Хорошо. Пусть выходит.

Сколько же прошло времени? Алтаев отдернул бумагу. Со времени последнего доклада Маршева прошло двадцать семь минут.

На улице зашумели машины.

— Узнайте кто? — приказал командующий Аксенову.

— Головной батальон дивизии генерала Цветкова и три артиллерийских дивизиона, — вернувшись через минуту, доложил Аксенов.

Алтаев подошел к телефону, взял трубку и приложил к уху. Ни одного звука. Только холод эбонитовой раковины. Он долго стоял молча, прижав к уху трубку. Мембрана хрупко затрещала. Мелодичный голос телефонистки спросил:

— Товарищ десятый?

— Да. Я слушаю.

— Маршев просит вас.

— Соединяйте, девушка, скорей соединяйте!

— Товарищ десятый, докладывает Маршев, — послышался приглушенный голос, — с ходу вступил в бой с противником. Передо мной более шестидесяти танков и до полка пехоты. Я остановил их перед высотами, затем сам перешел в атаку и продвинулся на два километра. Мои танки ворвались в села Кестель и Тюкреш. Захватил в плен четырнадцать солдат. Принадлежат танковым дивизиям «Мертвая голова» и «Викинг». Показывают, что у них очень большие потери…

Алтаев вслушивался в голос Маршева и с каждым его словом все ощутимее осознавал всю значимость совершившегося события. Произошло именно то, что и он и вся армия готовили и добивались в эти дни. Начался перелом в ходе боевых действий. Удар бригады Маршева довершил то, что сделала вся гвардейская армия.

— Держитесь, Маршев, держитесь! — кричал он в микрофон. — К вам подходят пехота и артиллерия. Атакуйте противника, непрерывно атакуйте! Бейте его, пока он не опомнился. Мы выиграли бой, и теперь на нашей улице начинается праздник.

Тоня открыла глаза, но ничего не увидела.

«Ослепла», — привела ее в сознание страшная мысль. Она часто-часто заморгала, руками потрогала глаза. Веки, ресницы и сами влажные глаза — все цело, все такое же, как и раньше было, но кругом черным-черно. Она хотела привстать и оперлась руками о что-то мягкое. Боль в спине отбросила ее назад. Невольный стон вырвался из груди.

«Где я? Что со мной?» — сквозь ноющую ломоту в голове пыталась припомнить она, но в памяти ничего не было.