Ты, Мама, проявила еще более утонченную, скрытую Любовь к Отцу.
Я не забуду Твой плач, когда рано утром на лестничной площадке мы – Ты и я (десятилетний мальчик) – провожали Отца на фронт. Мы плакали, обнимали Отца, Он успокаивал нас: «Скоро вернусь». А спустя несколько месяцев мы плакали еще сильнее, когда получили извещение: «пропал без вести».
Ты не поверила извещению, не поверила очевидцам, которые писали нам, как похоронили Отца в братской могиле где-то в Крыму. Ты оставила Отца живым в Своем Сердце.
И когда меня, уже члена Верховного Совета, направили в Западную Германию для чтения лекций о перестройке, Ты позвонила мне в Москву:
– Сынок, – сказала ты, – твоя фамилия, наверное, появится в газетах. Там же будут грузины? Если какой-нибудь грузин-однофамилец придет к тебе, поговори с ним, узнай все…
Что Ты хотела, чтобы я узнал?
Значит, Ты все 45 лет вынашивала надежду, что Отец жив, пусть даже судьба забросила его к немцам, пусть у него уже другая семья, дети. Но лишь бы жила Любовь. Ты не говорила с нами о своих чувствах к Отцу, но готовила ему подарок и очень хотела, чтобы он порадовался ему. А подарками были мы – я и моя сестра – «хорошо воспитанные дети». Вот Твоя цель воспитания, в ней было торжество жертвенной Любви.
Недавно ездил я в Севастополь на встречу с учителями. Какие милые люди эти учителя! Узнав о том, что мой Отец, возможно, похоронен где-то в Крыму в братской могиле, они, спустя всего два дня, сообщили мне: да, есть такой поселок Глазовка, где на гранитных плитах, среди нескольких сотен погибших, значится «Амонашвили Александр Дмитриевич, погиб в 1942 году».
Если бы Ты была жива, Мама, я не сообщил бы Тебе об этом, зная, что Любовь Твоя не переставала надеяться.
Момент Истины
Милая, любимая моя Дейда Варо!
Дейда в переводе с грузинского означает «сестра матери» (тетя). Так звали Вас ученики, так обращались к Вам даже коллеги. В этом кем-то придуманном прозвище в тяжелые годы войны заключалась тайна о том, какой заботливой любовью Вы любили учеников и какой почтительной любовью они откликались.
Вы пришли в мою жизнь тогда, когда, может быть, свершалась моя судьба. Это был 1944 год. Говорю о судьбе, которую спустя десятилетия открывал я в себе по частям. А сегодня, в начале двадцать первого века, я постигаю Вас как свою педагогическую совесть.
В то далекое, более чем полувековой давности, время, я воспринимал своих учителей как ополченных на меня людей. Отец погиб на войне, меня с младшей сестрой воспитывала больная мать. А я, видите ли, не мог «оправдать» надежды погибшего отца и больной матери: мои старания в учении не увенчались успехом, и учителя, – по физике, химии, математике, русскому, английскому и даже родному языкам, – взвешивая мои знания на аптечных весах, выдавали мне только двойки с усмешкой, угрозой, с чувством жалости. Были бы тогда классы для выравнивания, я уверен, любой из моих учителей освободился бы от меня.
Но вот пришли Вы. И после 2–3 уроков меня, мальчика седьмого класса, подзываете к себе и говорите шепотом: «Бичо (т. е. мальчик), у тебя же дар поэта! Пиши стихи!»
Спустя пару недель Вы опять зовете меня к себе, просите донести стопку тетрадей до учительской и, оказавшись со мной наедине, говорите: «Бичо, какое хорошее у тебя получилось сочинение! Ты можешь подарить его мне?»
Так прошло еще несколько месяцев. И однажды, когда мы в классе выполняли письменное задание, Вы незаметно подошли ко мне, наклонились и шепнули на ухо: «Бичо, мои пятерки краснеют рядом с двойками! Как быть?»
Мне запомнилось все: вибрация Вашего голоса, Ваше озабоченное лицо, Ваши глаза, в которых любовь поглощала слезы. Запомнилось мне Ваше скромное элегантное платье с фамильной брошью и теплота Вашей ладони на моей голове; запомнилась прядь снежных волос, запах которых ласкал меня.
Это был в моей жизни момент истины, когда все мое нутро, вся моя сущность были взорваны, дабы высвободить энергию духа.
Однако разгадать мудрость творения педагогического Момента Истины, когда воспитателю, учителю все подвластно, когда даже его взгляд наделяется силою свершения чуда в жизни растущего человека, я до сих пор не в состоянии.
То и дело закрываю глаза и в своем воображении переживаю все заново: сижу за своей партой, выполняю задание, Вы незаметно подходите ко мне и шепчете: «Мальчик, мои пятерки краснеют рядом с двойками! Как быть?»
Ваш до боли взволнованный голос, Ваша прядь снежных волос, теплота Вашей ладони, взрыв в моем внутреннем мире…
Но тайна Момента Истины остается тайной!
Может быть, это и есть интуиция, Божественная педагогика, педагогическая искра Божия, Божий дар?
И кому дается Искра эта: только избранным или всем?
Вас уже давно нет в живых, любимый мой человек, но я все хожу по Вашим тропам и ищу разгадку той Святой минуты, названной мною Моментом Педагогической Истины, когда благой учитель свершает ЧУДО.
Где эта тайна: во мне или вне меня?
И как она выглядит: как Высшая Божественная Мудрость или как обычная «технология»?
Вера
Добрый мой Учитель, Дейда Варо!
Как многому Вы научили меня!
Пришел я к Вам с другом вместе, тоже Вашим учеником, хотели поздравить Вас с наступающим Новым годом.
Вы нас угостили сладостями и перед нашим уходом сказали:
– А вы подумали о том, что оставляете уходящему году и что не забудете взять с собой в Новый год?
– Как это? – удивились мы оба.
– Жизнь – это странствие, чтобы облагораживать себя. Зачем брать в долгую дорогу то, что будет мешать. И зачем пускаться в путь, если нечего искать!
Мы смотрели на Вас вопросительно.
– Сделайте так, – сказали Вы, – берите лист бумаги и запишите на нем, от чего вам надо избавиться и что надо приобрести. В течение года держите вашу запись при себе и следите, чтобы выполнить. Ты, наверное, отдашь уходящему году последние папиросы… – обратились Вы к моему другу, и он покраснел до ушей. –
А тебе, думаю, захочется усилить твои литературные познания…
После того памятного дня прошло более полвека. До сих пор не бросаю это занятие перед наступающим Новым годом: благодарю уходящий год за подаренные мне 365 дней жизни и оставляю ему мои пороки. А в Новый год вхожу с новыми намерениями, мыслями и делами.
Я убедился, что время действительно условное понятие; от нас зависит, ускорить или замедлить его ход, или вообще приостановить. Скажите, что означает время, в котором нет смысла жизни, и каким оно становится, если наполняется устремлением?
Так дожил я до сегодняшнего дня, и годы превратились для меня в аккорды жизни.
Вот и на это раз сижу и размышляю.
Судьба делает мне подарок: становлюсь участником наступления необычного Нового года, который вводит человечество заодно и в XXI век, и в Третье Тысячелетие.
Не стану разглашать все сокровенное моих предновогодних записей, но скажу вслух о том, ради чего стоит мне жить и любить Жизнь. Это заповеди, которые задаю самому себе.
Вхожу в Новый – 2001 год, в Новый – XXI век, в Новое – Третье Тысячелетие с Верою в Творца и Верою в то, что Педагогика, которой я служу, есть промысел Создателя, и потому я, как и любой учитель, есть «соработник у Бога».
Каждого, кто меня окружает и будет окружать, считаю Учителем своим. Я – ученик своих учеников.
Исключаю из своего сознания понятие «враг» в отношении и Прошлого, и Настоящего, и Будущего. Если кто сам сделается для меня таким, прощаю. Если кто примет меня таким, пусть простит милосердно, если сможет, ибо не знал, что творил.
Давно я сжег в себе зависть и ненависть. Сожгу теперь все остатки раздражения и неприязни. Даю торжествовать в сердце моем любви и умиротворению.
Вхожу в Будущее со своим видением Ребенка: если Вселенная действительно беспредельна, а Природа не имеет исчисления в своем творчестве, то Ребенок – единственная модель Вселенной и Природы.
