– Надеюсь, ты у нас до осени? – спросила Марья Степановна.

– Еще бы…

– А после? – спросил отец.

– Еще не решил, папа. Предположение есть. После поговорим! – произнес он, возвращаясь назад. – Ну, пойду переоденусь, а то я на дикого человека теперь похож!

Он вошел в столовую и, увидевши Васю, сидевшего на том же месте, охватил его за тонкую талию и нежно сказал:

– Чего ты, милый Васюк, один сидишь? Пойдем-ка!

И он увлек брата к себе в комнату.

– Все тот же! – проговорил, радостно улыбаясь, Вязников, обращаясь к жене.

– Тот же. Приехал – и будто веселье с ним приехало.

– А за обедом не худо было бы выпить по бокалу шампанского. Как ты думаешь, старуха? Есть у нас?

– Как не быть! Я припасла к Колиному приезду.

– Вот и отлично! Поздравим его с окончанием курса! Молодец он у нас. Конек горячий!

– Это-то и страшно.

– Отчего страшно?

– Ты разве забыл свою-то молодость?

– Ему не надо этого… Боже сохрани! – проговорил Иван Андреевич. – И к тому же… А, впрочем, зачем загадывать, милая… Что будет то будет! Лишь бы остался честным человеком!

– Ну, а ты, Вася, как живешь? – спрашивал старший брат у Васи, подававшего Николаю мыться.

– Ничего, живу себе. На голову лить?

– Полей, голубчик… Вот так… Эко славно как! Перед обедом, Вася, купаться? Вода, я думаю, славная теперь, – говорил старший брат, с фырканьем вытираясь полотенцем. – А в академию скоро?

– Не знаю еще…

– Как не знаешь? Готовишься?

– Не очень. Не тянет меня академия…

– Так в университет, что ли?

Вася замахал головой.

– Так куда же?

– Разве надо непременно куда-нибудь?

– А то как же? Не недорослем же быть!

– Не по форме?

– Как это не по форме?

– Так, говорю: не по форме?.. Непременно надо?

Николай остановился и смотрел во все глаза на брата.

– Ты что, Коля, удивляешься так? – тихо спросил Вася.

– Да ты, Вася, чудак… Не сердись, голубчик, а ты чудак какой-то стал… Ведь надо же кончить курс!

– А ты почем знаешь, что надо?.. Как для кого!

Старший брат совсем был изумлен.

– Я думаю, для всякого.

– Это ты про диплом? Так, может быть, мне его не надо… А учиться и так можно, без диплома… Диплом этот для того, кто хочет потом людей морочить… Стара штука!

– Как людей морочить?

– Очень просто, как людей морочат… Мало ли морочат… А я не хочу…

– Ты какими-то загадками, Вася, говоришь… С папой говорил?

– Нет еще. Придет время – скажу!

– Это уж не Лаврентьев ли тебя первобытности учит?

– Ты, Коля, Лаврентьева не знаешь, так зачем ты смеешься? Лаврентьев – чудеснейший человек… Ты посмотри, как мужики его уважают… Он, брат, хоть и без диплома, а по совести живет… человека не теснит… Да ты, Коля, не сердись, пожалуйста… когда-нибудь, может, поговорим, а теперь не расспрашивай.

Он замолчал. Потом, как бы спохватившись, продолжал:

– А ты с Лаврентьевым познакомься. Сам увидишь. Он тоже желает с тобой познакомиться. Статья твоя ему понравилась… Он тебе может много сведений сообщить… Он жизнь-то крестьянскую знает…

Это известие произвело на Николая приятное впечатление. Ему было лестно, что статья понравилась Лаврентьеву.

– А тебе понравилась?

– Понравилась и мне… только… ну, да не теперь… Я на нее заметку написал, – прибавил Вася конфузливо. – После покажу… Так написал… для себя…

– Я познакомлюсь с Лаврентьевым. Сведи меня к нему.

– Отлично! – обрадовался Вася. – Ты увидишь, какой Лаврентьев.

– Ты, кажется, влюблен в него?

– Люблю… да его все любят. Один Кузька не любит. Собирается его извести. Только шалишь, брат!

– Какой Кузька?

– А живодер здешний… Кривошейнов.

Николай продолжал свой туалет. Вася внимательно оглядывал брата и заметил:

– Франт-то ты какой, Коля!

Старший брат вдруг вспыхнул.

– А по-твоему, надо неряхой быть?

– Да я так… Ты не сердись, брат.

– Я и не сержусь…

– То-то, а я было подумал…

Николай протянул руку.

– Ах, Васюк, Васюк, голубчик, кроткая ты душа! Не сердись и ты на меня… Ведь я расспрашивал тебя, как брат… не желая оскорбить…

– Что ты, что ты, Коля! Да разве я обиделся? За что? – повторял он, крепко пожимая брату руку. – Я после тебе все расскажу, на каком основании я никуда не хочу… Ты умный, ты должен понять… Всякий по-своему… Вот если б я умел писать, как ты, то знаешь, что бы я сделал?

– Что бы ты сделал?

– Остался бы здесь да подробно и описал, как мужик живет, а то ведь в газетах все врут… Ах, если бы ты видел только, Коля, что здесь Кузька делает! И нет ему предела! – прошептал задумчиво Вася.

– Это всем хорошо известно, Вася.

– Нет, не говори. А, впрочем, тем хуже… Всем известно, и все смотрят!

«Странный брат какой!» – промелькнуло в голове у Николая.

Братья несколько времени молчали.

– Послушай, Вася, скоро Леночкина свадьба?

– Елены Ивановны? – поправил Вася.

При этом бледное лицо его вспыхнуло ярким румянцем.

– Ну да…

– Осенью, кажется… А что?

– Так спросил. Тоже старые приятели. А отец ее?

– Обыкновенно что: исправник, как и был! Еще папа его немного в страхе держит, а то…

– А Смирновых видел?

– Видел… Такая сорока, так и стрекочет, а барышни все об адвокатах да о литераторах… Слышал, как они маме в уши визжали! Ты хочешь с ними знакомиться?

– А по-твоему не стоит?

– Не стоит. Болтуньи! Все эдак больше о возвышенности, а землю по десяти рублей сдают… Шельмы!

– Ты, однако, брат, сильно. Говорят, Смирнова умная женщина.

– Да кому от ума-то ее прок? – добродушно возразил Вася. – Вот и Бежецкий твой умный, а сам же ты говорил, на что пошел его ум… на мамону [5]!

– Философ ты, как погляжу. Стоик [6]! – заметил Николай, надевая жакетку.

Он был совсем готов. Свежий, красивый, в хорошо сшитом костюме, он глядел таким молодцом, что Вася, любуясь братом, воскликнул:

– И какой же ты, Коля, красавец!

Брат улыбнулся своей привлекательной улыбкой.

– Вещи твои убрать?

– Авдотья уберет.

– Все равно… Теперь мне нечего делать… я уберу.

– Ну, давай вместе.

Они принялись выкладывать платье, белье и книги из большого чемодана. Вася внимательно разглядывал книги и две из них отложил.

– Можно почитать?

– Разумеется… Ты что выбрал? – полюбопытствовал брат.

Вася назвал заглавия.

Николай шутя погрозил пальцем.

– Ишь к чему тебя тянет! – протянул он. – Смотри, Вася, с ружьем осторожнее: заряжено… Думал дорогой что-нибудь подстрелить… Дичи теперь, я думаю, много?

– Есть… намедни куропаток видел!

– А ты по-прежнему не любишь охоты?

– Нет. К чему я буду божью тварь убивать… потехи ради.

– Тогда и мясо есть не следует?

– Ну, это другое дело. А, впрочем, пожалуй, что и не следует! – заметил Вася. – Я думаю об этом.

– А пока ешь?

– Ем.

Николай рассмеялся.

– Ну, теперь пойдем, брат, в сад, туда к речке, а оттуда в малинник.

– Пойдем!

Они спустились в сад.

Николай весело пустился в самую глубь, ощущая полной грудью прелесть большого, тенистого, густого сада с вековыми деревьями. Ему было как-то весело, хорошо и привольно в этом гнезде. Хотелось резвиться, как школьнику. Они обошли весь сад. В малиннике, под палящим солнцем, прикрывшись платком, Николай ел ягоды с жадностью мальчишки. Потом зашли на огород, оттуда спустились к речке и пошли по берегу.

Деревня была как на ладони. На улице не было ни души. Деревня точно вымерла.

Они остановились.

– Ну, как наши живут – по-прежнему хорошо?

– Хуже.

– Разве и их ваш Кузька донял?

– Сюда пока не добрался… Неурожаи!..