— Странно! — промолвил граф Норфолк, ехавший впереди. — Куда же подевался весь народ?

— Я прежде никогда не бывал здесь, — проговорил Виченцо, осматриваясь вокруг. — Такое впечатление, словно все жители бежали от чумы…

Если бы он знал, что не так уж и далек от истины… Только болезнь, которую выговорили его уста, не была чумой. Имя ее было другое и столь страшное, что оно произносилось в Иерусалиме шепотом и считалось Божьей карой — ниспосланной иудеям за их грехи перед Господом. Болезнь эта была — проказа. А дорога, по которой они сейчас ехали, вела в отгороженный от всего мира иерусалимский лепрозорий, где жили и доживали свой век прокаженные, установив тут свои порядки и верша свой суд, отринутые обществом и ненавидя его всеми силами души.

Но не только опасность встречи с больными проказой подстерегала на этом пути всадников. Беспечно продвигаясь по дороге к лепрозорию, обнесенному высокой каменной стеной, сложенной еще три века назад, они не обратили внимания на неотступно следовавшего за ними от Золотых ворот всадника, в надвинутой по самые глаза шляпе. Человек-этот, то далеко отставал от них, то исчезал вовсе, скрываясь, очевидно, за деревьями.

Да и что мог сделать он один против двух хорошо вооруженных, храбрых рыцарей, уже доказавших свою доблесть во многих сражениях? Даже, если этим человеком был сам Чекко Кавальканти…

Судьба его в последнее время складывалась так. Залечив рану, полученную им от кинжала Беф-Цура, растеряв своих латников и слуг и оставшись один, Чекко покинул Яффу и переехал в Иерусалим, поближе к Тамплю и вожделенной Алессандре Гварини, все еще надеясь на чудо: что ему удастся овладеть ею или, в крайнем случае, убить. Все его бесплодные попытки осуществить свои жестокие замыслы до сих пор оканчивались неудачей. Так было на Эгнатиевой дороге, в бухте Золотого Рога, в домике Тропези в Яффе. Но тем жарче и яростней становилось его желание добиться цели, хотя бы для этого пришлось вступить в сделку с дьяволом. Сейчас, выследив тамплиеров и Алессандру, Чекко взвешивал все за и против, продолжая двигаться за всадниками с осторожностью вышедшего на охоту одинокого волка. «Когда-нибудь они ошибутся, — раздумывал он, не выпуская их из вида. — Надо ждать…» И хищник дождался своего часа: выслеживаемая им жертва осталась одна.

Спешившиеся всадники приблизились к журчащему ручью и разделились. Двое рыцарей удалились вверх по руслу, очевидно, в поисках хвороста для костра, и Алессандра осталась одна возле лошадей. «Теперь твой выход!» — сказал сам себе Чекко Кавальканти и, вытащив из-за пояса кинжал, спрыгнул с коня. Осторожно ступая, он стал продвигаться вперед… Сандра, сидя на берегу ручья, задумчиво смотрела на его журчащие воды и выпрыгивающих рыбок, когда лошади за ее спиной испуганно заржали. Она повернула голову и разглядела лишь метнувшуюся к ней тень страшного бритоголового человека со шрамом. Испуганно вскрикнув, Сандра схватилась за короткий меч на боку, но железные пальцы сдавили ее горло, а сознание стало таять. Чекко поднял безжизненное тело на руки, поцеловал в губы и потащил к лошади. Перекинув Сандру поперек седла, он вскочил на коня и вонзил в его бока шпоры.

Крик Сандры услышали оба рыцаря. Они прибежали к месту стоянки, но увидели лишь оседающую на тропу пыль, смятую траву и брошенный возле ручья меч девушки.

— Проклятье! — выкрикнул Виченцо, яростно размахивая мечом. — Ее похитили!

Подпруги у лошадей были перерезаны, и рыцари, сбросив седла на землю, вскочили верхом. Но оба коня, словно испытывая страшную боль, стали заваливаться на бок: спины их кровоточили от ран. Чекко не пощадил даже благородных животных, полоснув по крупам кинжалом.

— Не отчаивайтесь! — произнес граф Норфолк. — Еще не все потеряно. Тропа огибает ручей, а если мы побежим по его руслу, наискосок, то выберемся на ровное место и увидим похитителя на равнине. Захватите только свой лук! — сам он также забросил колчан со стрелами и лук за спину, и оба рыцаря бросились по берегу ручья. Скорости, с которой они мчались, не разбирая дороги, могли позавидовать гепарды. Ветки деревьев били по лицам, но боли никто из них не чувствовал, лишь одна мысль пульсировала в сознании: успеть! Когда они миновали заросли и выскочили к подножию небольшого холма, то увидели вдалеке мчащегося всадника с перекинутой поперек седла ношей.

— Это они! — крикнул Виченцо, сдергивая со спины лук.

— Спокойнее, мой друг, спокойнее! — посоветовал Норфолк. — Давайте поднимемся выше — оттуда лучше стрелять.

Взобравшись на десяток метров повыше, Виченцо приложил к тетиве стрелу и прицелился. Руки его неспокойно дрожали.

— Помните о том, кто лежит на седле, — сказал Норфолк. — Может быть, вы предоставите этот выстрел мне?

— Нет, — сказал Тропези, прищуривая левый глаз. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем он с оттяжкой разжал три пальца, и тонкая стрела, взвившись в воздухе, со свистом унеслась вперед. Точный выстрел поразил холку лошади и она, взвившись от боли на дыбы, опрокинула на землю и Чекко Кавальканти, и Сандру.

— Есть! — выкрикнул Виченцо. Он бросил на землю лук и, выхватив меч, помчался вперед. Чекко и Сандра лежали метрах в трех друг от друга, не подавая признаков жизни. Но не успел Виченцо пробежать и несколько десятков метров, как увидел, что бритоголовый рыцарь медленно поднимается, а в руке его в отблесках солнечных лучей сверкает кинжал. Глядя на блестящую сталь, словно завороженный, Виченцо остановился. Он неотрывно смотрел на клинок в руке негодяя, который приближался к девушке, а сам не мог больше сделать ни шага вперед. Чекко видел застывшего на месте соперника и злорадно улыбался. Он занес над горлом Сандры руку с кинжалом — еще миг и… Но внезапно еще одна стрела просвистела в воздухе над головой Виченцо Тропези. Жало ее впилось в кисть Чекко Кавальканти, и он взвыл от невыносимой боли! Кинжал выпал на землю, а Виченцо, оглянувшись, увидел приближающегося к нему с луком графа Норфолка.

— Кажется, выстрел оказался удачным, — скромно произнес Грей Норфолк.

— Я бы и сам позавидовал ему, — подтвердил Виченцо. Не теряя времени, они побежали вперед. Мечущийся от боли Чекко, отломив конец стрелы, не стал дожидаться встречи с двумя рыцарями. Словно краб, боком, прижимая раненую руку к груди, он бросился в сторону, туда, где в сотне метров отсюда высилась каменная стена. Оглянувшись всего один раз, он разглядел склонившегося над девушкой Виченцо, и преследующего его Норфолка. Кавальканти побежал еще быстрее, зная, что ждать пощады бессмысленно. Достигнув стены, он прижался к ней спиной глядя на неумолимо приближающегося к нему графа Норфолка с обнаженным мечом.

— На сей раз, Чекко, вы проиграли окончательно, — произнес англичанин, рассмотрев лицо похитителя. Вы недостойны звания рыцаря, поэтому я заколю вас, как преступника.

— Нет! — крикнул Кавальканти. Если бы можно было испепелить человека взглядом, полным ненависти, то граф Норфолк уже превратился бы в столб пламени. Метнув в графа кинжал, от которого тот спокойно уклонился, Чекко с быстротой белки полез на каменную стену, цепляясь и раненой, и здоровой рукой за еле заметные выступы. Страх смерти придал ему кошачью ловкость, уже через несколько мгновений Чекко оказался на самой вершине трехметровой стены. Дико захохотав, Кавальканти спрыгнул по другую сторону вниз — в заросли густого папоротника и крапивы. Тяжело дыша, ругаясь, выкрикивая что-то бессвязное, почти позабыв о боли, радуясь лишь своему спасению, он выбрался из кустов и закружился в бешеной пляске, плюя в ту сторону, где остались его недруги. Но его вакханалия в одиночестве продолжалась недолго… Какие-то люди, сначала два, три, потом пять человек стали приближаться и окружать его. Они молча смотрели на него и подходили все ближе и ближе.

— Эй, вы! — крикнул им чуть очухавшийся Кавальканти. Он и сейчас не изменил своему повелительно-презрительному тону, еще не разглядев как следует трех странных мужчин и двух женщин. — Где здесь можно попить воды и перевязать рану? Чего молчите, олухи?