— У вас там яйца? — спросила хозяйка, показывая на корзину Матильды.
— Тетя попросила купить десяток.
— Вам повезло. Знаете, их сейчас трудно достать.
Хозяйка все продолжала рассматривать корзину, и Матильда уже подумала, не работает ли она на Шарля. Но поняла, что в таком случае хозяйка произнесла бы пароль. Беспокойство Матильды возросло, когда в ресторан вернулся один из тех мужчин, которых она встретила. Но он не был среди тех, кто ее допрашивал. Он ее не узнал, по крайней мере, она на это надеялась.
Вдруг Матильда поняла, что в большей опасности был Шарль. Она быстро поблагодарила хозяйку и поспешила уйти. На улице было множество народу. Крестьяне сновали между площадью и рестораном. Что же ей делать? Она решила вернуться к грузовику, из кабины которого можно было осматривать окрестности.
Там, рядом с дядей, который уже справился с припасами из корзины, Матильда почувствовала себя более уверенно. Она стала осматривать площадь, которая постепенно пустела, соседние улицы, освещенные тусклыми лучами солнца, которое не приносило никакого тепла, людей, спешащих разойтись или разъехаться по домам. Шарль исчез, как и трое мужчин, которых Матильда боялась. Разумнее всего было вернуться домой, но она не решалась: а вдруг с Шарлем случилась беда?
С этой мыслью она выскочила из грузовика, прошлась до центра площади и вернулась на улицу, не выпуская корзинку из рук. И вдруг в тот момент, когда Матильда поворачивала направо, направляясь опять к ресторану, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрев на противоположную сторону улицы, она увидела наблюдавшего за ней человека. Матильда его не знала. Он был маленького роста, худой, несмотря на широкую меховую куртку, с непокрытой головой — в такой-то мороз! — совсем непохожий на того, с кем она встречалась в Тюле.
Не успела Матильда и глазом моргнуть, как человек перешел через улицу, быстро подошел к ней и сказал:
— Вы можете продать мне яйца для Марежа?
Что было делать?! Он положил руку на корзину и нервно потянул к себе, будто чего-то боялся. Человек часто моргал и вел себя беспокойно.
— Дайте мне яйца и быстро уходите, — сказал он.
Поскольку Матильда не решалась отпустить корзину, он добавил:
— Ему пришлось уйти. Не переживайте. Меня зовут Люзеж. Вам потом все объяснят.
Матильда отпустила корзину, еще раз столкнулась с испуганным взглядом мужчины, который показался ей немного не в себе. Но как еще поступить? Она поспешила вернуться к грузовику и сказала дяде, устраиваясь возле него в кабине:
— Быстро. Уезжаем.
Он не стал задавать вопросов, а сразу завел машину. Матильда начала приходить в себя только тогда, когда они выехали из города на знакомую дорогу, вдоль которой росли деревья и молодой папоротник, заметенный снегом. Но ощущение близкой опасности не покидало Матильду ни этим вечером, ни все последующие дни. Она не переставала думать о том, что произошло тем утром, от которого у нее осталось смутное предчувствие беды, и оно скорее касалось Шарля, чем ее самой. Она всей душой желала ему помочь, но встреча, которой она так ждала, не состоялась. Тревожась о судьбе мужа, Матильда собралась ехать в Эгюранд к торговцу животными, чтобы выведать у него что-нибудь, но дядя отсоветовал ей это делать, и Матильда взяла себя в руки и стала ждать.
Зима немного сдала свои позиции, однако то там, то здесь на дорогах еще встречались почерневшие сугробы. Ветер дул с севера в этот весенний вечер двадцать второго марта тысяча девятьсот сорок четвертого года — день, когда по радио сообщили шифрованное послание о готовящемся десанте нового груза: «Небо будет звездное, повторяю: небо будет звездное», — сказал диктор. Шарлю пришлось искать новую площадку для приема груза, поскольку он был уже не уверен в надежности первой. Он также был вынужден реквизировать другой грузовик, поскольку первый испустил дух после долгих поездок по горным дорогам.
Ночь была темной, безлунной. По небу бежали свинцовые тучи. Прибыв на площадку, Шарль подумал, что самолет может не заметить света факелов, но что-то менять было уже поздно. Через десять минут в ночной тишине раздался гул самолетных винтов. Пилоту пришлось сделать несколько кругов над отмеченным огнями районом, прежде чем он смог сбросить ящики. Шарль и его помощники поспешили загрузить ящики в кузов и быстро уехать, поскольку недалеко от площадки находилась деревушка, жители которой не внушали им доверия. Шарль с помощниками уже проехали больше трех километров по направлению к плато, когда грузовик внезапно заглох. Водитель предпринял тщетную попытку его починить. Шарль приказал толкать грузовик до ближайшей тропы, уходящей в лес, оставил вооруженную охрану и отправился на поиски другого транспортного средства.
Он ушел, пронизываемый ледяным ветром, надеясь вернуться до восхода солнца. В пяти километрах от места выброса груза находилась ферма, с хозяевами которой Шарль был немного знаком. Там ему удалось раздобыть грузовичок. Когда он вернулся к ожидавшим его людям, уже занимался день — белый, холодный, сыпавший с неба ледяным дождем, который заливал ветровое стекло. Из-за неработавших стеклоочистителей Шарль поздно заметил большую машину, которая двигалась навстречу и резко преградила путь. Не успел Шарль схватиться за револьвер, соскользнувший на пол от резкого торможения, как машина уже была окружена полицаями с автоматами в руках. Внезапно в голове Шарля возник образ Матильды, отца, школы, где он провел свой первый урок, и маленького ученика, польского еврея, к которому он так привязался за учебный год. Какой-то бунтарский порыв толкнул Шарля вступить в бой с окружившими его людьми. От удара в затылок он потерял сознание. Непроглядная холодная ночь сомкнулась над ним.
Очнулся Шарль на полу грузовика, ехавшего по направлению к Усселю. Голова раскалывалась от боли. Через пелену, которая застилала его глаза, Шарль разглядывал полицаев, сидевших по обеим сторонам от него. Руки у него были связаны, и он стал прислушиваться к разговору, чтобы понять, что произошло. Говорили о двух раненых в утренней перестрелке с людьми, охранявшими грузовик в лесу. Наряд туда был отправлен не случайно: кто-то сообщил по телефону о самолете, пролетевшем над фермой. Все партизаны были убиты. Эта новость была настолько страшной, что Шарль погрузился в болезненное оцепенение и пролежал всю дорогу с закрытыми глазами.
В Усселе его отвели в участок, откуда полицаи позвонили в тюльское гестапо. Похоже, его узнали — у него даже имя не спросили. Его усадили в другой грузовик и повезли в Тюль. Был дождь и сильный ветер. Шарль старался подготовить себя к тому, что его ожидало. Проезжая Эглетон, он думал о Матильде, о том, что она сейчас делает, и вдруг ему показалось, что он больше ее не увидит. Конечно, он и раньше знал, что рисковал жизнью, что мог потерять все, но только теперь, в этом грузовике, он осознал всю неизмеримость опасности. Сердце сжималось при мысли об отце. Шарль вспоминал, с какой гордостью отец отвозил его на поезд, как он работал не покладая рук, чтобы Шарль мог стать учителем. Неужели все это было напрасно? Шарль сцепил зубы, чтобы не дать слезам покатиться из глаз. Ему это удалось, и Шарль с облегчением вздохнул, будто одержал первую победу над этими людьми.
В отеле «Модерн», немецком штабе города Тюль, состоялся первый допрос Шарля, на котором он назвал свое имя, но полностью отрицал связь с Сопротивлением. Вечером его перевели в казарму неподалеку от Марсового поля, где подвергли новому допросу до самого утра. Тут он узнал, что такое допросы в гестапо, о которых часто говорили на подпольных собраниях. Но разве можно было представить себе то, что человек представить не может? Боль, которая длится невыносимо долго и усиливается, пока дух не сдастся окончательно. Какое-то время Шарль пытался убежать от страданий, прячась за самыми счастливыми воспоминаниями своей жизни: школьный класс, доска, карта Франции на стене, ученики за партами, запах мела и фиолетовых чернил… Но под конец его дух сдался и светлые образы больше не приходили в голову.