– И это вместо благодарности.

– Какой ещё, блядь, благодарности! – взорвался я.

– Я тут ради тебя собой жертвую, по роже получаю…

– Да ты сама на меня набросилась.

– Скажи спасибо, а то бы ты свой стручок так и не вытащил.

А ведь она была права!

Наверно, если бы в тот момент, какой-нибудь случайно оказавшийся рядом мастер дзен дал мне палкой по голове, я бы стал просветлённым, но мастера поблизости не оказалось.

– Хочешь чаю? – спросила вдруг она.

– Даже не знаю, – ответил я.

– Ладно, пошли на кухню. Сам встанешь, или помочь?

– У тебя платье порвано, – вместо ответа сказал я.

– Издеваешься?

– Нет, но теперь знаю, что чувствовала Алиса в Стране Чудес.

За чаем я пришёл в себя, и даже сообразил, что мы незнакомы.

– Меня Костей зовут, – представился я.

– Неля, – назвалась она.

– Ты меня извини…

– Проехали, – оборвала она.

Дальше мы разговаривали о всякой всячине, как будто я просто забежал на чай. Кстати, несмотря на следы побоев, растрёпанный вид и разорванное платье, выглядела она значительно лучше, чем на фотографии, да и глаза стали не потухшими.

Меня так и подмывало спросить, зачем она участвует в таких спектаклях, но не решился. Попытка изнасилования – не повод требовать откровенности.

Перед уходом она дала визитку с адресом.

– Завтра ровно в восемь тридцать утра ты должен быть там, – сказала она.

Прощаясь, я улыбнулся, но не ей, а себе.

– Радуюсь, что не стал насильником, – пояснил я, увидев вопрос в её глазах.

– Подожди, – сказала она, и дружески поцеловала в губы.

Когда мнимая жертва и свидетельница моего позора закрыла за мной дверь, было начало одиннадцатого ночи. Я чувствовал себя, словно из меня выжали все соки, а на душе было настолько погано, что хотелось обо всём забыть и никогда не вспоминать. Настроение упало ниже плинтуса, и, вспомнив, как на военных сборах мы лечили меланхолию, наматывая километр за километром по пересечённой местности, я, несмотря на усталость, решил не вызывать такси, как требовало тело, а пройтись пешком. Тем более, что погода была великолепной. Жара спала. Дул лёгкий ветерок. А небесную иллюминацию не закрывало ни единое облачко. Правда, зудели комары, но куда без них? Комары у нас исчезают только перед появлением белых мух.

Ночевать я решил дома: раз дракон отдал меня на растерзание кодле сумасшедших баб, значит, я ему не очень нужен. Пока шёл, настроение понемногу начало подниматься. Зато дома…

Дома на меня напала нервная дрожь. Раньше со мной такое было только однажды: давным-давно, в лихие девяностые. Одна хорошая знакомая клюнула на предложение подзаработать деньжат в Турции. Там у неё, разумеется, отобрали паспорт, отлупили плётками, и заставили ударно трудиться на панельном поприще. Вернувшись, она рассказала обо всём мужу, значительно приуменьшив, конечно, свои трудовые заслуги. Но ему и этого хватило, чтобы разозлиться на виновного во всех грехах сутенёра. Решив с ним поговорить, муж взял меня в качестве моральной поддержки.

Пока мы собирались, пострадавшая рассказывала, какой сутенёр крутой тип, что у него всё схвачено, а убить человека для него, что семечек купить. В общем, поддержала наш боевой дух, как могла. Но оскорблённого мужа это не смутило. Всю дорогу до дома супостата он рассказывал, как с ним разберётся, а идти было что-то около одной автобусной остановки.

Короче, мы пришли, как сейчас помню, на третий этаж. Муж начал звонить в дверь, а я остался на площадке между вторым и третьим этажами.

Открыла, судя по всему, жена супостата. Начала объяснять, что муж только что откуда-то вернулся, и теперь спит… в общем, приходите завтра. Однако муж оскорблённый требовал разговора немедленно, о чём весьма неласково и сообщил.

– Хорошо, – сказала жена супостата, и ушла в квартиру.

Супостат вышел примерно через минуту.

– Ты кто такой и чего надо? – дерзко спросил он с порога.

Муж начал неуверенно объяснять, кто он такой, и зачем пришёл, но супостат не стал слушать.

– Пиздуй на хуй отсюда, – буквально приказал он, а потом, увидев меня, спросил, – а ты ещё кто?

– Он со мной, – ответил муж.

– Тогда пусть с тобой и пиздует на хуй. Понятно?

Оказавшись понятливым, муж повернулся и пошёл вниз по лестнице. Решив, что раз мужа разговор удовлетворил полностью, то и мне нечего дергаться, так что я молча присоединился к нему.

Когда мы вышли на улицу, муж сказал.

– Ничего, я ему ещё устрою. Это я в подъезде связываться не хотел. Но ничего, я его ещё поймаю…

Насколько знаю, ловит до сих пор.

Значительно позже судьба вновь свела меня с грозой турецких проституток – мы оказались соседями по гаражу. Я его вспомнил, а он нет. В общем, тип оказался, как тип. Ничего выдающегося, а все связи у него были в лице сержанта милиции.

Так вот, после того, как сутенёр нас послал, муж пошёл домой докладывать жене о проделанной работе. Не знаю, что он рассказал – мы тему больше не поднимали.

Меня же ждало застолье. И когда я спокойно сел за стол, на меня напала дрожь, да такая, что я не смог налить вино в бокалы сидящим рядом дамам.

Когда я пришёл домой после горе-изнасилования, на меня напала такая же дрожь, только значительно сильнее. Скорее всего, если бы я был литературным или киногероем, я бы вылакал приличную порцию водки прямо с горла. Вот только водки дома не было, да к тому времени я уже знал, что водка всё усугубляет, и пить, когда хреново, следует только затем, чтобы стало ещё хреновей. Поэтому, не зная, что делать, я забрался в ванну и пустил горячую воду, почти кипяток. Настолько горячую, что мне даже стало немного холодно – так бывает от горячей воды. Постепенно дрожь начала уходить, зато в голову полезли всякие мысли.

Моя интуиция заявляла, что во всём отвратительном действе должен быть какой-то смысл, что мне не только показали истинную сущность собственной чмошности, – о том, что я не герой, но и не садист-насильник, я знал и без них, – но и что-то ещё. Что-то очень важное, и это что-то я обязательно должен понять, а иначе пережитое будет напрасным…

Рассудок отвечал, что в злобной клоунаде нет и не может быть никакого смысла, что мной просто играют, и даже не как кошка с мышкой, а как дети с жуками, как библейские монстры с Иовом, как…

Интуиция не желала слушать рассудок. Он перешёл на крик. Она ответила криком… Прямо как муж и жена, но без биться посуды.

Почувствовав, что ещё немного – и у меня вырастут жабры, – я вылез из ванны. Скандал в голове нарастал, и закончиться обещал не скоро. Оставалось либо сойти с ума, либо…

К счастью, я вспомнил о пейотных песнях. Не о тех, которые описывает Карлос Кастанеда, а об одноименной медитативной практике, для которой совершенно не нужен никакой пейот.

Я сел удобно в кресло, чтобы спина оставалась ровной. Закрыл глаза. Расслабил тело. Затем начал тихонько мычать: ммммммммммммммммм… медленно повышая и понижая тон до тех пор, пока нечто внутри меня не ответило резонансом на мычание. Настроившись на резонанс, я как бы вобрал звук в себя, продолжая мычать, следуя за резонансом. По мере мычания я представлял, как из моей головы вместе со звуком уходят все терзающие мысли.

Закончил петь я около двух часов ночи. Полегчало настолько, что захотелось спать. Я лёг в постель, и сразу уснул.

Срочная, неожиданная эвакуация. Только тот, кто пережил процесс, может представить себе всю прелесть. Люди суетились, тащили вещи, зачастую совершенно ненужную хрень. Улицы забиты, как площадь во время бесплатного концерта. Всюду сновали солдаты, менты. А куда эвакуироваться, если причиной эвакуации объявлено не стихийное бедствие или катастрофа, не война, не нашествие какой-нибудь нечисти, а конец света или тотальная реорганизация вселенной. Куда идти? Что брать? Что делать? Да и можно ли в такой ситуации хоть что-то сделать?