— Почему? — недоуменно спросила Мелани.

— Потому что ни мой отец, ни мистер Клодфел не хотели больше видеть меня в городе.

— А по какой причине тот человек убил Лорен?

— Лорен играла с ним в ту же игру, что и со мной, — с горечью в голосе произнес Дэвид. — Она тайком от всех встретилась с этим парнем у реки, а когда, кроме пары жарких поцелуев, он потребовал от нее большего, Лорен, видимо, испугалась, стала кричать и звать на помощь. Тут он, наверное, совсем потерял голову.

— А ты, что ты стал делать, когда вышел из тюрьмы?

— Отправился в Нью-Йорк, — негромко промолвил Дэвид. — Там я начал писать. Говорили, что у меня есть талант, ну и всякое такое. Несмотря на это, долгое время дела у меня шли неважно, пока одна из книг не произвела большой фурор. С тех пор — все отлично.

— Но ты по-настоящему так и не оправился после той истории, — заключила Мелани, пристально разглядывая через боковое стекло кустарник, в котором играл вечерний ветерок. — Ты до сих пор страдаешь из-за этого и не желаешь больше доверять ни единому человеку.

Дэвид бросил на нее оценивающий взгляд. Он охотно сказал бы Мелани, что с ней все обстоит по-другому, что он верит ей, по крайней мере, считает не такой подлой, как остальные. Но слова застряли где-то внутри. Вдруг он почувствовал руку Мел на своем плече. Ощущение ее тепла сквозь тонкую ткань рубашки было приятным.

«Чего она хочет — утешить меня или дать понять, что я ей небезразличен», — спрашивал себя Дэвид, продолжая молча сидеть и не решаясь пошевельнуться. Перед его мысленным взором проплывали картины детства. Безобразные, грубые стычки с отцом, который его ненавидел. Редкая ласка матери, которая дарила ему немного любви, и то лишь когда отца не было рядом.

Да, Дэвид Клэйтон был травмирован и травмирован серьезно, но он постарался переломить свою жизнь, закрыл сердце и душу для других, чтобы не сорваться или не спятить. Однако Мелани опять все запутала, и Дэвид опасался нового разочарования.

— Для нас обоих было бы, наверное, лучше, если бы ты тогда оставила меня, больного, на произвол судьбы, — жестко сказал он, резко отбросив руку Мелани. — Я и сам бы справился.

— Никто от тебя ничего не требует, — обиженно возразила Мелани. Она не могла понять поведение Дэвида. То он откровенно рассказывает ей горькую историю своей жизни и предстает беззащитным и трогательным человеком, то вдруг одной фразой ставит ее на место и отдаляется. — Я осталась с тобой именно потому, что не было никого, кто бы о тебе позаботился. Мне не нужно от тебя ни благодарности, ни какого-либо вознаграждения. Если предпочитаешь оставаться в одиночестве и наше знакомство тебе не по нутру, так и скажи. Я никому не навязываюсь.

Теперь уже Клэйтон выглядел озадаченным. Он искренне радовался этому вечеру. Последние дни Дэвид часто думал о Мелани. Дом вдруг стал казаться ему пустым и скучным. Когда позвонил его брат Уильям и выставил неслыханные требования в обмен на украденную рукопись, Дэвид испытал такое огромное облегчение, что ничего толком не слушал, а думал лишь о том, как был несправедлив по отношению к Мел. Уилл ничего от него не добился, а Дэвид всю ночь напролет размышлял над тем, как ему помириться с Мелани. Сейчас же он находился на волоске от того, чтобы опять все разрушить. А единственная причина — страх получить очередную душевную травму.

— Прости меня, — торопливо сказал он, увидев, что Мелани намеревается выйти из машины. — Пожалуйста, подожди. Я вовсе не это имел в виду.

— А что же ты тогда имел в виду? — сухо спросила Мелани.

— Я просто ляпнул глупость. — Дэвид хотел улыбнуться, но попытка оказалась неудачной. — Не слушай, когда я так распинаюсь. Иногда я сам себя не переношу.

— У меня тоже создалось такое впечатление, — согласилась Мелани, но все же отпустила ручку двери и уселась поудобнее.

— Мы друзья? — Дэвид настойчиво смотрел ей в глаза.

Друзья? Мелани вздохнула. Как назвать чувство, которое она испытывала к этому человеку, — дружеским или…

— Да, да, конечно, — ответила она поспешно. Мысль, только что пришедшая ей в голову, чрезвычайно испугала ее. — Мы друзья.

Дэвид облегченно вздохнул.

— Раз так, продолжим наконец наш путь. Ты наверняка проголодалась. Бог мой, этот ужин ты действительно заработала тяжким трудом. Сначала пришлось почти четырнадцать дней ухаживать за мной, как за малым ребенком, а потом еще и выслушать историю моей жизни. За это ты получишь великолепное огромное мороженое, украшенное маленькими зонтиками и посыпанное тертым кокосом. Когда я был ребенком, оно казалось мне самым прекрасным, что может быть на свете. Мороженое, утыканное бумажными зонтиками и чем-нибудь посыпанное сверху. Мне больше нравилось с кокосом, но с тертым шоколадом тоже выглядело замечательно. Всякий раз, когда мы с мамой ездили за покупками в Самантос, я смотрел на эту красоту в витрине отеля «Лафстрес». Я хотел… — Дэвид смолк и покраснел.

— Перестань, — мягко остановила его Мелани. — Тебе не нужно стыдиться. Мне нравятся мужчины, которые не скрывают своих чувств. Терпеть не могу холодных суперменов, которые делают вид, будто даже мочатся кубиками льда.

Дэвид поперхнулся. Какое-то время он смотрел на Мелани то ли удивленный, то ли шокированный, потом расхохотался. Это получилось у него так искренне, от души, что Мелани тоже не удержалась.

Их общий смех сразу разрядил обстановку, так чистой водой смыв все несуразности последних дней.

Бак Шерман сидел за своим письменным столом, который почти разваливался под тяжестью громоздящихся на нем папок с делами. Древней пишущей машинке, заедающей чуть ли не на все клавиши, срочно требовалась новая лента, а дырокол вовсю сорил бумажными конфетти.

При появлении Мелани Бак снял ноги со стола и поправил форменную куртку.

— Привет, Мел! — воскликнул он, улыбнувшись. — Очень рад тебя видеть. Ты пришла, чтобы назначить мне свидание, или хочешь оплатить свои грешки по парковке?

— Ни то ни другое, — любезно разъяснила Мелани. Она села на стул, стоящий перед письменным столом и пристально посмотрела на Бака. — Я пришла, чтобы попросить тебя оставить в покое Дэвида Клэйтона.

— Оставить в покое Дэвида Клэйтона? — На лице Бака отразилось недоумение. — Что это значит?

— Это значит, что ты должен прекратить шпионить за Клэйтоном, — ответила Мелани. — Саймон Янгблод носится по всей округе и рассказывает кому попало, что Клэйтон убил свою жену. И это при том, что Клэйтон никогда не был женат, а убийство совершил совсем Другой человек.

— Вот черт, ну что за идиот! — Бак стукнул кулаком по столешнице. — Я ему велел держать рот на замке. Своей болтовней он устроит мне большие неприятности.

— Как ты вообще позволил себе разгласить служебную информацию? — осведомилась Мелани.

— Саймон с ума сходил от ревности к этому парню, — подавленно вздохнув, объяснил Бак. — Он сказал, что ты будто бы у него живешь.

— Я заботилась о Клэйтоне, когда он болел, — поправила его Мел.

— Ах вот что! — Бак кивнул. — Ну, в общем, Саймону это не понравилось. И он попросил меня разузнать, что там такое с этим Клэйтоном. В конце концов, он же не хотел, чтобы ты угодила в сети преступника. Да, да, успокойся. Клэйтон не относится к преступникам, — поспешил заверить Бак, увидев выражение лица Мел. В порыве гнева она могла быть опасной. — Он чист.

— Тогда почему же Саймон рассказывает полностью противоположное? — сердито поинтересовалась Мелани.

— Послушай. — Шерман старательно подбирал слова, чтобы не рассердить Мел еще сильнее. — Когда Саймон пришел ко мне, я немножко пошуровал в компьютере, и там действительно стояло имя Клэйтона. Да, конечно, этого делать нельзя, строго говоря, я нарушил правила, но каждый коп время от времени добывает себе таким манером кой-какую информацию о подозрительных личностях. На всякий случай я затребовал дело, и тогда все выяснилось. Клэйтон два месяца сидел в окружной тюрьме Самантоса, штат Алабама. Его обвиняли в убийстве, но потом был установлен настоящий преступник, и Клэйтона освободили в тот же день. После этого он ни в чем и никогда не был замечен.