Пока ждала, решила подготовиться. Открыла потайную дверь, подперла, как и в прошлый раз, досками и приготовила фонарь. Послышался звон входного колокольчика. Она открыла не спрашивая. Но на пороге Арман стоял не один. Рядом, сияя широкой улыбкой и протянув руку для рукопожатия, находился вездесущий журналист «Депеши» Оливье Симон. Увидев сморщившееся от недовольства Касино лицо, Арман начал оправдываться:

– Я подумал, что реклама в нашей ситуации будет очень и очень кстати! У Оливье связи во всех французских и многих европейских газетах, о Королеве могут заговорить во всем мире.

– Ты подумал, – прошипела тихо свирепевшая Кася, – только почему-то моим мнением поинтересоваться забыл!

– Извините нашего друга за самодеятельность. Это моя вина, я ему не оставил выбора, – вступил в разговор Оливье, – но на самом деле реклама вам действительно понадобится, а я могу совершенно добровольно обеспечить вам интерес европейских средств массовой информации. Да и в будущем помочь, опять совершенно добровольно, в реализации вашего проекта.

– Ладно, – согласилась Кася, которой, впрочем, никто особого выбора не оставлял.

Оливье с Арманом подошли к выдвинувшейся панели и с плохо скрываемым восторгом заглянули внутрь.

– Подумать только, она всегда была совсем рядом, а я столько времени ее искал! – воскликнул Арман.

С этими словами, не дожидаясь приглашения, он включил фонарь и начал спускаться.

– После вас, – пригласил Касю Оливье.

– Нет, я предпочитаю замыкать шествие, – твердо ответила Кася, решившая спуску самозванцу не давать.

Что-то неуловимое промелькнуло в лице журналиста. Но он тут же расплылся в улыбке:

– Вы не позволяете мне быть галантным, увы, но ничего не поделаешь!

Он начал спускаться за Арманом, Кася оглянулась еще раз, проверила, хорошо ли держатся блокирующие панель доски, и последовала за мужчинами. Как и в прошлый раз, спуск остановился, коридор расширился, и они оказались в широком помещении. Арман подошел к двери и присвистнул от изумления.

– Вот это да! На средства тут никто не скупился. Ну что ж, начнем, – заявил он, радостно потирая руки.

Он стал внимательно осматривать дверь, осторожно проводя рукой по испещренному знаками листовому железу. Оливье с любопытством осматривался. Кася спокойно ждала продолжения.

– С чего начнем? – поинтересовалась она.

– Со стихотворения, конечно, устроим мозговой штурм. С чего оно начинается? С некоего святого числа Бернара:

– У меня появилась одна идея, но она требует проверки, – выдала Кася.

– Говори, – подбодрил ее Арман.

– Святое число Бернара – двенадцать!

– Почему двенадцать?

– Это число сопровождало его всю жизнь, – пояснила она. – Он создал монастырь Клерво с двенадцатью монахами, и все остальные цистерианские монастыри всегда создавались двенадцатью монахами. Явная параллель с двенадцатью апостолами. И те и другие несли послание Евангелий. Потом, двенадцать – это еще и другая святая цифра: 3.

– Убедительно, – покачал головой Арман.

– Я бы так быстро не соглашался, – вступил в разговор находившийся немного в стороне Оливье Симон.

– У тебя есть другая идея? Предлагай! – с явным раздражением отозвался Арман.

– Ты нарушаешь договоренности, – с некоторой угрозой произнес журналист.

Арман как-то сразу остановился и более мирным тоном произнес:

– Я уверен в ее правильности.

– Но раз уверен, действуй, – словно дал разрешение Симон.

Он отошел в сторону, осмотрел внимательно дверь. Потом одним уверенным жестом нажал на выбоину в правом верху. Раздался легкий щелчок.

– Ты права, теперь дальше:

– Святые мудрецы этой земли? – переспросила Кася. – Но откуда я могу знать здешних святых! Давай попробуем наобум.

– Вы словно дети! Наобум! – воскликнул явно разнервничавшийся Симон. – Совсем забываете, что стоит на кону!

Кася напряглась. Поведение журналиста было все более и более нелогичным. Для него все это должно было быть обычным репортажем. А он нервничал, словно от их поисков зависела его жизнь.

– А что стоит на кону? – спросила она прямо.

– Как что! Первые колонки многих газет! – поспешно разулыбался Симон.

Но все это начало казаться ей все менее и менее убедительным.

– Давайте продолжим наше увлекательное занятие. Что там следующее: святые мудрецы этой земли? – торопливо продолжил тем временем журналист.

Кася настороженно молчала. Ей было не по себе, и своей интуиции она привыкла доверять. Внутренний голос посоветовал выметываться отсюда, чем быстрее, тем лучше. Но почему, не объяснял. Обрывки каких-то идей вихрем закружились в голове, и перед глазами встал почему-то дом Раймона Ламбера. И в этот момент она поняла, что было не так. Оливье Симон в тот день, когда племянника Фредерика нашли мертвым, утверждал, что видел и дом, и Раймона в первый раз. Однако, как ни странно, показал прекрасные знания планировки здания. Тогда это наблюдение ее заинтересовало постольку-поскольку, а потом и вовсе вылетело из головы. А вот сейчас она вспомнила.

– Кто же они, эти мудрецы? Арман, у тебя есть идея? – продолжал настаивать Оливье Симон.

– Есть, – с некоторой гордостью заявил Арман, – святые мудрецы, друиды! Тогда это тоже двенадцать, их было двенадцать мудрецов друидов, как двенадцать апостолов! – победно заявил он.

Он подошел в двери, нажал на вторую цифру 12, находившуюся в правом нижнем углу. Снова что-то щелкнуло.

– Браво! – воскликнул Оливье Симон. – Один – один.

– Кстати, – решила уточнить тем временем Кася, – я давно хотела вас спросить, а где вы познакомились с племянником бывшего владельца замка?

– С месье Ламбером?

– Да, с ним.

– Увы, очно познакомиться с ним мне не удалось, вы же сами знаете, – не отказался он от своей первоначальной гипотезы. Сказал он это с показной беззаботностью, но в голосе зазвенела натянутой струной какая-то странная напряженность. Он явно насторожился, и Кася уже ругала себя за неосторожность.

– Да-да, вы правы, как я могла забыть, – улыбнулась она, молясь об одном, чтобы улыбка оказалась как можно непринужденнее, – замечательно, Арман, я бы никогда не додумалась про друидов!

Она отошла от двери и, сделав вид, что задумалась, осторожно приблизилась выходу. Но Оливье ей перерезал дорогу и схватил за запястье. Хватка у него оказалась железной.

– Не так быстро, – произнес он улыбаясь, – вы куда-то собрались?

– Мне показалось, что я слышу кого-то. Надо пойти проверить, – сделав озабоченный вид, произнесла она, – и отпустите меня, вы мне делаете больно!

Он ослабил хватку, но Касину руку не выпустил, четко произнося:

– А мне кажется, такая проверка излишня, – и неожиданно добавил: – В чем я ошибся?

Арман, почувствовав зависшее в воздухе напряжение, оторвал глаза от двери и спросил:

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, – жестким голосом ответил журналист и повторил свой вопрос: – Итак, вы не ответили, в чем я ошибся? Или подождите, мне кажется, я знаю. Вы догадались, что я знал Раймона раньше, и сделали правильные выводы. Только, увы, как это часто бывает, выводы эти несколько запоздалые.

– Чего вы от меня хотите? – мрачно спросила она.

– Всего-навсего помочь нам в решении всех загадок, – весело пояснил Оливье Симон, – мы, видите ли, объединили наши усилия по поиску Черной Королевы, но их оказалось крайне недостаточно. Пока Арман не нашел союзника внутри замка, вас!

– А кто вам сказал, что я стану вам помогать? – с вызовом заявила Кася.

– Вы разумная девушка, – спокойным и даже несколько занудным тоном продолжал Оливье Симон, – и я не думаю, что было бы разумным требовать объяснений и предъявления доказательств, в том числе и телесных, что у вас просто-напросто нет другого выхода. Видите ли, мои заказчики – люди серьезные, и я не имею права на ошибку.