Потрясенная собственным открытием, она не сразу пришла в себя. Потом ей внезапно стало очень-очень холодно. Уже смеркалось. Кася посмотрела на часы: полшестого вечера. Она направилась в салон.

– Дрова в печке кончились? – спросила девушка мать, возившуюся около камина.

– Кончились раньше, чем мы рассчитывали. Но ничего, сейчас разожгу камин. Поленья здоровые, до вечера хватит, и пораньше ляжем спать. Кстати, спальня не должна быть очень холодной, Фредерик мне рассказывал, что тепло от камина по специальным трубам проходит и в спальню. Так что до утра продержимся, – бодро ответила Екатерина Дмитриевна.

– Тебе помочь?

– Нет, не надо, сходи лучше за свечами. Ты хотела романтику, вот и получишь по полной программе: романтический ужин из хлеба, ветчины, сыра и красного вина, и все это при свечах. Возьми фонарик, а то последует менее романтический вызов «Скорой помощи»!

Кася рассмеялась и отправилась в подвал за свечами.

При свечах большой зал казался совершенно иным. Почему раньше им не пришло в голову устроить такой ужин, спросила она себя. Атмосфера была совершенно другой, более мистической и загадочной. Поэтому даже ужинали молча, не хотелось разрушать это странное очарование, только в конце Екатерина Дмитриевна спросила:

– Кстати, о чем вы говорили с комиссаром, ты мне так ничего и не рассказала?

Кася, твердо решившая пока ничего ей не рассказывать о причинах смерти де Далмаса, тут же ответила:

– Он меня расспрашивал о друзьях Фредерика.

– И?

– Я рассказала все, что знала, и оказалось, ошибалась по всем параметрам.

– И что же ты узнала?

Кася начала пересказывать разговор и внезапно прервалась…

– Ты что замолчала? – удивилась мать.

– Подожди, – попросила дочь, встала и подошла к правой стене.

Вернулась к столу, взяла подсвечник и вновь подошла к стене. Стала водить подсвечник кругами, словно выполняя одной ей известный обряд.

– Что случилось? Решила духов вызвать? – спросила мать, наблюдая за странными манипуляциями дочери.

– Не могу сказать, но все так странно, – прошептала Кася.

В ее голове возникла смутная идея, но она была настолько абсурдной, что девушка не верила самой себе. Не может быть, чтобы никто этого раньше не заметил, подумала она. Этого совершенно не может быть!

– Мама, – осторожно начала она, – ты помнишь, что говорила мне, что тебе не разрешили начинать реставрацию большого зала без специального согласия Памятников Франции.

– Да, помню.

– Кто-то особенно на этом настаивал?

– Кажется, да, – неуверенно ответила мать и задумалась, – не помню, совершенно из головы вылетело. Тем более что в первую очередь меня интересовали электричество, водоснабжение и крыша. Про большой зал я даже не задумывалась. Тем более только представить себе страшно, в цифру со сколькими нулями все это может вылиться. А потом эти дубовые панели, например, очень старые. Дерево почти окаменело и прекрасно сохранилось. Даже то, что замок пролежал в развалинах, не помешало. Дальше, деревянные балки и потолок с сохранившимся узором тоже требуют особого подхода. Чтобы восстановить всю эту роспись, нужны опытные реставраторы. Так что меня особенно и отговаривать не пришлось.

– Но кто тебя отговаривал, ты не помнишь, – констатировала Кася.

– Нет, но если для тебя это так важно, я постараюсь вспомнить.

– Хорошо, – ответила девушка, лихорадочно соображая.

Она перебирала имена. В том, что это не Арман, она была уверена. Иначе антиквар не поделился бы с ней схемой и стихотворением. Оставались: Бернар, Манон, а также все остальные члены кружка краеведов‑любителей, мастера и, почему бы и нет, соседи. Примерно тот же список подозреваемых, который ей предложил Бернье. Но среди них был один человек, который знал, где находится вход в пещеру Черной Королевы. И не было смысла искать ее под замком. Поэтому и приглашенные Фредериком специалисты ничего не нашли. В подземельях замка искать было нечего и незачем, теперь она была уверена в этом. Но кто-то еще кроме нее это знал. Кто?

Вдруг истошно залаял Лорд Эндрю. Потом пес, словно взбесившись, подскочил к Касе и потянул ее к выходу.

– Что с ним? – удивилась Екатерина Великая.

– Сама не знаю, может, в туалет захотел?

Девушка пошла к двери, но Лорд Эндрю тянул ее все сильнее и сильнее.

– Ты же мне джинсы порвешь, идиот! Да что с тобой! – недоумевала Кася, открывая дверь и выпуская пса.

Но Эндрю настойчиво тянул ее за собой и продолжал лаять. Раздраженная, она отпихнула пса и поежилась. «Холод собачий, а это животное на улицу рвется!» Но Лорд Эндрю вовсе не отправился по нужде. Он продолжал лаять с каким-то отчаянным упорством.

– Да что ты ко мне привязался! – перед глазами встало уютно потрескивающее в камине пламя. От него исходило такое приятное тепло, и ей хотелось одного – вернуться назад. Вдруг мозг пронзило: «Огонь!» В памяти всплыло задумчивое лицо комиссара Бернье: «Ваш замок когда-то принадлежал тамплиерам, если не ошибаюсь. Так вот, что касается эффективных и изобретательных убийств, они как раз-то и были неподражаемыми мастерами». «Ногарэ, министр Филиппа Красивого, умер от дыма отравленных свечей!» «Вот именно, только проблема в том, что свечей ни в номере отеля Периго, ни в доме Ламбера не было…» Свечей не было, свечей не было! Но был камин! В отеле было холодно, и Периго попросил разжечь камин. В доме Ламбера тоже было очень холодно, и она видела в гостиной камин, и тело нашли перед камином. Все это вихрем закрутилось в ее мозгу. Память послушно вытащила из своих запасников кривую усмешку Манон и ее странные слова: «И кто знает, может быть, лучше было бы, если бы наша встреча не состоялась…» Недоуменное лицо матери и ее вопрос: с какой целью тогда посетила их замок Манон? Теперь она поняла смысл этих слов и визита Манон. Мозг послушно работал, отрабатывая гипотезы одну за другой. Конечно, было бы у нее время на обдумывание, задача оказалась бы просто неразрешимой. Но времени не было, и экстремальность ситуации пробудила в ней те силы, о которых она раньше не догадывалась. Каким-то чудом за считаные секунды ей удалось понять то, что все это время казалось необъяснимым. Кася словно прозрела, натянула свитер на нос, резким жестом распахнула входную дверь и ринулась обратно. Лорд Эндрю, истошно лая, кинулся за ней.

– Ты что, с ума сошла так… рас… пахивать, – медленно проговорила Екатерина Дмитриевна.

– Мама, вставай, уходим, быстро! – закричала Кася.

– Ч‑что! – непонимающе уставилась на нее мать.

– Вставай! – потянула ее девушка.

Та сделала неуверенное движение.

– Что-то меня совсем разморило, – словно оправдываясь, произнесла она, – оставь меня…

– Ни за что!

Кася буквально стащила мать с кресла и, стараясь дышать как можно реже, поволокла к выходу. Эндрю, ухватившись пастью с другой стороны, помогал как мог. Уже на улице мать начала кашлять, потом ее долго и мучительно рвало. Вспомнив, что забыла мобильник на стойке рядом с дверью, Кася снова ринулась внутрь. К ее счастью, искать телефон ей не пришлось. Потом все происходило словно в замедленной съемке. Сначала подъехали Дювали. Моник, словно молодая, соскочила с трактора и подбежала к стоявшей на коленях Касе и лежавшей Екатерине Дмитриевне, потом подоспели другие соседи, предупрежденные Дювалями. Женщин укутали, отвезли на ферму и стали отпаивать какими-то дурно пахнущими дедовскими настоями из молока и трав. Только через три часа подоспели задержанные снегом пожарные и «Скорая помощь». И все это время, словно в бреду, в мозгу Каси вертелась одна и та же фраза:

«Это месть тамплиеров, какая же я идиотка, я совсем забыла про месть тамплиеров…»

Но почему?..

Еле пришедшая после событий сегодняшней ночи в себя Кася стояла перед домом Манон Дюранд в обществе комиссара Бернье и не верила собственным ушам. Однако все, что она только что услышала, к числу слуховых галлюцинаций не относилось.