– Вы были правы, мадемуазель, – тем временем продолжал комиссар, – Манон Дюранд и была нашей отравительницей. К сожалению, допросить ее мы не сможем…

– Манон покончила жизнь самоубийством? – продолжала не верить в случившееся Кася.

– Да, и оставила прощальное письмо, в котором призналась в трех убийствах и покушении на вас. Предупрежденные вами, мы опоздали буквально на час. Ее кто-то оповестил, что покушение на вас сорвалось.

– Кто?

– Не знаю, но, судя по всему, все ваши соседи были предупреждены, а слухи здесь разносятся быстро, ничего удивительного в этом нет. Ей рассказали, что случилось в замке, она поняла, что проиграла, и сделала соответствующие выводы, – сказал как о чем-то само собой разумеющемся Бернье.

– Я могу прочитать письмо?

– Это против правил, – напомнил комиссар.

– Но я должна понять, – продолжала настаивать Кася, наблюдая, как из дома выносят тело в черном чехле.

– Хорошо, я сфотографировал для вас. – И комиссар протянул свой i‑phone.

Кася увеличила изображение, и кривые торопливые строчки заплясали перед ее глазами:

«Я не думаю, что имеет смысл просить прощения. Я совершенно не надеюсь его заслужить. А также не имею никакого желания его просить. Просто, наверное, мне хочется в последний раз объяснить то, что двигало моими поступками. Черная Королева давно занимала мои чувства и мысли. Наверное, с тех пор, как я столкнулась с упоминанием о ней в архивах тамплиеров. Эти архивы преследуемые рыцари вывезли в Шотландию, и они с тех пор хранились в Эдинбургском Королевском Колледже. Это была моя страсть, смысл моей жизни. Ничего более сильного я в своей жизни не переживала. Поселившись здесь, я почувствовала себя ее хранительницей! И я готова была на все! Впервые моя жизнь обрела смысл! Сначала я просто наблюдала суету вокруг замка. Но постепенно я все больше и больше убеждалась в моем призвании. Я обязана была оградить Великую Богиню от любых посягательств. Я стала близким другом Фредерика де Далмаса. Он доверял мне во всем. И когда я поняла, что он слишком близко подобрался к Королеве, участь его была решена. Моей рукой двигала Богиня, я уверена в этом. Я давно интересовалась древними ядами и их приготовлением. Один раз на спор я приготовила знаменитый афинский яд, который стал орудием казни Сократа. Ирония судьбы: Фредерик де Далмас часто цитировал Сократа. Он разделял его мысли, разделил и его смерть! Интересовали меня и загадочные яды, которые использовали тамплиеры. Один из моих друзей, разделявший мое увлечение, думал, что нашел композицию одного из ядов. Только со свечами яд не срабатывал, зато в сочетании с деревом и пламенем действовал великолепно. Когда я увидела камин в номере Марка Периго, я подумала, что это судьба. Нотариус меня уже подозревал. Как он узнал, я не знаю, но мой друг из Кембриджа написал мне, что некий нотариус из Парижа недавно интересовался моим прошлым. Я не имела права на риск. Племянник же Фредерика интересовался одним: деньгами. Его «благородное» предложение помощи тревожило меня, тем более я знала, что за ним стоят совершенно другие люди. Ну и, наконец, мадемуазель Кузнецова развила слишком активную деятельность и могла опередить меня…»

На этом письмо обрывалось. Манон явно торопилась.

– Но почему она убивала? – недоуменно спросила Кася. – Я ровным счетом ничего не понимаю!

– Она же все объяснила, – пожал плечами комиссар.

– Ничего подобного! – возмутилась Кася. – Я согласна, она объяснила «как», но абсолютно не объяснила «почему».

– Она же сказала, что чувствовала себя «хранительницей», – попытался урезонить настойчивую девушку комиссар.

– Это ничего не значит. Гораздо важнее другое. Последние строчки: «могла опередить меня». Так что хранительница тут ни при чем. Да и потом, вы же сами знаете, что большинство преступлений совершается из корыстных побуждений!

– В этом вы правы, тогда что, на ваш взгляд, двигало поступками Манон?

– Черная Королева, если она будет найдена и будет доказано ее происхождение, бесценна. Не говоря о том, что это место сразу станет местом паломничества похлеще Рокамадура. Выставите ее на любой аукцион – крупнейшие музеи мира и правительства стран за нее горло друг другу драть будут! И тот, кто ее найдет и выдаст за свою собственность, неимоверно разбогатеет, так что никакого хранительства за убийствами стоять не может!

Она хотела было добавить, что прекрасно знает, как действуют настоящие Хранители, но вовремя опомнилась. Комиссару знать об этом было незачем.

– С этим я не согласиться не могу. Но, к сожалению, не все преступления можно объяснить с точки зрения здравого смысла…

С этими словами комиссар развернулся, давая понять, что разговор их окончился и у него есть целая куча гораздо более важных и неотложных дел, нежели выслушивать гипотезы одной вздорной девицы.

Екатерина Дмитриевна и Кася сидели молча, наблюдая за играющими за стеклом печки языками пламени. Из предосторожности и по обоюдному согласию камин они больше не зажигали. Полицейские забрали недогоревшие остатки полен, а Кася до блеска вычистила все внутри и снаружи, даже каминную решетку не поленилась отдраить. Но что-то мешало, воспоминания были слишком свежими. Екатерина Дмитриевна еще не до конца оправилась, даже Лорд Эндрю стал каким-то более скучным. На всякий случай они даже сходили к ветеринару. В конце концов, собака тоже надышалась вдоволь ядовитыми парами.

– Почему ты молчишь? – первой нарушила тишину Екатерина Великая.

– Думаю, – произнесла Кася. – А ты почему молчишь?

– Тоже размышляю.

– О Манон?

– Да, – призналась Екатерина Дмитриевна, – что-то не вяжется во всей этой истории.

– Мне тоже так кажется, – подтвердила Кася, – только что?

– А вот на этот вопрос тебе и отвечать, ты же у нас любишь разгадывать загадки и искать приключения!

– Мама, позволь тебе напомнить, приключения на этот раз нашла ты, а я бела как свежевыпавший снег!

– Ты становишься поэтом, – меланхолично заметила мать.

– Кем тут только не станешь! Загадочная Черная Королева, тамплиеры со святым Бернаром, тайный культ и сошедшая с ума ученый-историк, отправляющая недостойных, по ее мнению, людей на тот свет прямой наводкой.

– А все-таки мотивировка поступков Манон слабовата, тебе не кажется?

– Кажется, – согласилась Кася, – но есть письмо, и почерк подлинный. Не писала же она его под дулом пистолета?

– А если все-таки под дулом?

– Тоже не вяжется, – вздохнула Кася, – не ее стиль. Стала бы она себя обвинять, если бы знала, что все равно убьют? Она была женщиной с характером. Я уже говорила об этом комиссару, но для него все ясно, мотивировано, все куски пазла стали на свое место.

– И он с блеском раскрыл таинственные убийства, о которых говорили не только в округе, но и в столице.

– Все рады и аплодируют, – кисло подвела итог сказанному Кася.

Мать с дочерью замолчали. У Каси было странное ощущение, что она знает что-то очень важное, но это важное ускользает, не дается в руки. Перед глазами словно калейдоскоп пробегали картинки. Знакомство с Манон, случившееся всего лишь две недели назад, но казалось, что минула целая вечность. Встречи в деревне, в ассоциации Бернара, и этот странный разговор на дороге. О чем они тогда говорили? Она почувствовала внезапную уверенность, что именно в этом разговоре заключается разгадка всех событий. Девушка напрягла память, и та послушно вернулась в прошлое.

«– Здесь опасно прогуливаться, – почти поучительным тоном говорила тогда в машине Кася.

– Опасно для чего?

– Для жизни! – теперь настал Касин черед удивляться.

– Если вы имеете в виду существование на этом свете, то все зависит от того, насколько вы к нему привязаны, – с оттенком иронии заявила Манон.

– Что с вами, Манон?

– Ничего, просто иногда мне очень хотелось бы повернуть время вспять. – Лицо пожилой женщины было смертельно бледным, и взгляд блуждал, словно искал что-то и не находил.