— И что же, думаете, самотеком пойдет? — прошелся он вдоль разложенных труб.— Если бы тут исключительно ровное место было, а то вон какой кумпол — зигзага получается.

— Так ведь принцип сообщающихся сосудов,— пояснил Славка.

— То сосуды, а то бочка,— пожал плечами Савелич.— Взяли бы лучше у меня коня и навозили воды, я ведь дорого не беру.— И вспомнив, что конь казенный, а мать заведующая магазином, поправился:—За бочку беру, не за коня. Сделали новую, исключительно дорого взяли, холеры, незаконные расходы оправдать надо.

Генка Монахов принес кучу бинтов. Он их выпросил у Глафиры. Мы забинтовали стыки, а сверху обмазали их разогретым варом. Со стыками мы справились быстро, а вот с козлами и бочкой провозились три дня. Когда все было готово, Генка и Славка стали наливать в бочку воду, а я на другом конце встал с резиновым шлангом.

Скоро в трубе что-то заурчало, забулькало, и вода полилась из шланга слабой, но довольно толстой струей.

— Исключительно ловко придумано,— похвалил Савелич.

Славка радостно потер переносицу. А Савелич продолжал:

— Думаю, не заказать ли вам такую штуковину, а то ведь ее, язву, не навозишься. Глядишь, и старуха моя когда бы взялась за поливку. Недосуг теперь самому: мужики на фронт поуехали, то одна просит накосить сена, то другая. Помогать фронтовичкам надо. Законно!

Как им помогает Савелич, мы уже слышали.

— По пятьдесят рублей дерет, окаянный, за день! — возмущалась в магазине одна из женщин.— Говорю, давай срядимся сразу за пай. Не могу, грит, ищи дураков.

Когда испытания водопровода были закончены, Славка сказал, что завтра надо копать землю.

— Ты, Гена, может соберешь свое войско?— поправляя очки, осторожно осведомился он.— Плантация есть, надо набрать плантаторов.

— А чего же не собрать, соберу,— с готовностью подхватил Генка.— Я уже со всеми переговорил, завтра с утра и заявимся. Только плантаторы — это не рабочие, а что-то другое.

Шедшие в магазин женщины с любопытством наблюдали, как раздетые по пояс пацаны ковыряются в нашем огороде.

— Уж не озимую ли картошку думаешь выращивать, Яколевна?— шутили они.— А может, какую зимнюю травку надыбала?

— Почти что,— так же шутливо отмахивалась мать.— Лекарства ребята задумали выращивать. Пускай, все равно земля пустует. Да и к хулиганству будут тянуться меньше.

— Ну, у твоего Васятки дружки сурьезные. Лапин Славка ровно маленький старичок. Вот только Кунюшу близко к дому допущать нельзя. Отвернулась лонись, а он, вислогубый, в погреб, схватил кринку с молоком и драпать. Хоть бы подавился им, окаянный!

Когда земля была перекопана и аккуратно переборонена граблями, Славка задумался.

— Кто ее знает, как лучше сеять: сплошь или рядками?

— А как хоть травы-то называются?— поинтересовался Генка, словно это имело какое-то значение.

— Наперстянка, спатолия гималайская,— прочитал на пакетике Славка.— Немного валерьянки и белладонны.

На всякий случай решили сеять рядками: так удобнее поливать, да и полоть сподручней.

Сделали несколько грядок, провели палкой бороздки. Славка посыпал в них семена, потом: землю опять разровняли граблями.

Полили несколько раз, и Генка огорченно вздохнул:

— Ну вот, и опять нечего делать, пока не вырастет.

Потом вдруг хлопнул ладонью по лбу и резко повернулся к Славке:

— Слушай, ведь тебе Яков Андреевич подарил собачий учебник?

— Не собачий учебник, а «Служебное собаководство»,— поправил Славка.— Ну, подарил, а что?

— И ты его прочитал?

— Прочитал,— опасаясь подвоха, осторожно подтвердил Славка.

— Там о санитарных собаках написано, да?

— Не только о санитарных. Можно выучить собаку бросаться с минами под танки, сбрасывать мины под поезда, разыскивать мины под землей и в домах. А к чему это ты? — подозрительно покосился на Генку Славка.

— Так ведь у Нади Филатовой щенков целый выводок. Может, начнем их учить, они уже начинают лаять?

— Нет,— охладил его Славка,— они еще несмышленыши. Сырых собак начинают обучать с году.

— Каких это еще сырых?— не понял я.— Будто сушеные бывают.

— Сырые — это значит не обученные,— назидательно сказал Славка.— До году даже овчарки ни бум-бум, не то что всякие лайки.

— Может, попросим собак у Лямбарского?— с надеждой в голосе спросил Генка.— У него их целая псарня.

Славка решительно отверг и эту мысль:

— Не, не успеем их теперь обучить, скоро мне в интернат,— и добавил: — Вот с будущего лета можно будет приняться за Надиных щенков — им как раз будет по году.

Генка совсем было упал духом, но тут его осенило:

— Тогда, может быть, начнем что-нибудь конструировать?

— Вот это другое дело,— оживился и просветлел Славка.— Давай помаракуем: дед тут мне подкинул одну мыслишку.

Эту «мыслишку» дедушка Лапин высказал несколько дней назад.

— Шлава, а Шлава,— озабоченно позвал он внука,— ты помнишь, хрусталик, как твой отец рассказывал о Халхин-Голе? Там япошки подожгли его танк какой-то бутылкой. Привязали ее к шесту, высунули из окопа, хлопнули по танку, и он вспыхнул, ровно как свечка. Ты не знаешь, что это за зараза такая была? Смаракуй, хрусталик, будь ласка, такую штуку. Запросто пригодиться может, когда полезут япошки. Ихним же оружием и бить их начнем.

Славка отмахнулся:

— Нет, дедушка, там, наверное, какая-нибудь особая смесь, жидкий термит или еще что.

— А ты попытай, хрусталик, не бойся. Когда-то мы на спирту вместо бензина ездили и на скипидаре. А опять же обратно: сыпанешь в бензин сахару или соли, мотор глохнет.

— Ладно, попытаю, дедушка,— нетвердо пообещал Славка.

Вот такое испытание они решили теперь провести.

У Леньки Хвостова мы с большим трудом выпросили бидончик бензина. Пришлось сказать, что он нужен дедушке для приготовления особого лекарства. За скипидаром Генке опять пришлось идти к Глафире.

Набрав на чердаке пустых бутылок, мы вкопали за огородом обрезок рельса.

— Это будет вместо танка,— пояснил Славка.— Главное не промахнуться.

В одну бутылку он налил бензину, в другую скипидару, а в третьей смешал то и другое. К горлышку бутылки Славка привязал клочок ваты, пропитанной бензином.

— Вот, допустим, идет на нас танк. Мы вытаскиваем спички, поджигаем и — у-р-ра!

Славка поджег вату и бросил бутылку в обрезок рельса. Бутылка тоненько звякнула, бензин разлился, и обрезок рельса вспыхнул, как большая свеча.

— Здорово!— восхитился Генка.— Так хоть машину, хоть грузовик спалить можно.

Но Славка не разделил наших восторгов:

— Здорово, да не совсем,— сказал он.— А если спичка сломается или не загорится? Интересно, как это делается в бутылках с горючей смесью?

— Может, запал какой вставляется?— предположил я.

— Или по радио взрывают,— сфантазировал Генка.

В это время Шурка схватил стоящую рядом бутылку и побежал к горящему рельсу с воинственным воплем:

— Вперед на немцев, ура!

— Вот ненормальный! — бросился я за ним и схватил за рубашку. Братишка растянулся, бутылка шлепнулась о камень и разбилась.

— А-а-а!— заревел Шурка, размазывая кулачком по лицу слезы. На его щеках остались черные полосы.— С чем теперь воевать будем?

— Тоже мне, вояка из-под печки. Шел бы лучше домой, а то сейчас дупло распечатаю и мух выпущу, ― пристращал я.

Братишка обиженно сел в сторонке.

На сегодня хватит, надо мороковать, как поджигать бутылки, ― веско заключил Славка.— Горит хорошо, а поджигается плохо. Запал никуда не годный.

Бензин на земле около рельса догорал, и мы собрались расходиться. Но откуда ни возьмись появился Вовка Костыль. Он поздоровался как пи в чем не бывало, сплюнул и вытащил из кармана замусоленный мешочек.

― Ребя, а у меня пироксилин есть, Кунюша из петард наковырял. Давайте запузырим его в огонь?

Если Кунюша, значит ворованный,— убежденно заявил Славка.— Своего у него ничего не водится.