— Во всяком случае, я на поэта вряд ли похож, — сказал Тюкден.

— О, конечно нет, что вы, — воскликнула Сюз, в восторге от такого прямодушия.

— А на кого он похож? — спросил Роэль.

— На студента, на кого же еще?

Тюкден поморщился. Роэль потер руки.

— Вот видишь, пусть у тебя не останется иллюзий.

— Куда пойдем ужинать? — спросила Сюз.

Роэль предложил «Дюгеслен», совсем рядом. Там было не слишком дорого, а кормили, на его вкус, неплохо. Тюкден всегда ужинал только на улице Конвента, и ему казалось, что он пустился в настоящую авантюру. Зато Сюз очень хотела есть; в полдень она съела лишь рогалик и выпила кофе со сливками.

В ресторане они заказали два графина розового Анжу, плохонького вина, которое, как всем известно, ударяет в голову. Сюз хотела после ужина пойти в дансинг; Роэль был не в настроении. На самом деле он не умел танцевать, но не решался в этом признаться. Тюкден, с которым была та же история, объявил, что его устраивает новое предложение Сюз. Можно пойти в «Ротонду» выпить по стаканчику. Может, даже удастся встретить того самого поэта.

Тюкден и Роэль, которые были в этом кафе впервые, играли роль непринужденных завсегдатаев и старались ни в коем случае не пялиться вокруг, будто провинциалы при виде негритянки или субъекта в тюрбане.

— Надо же, а вот и Кики[64], — сказала Сюз. — Она натурщица.

Три-четыре раза Сюз приходила сюда с парнем, который небрежно указал ей, кто есть кто в заведении; теперь она гордо повторяла урок. Тюкден строго раскритиковал полотна, висевшие на стене. Оба заговорили о живописи; они в ней мало что понимали, зато цитировали имена. Предпочтение отдавали кубистам.

— Ты видела кубистские полотна? — спросил Роэль у своей подружки.

— Естественно, — ответила Сюз. — Может, ты думаешь, что я из дремучей провинции? Я сумею отличить Брака от Пикассо. Слопал? Я, видишь ли, общалась с подкованной публикой.

— Брака от Пикассо отличить нетрудно, — сказал Тюкден.

— Уж вы-то наверняка во всем разбираетесь лучше остальных.

— Он все знает, — сказал Роэль. — Все читал, даже произведения Жерома Кардана. Жерома Кардана читала?

— Да идите вы с вашими книгами!

— Вот и я сказал ему то же самое. Ты слишком много читаешь, эрудиция тебя погубит, кончишь библиотекарем.

— Это еще неизвестно, — отозвался Тюкден.

Сюз зевнула.

— Кроме шуток, что, если нам пойти в «Бюлье»?

— Не сегодня, — ответил Роэль. — И потом, в «Бюлье» тоска. Сплошные студенты.

— А ты что, не студент?

— Все равно, умножить студента на десять — получится десять придурков.

— Хорошо, что вас только двое.

— Сюз, детка, как логично ты умеешь рассуждать. Тюкден, в свою очередь, заскучал. Сюз подозвала официанта и заказала еще один кофе со сливками. Ее спутники взяли пиво. Блюдца сложили стопкой.

— В сущности, — произнес Тюкден, переходя к рассуждениям более общего порядка, — логика получила отменный щелчок по носу.

Роэль не ответил. Сюз зевнула.

Тут вошел Вюльмар с видом человека, занятого поисками человека. Он заметил трио и сначала решил, что лучше его не замечать; но заметив, что трио его тоже заметило, направился к нему. Поздоровались. Роэль представил Вюльмара своей подружке, а подружку Вюльмару.

— Я всего на пять минут, — заявил, садясь, вновь прибывший.

Он заказал виски, что весьма впечатлило обоих философов.

— Ну, что поделываете? — спросил Вюльмар.

Обращался он исключительно к Роэлю. Тюкден его не интересовал.

— Да так, ничего особенного, — вздохнул Роэль. — А вы?

— По-прежнему изучаю право, — ответил Вюльмар с иронией.

Ирония, безусловно, состояла в том факте, что он, Вюльмар, что-то делал.

— А чем вы еще занимаетесь? — спросил Роэль, который это понял.

Вюльмар улыбнулся.

— Я кое-кого искал, но здесь его нет, так что пойду теперь в кафе «Под куполом». Если бы его и там не оказалось, я бы прокатил вас на своем «амилькаре», но у меня только два места. Так что до скорого!

Он проглотил виски и поднялся.

— Можно договориться о встрече, — сказал Роэль.

— До января у меня все забито.

— Тогда какого числа?

— Третьего подойдет? Часов в семь в «Критерионе»?

— Договорились.

Вюльмар оплатил заказ, оставив смачные чаевые. Попрощались рукопожатием. Он вышел.

— Потрясающий парень, — воскликнул Роэль. — Вы так не считаете?

— К тому же «амилькар» быстро ездит, — сказала Сюз.

Вюльмар прождал несколько минут, затем машинистка пригласила его войти. Месье Мартен-Мартен, забаррикадировавшийся за письменным столом, указал ему на стул.

— Меня прислал мой друг Роэль, — начал Вюльмар. — Он посоветовал мне попросить место секретаря, которое вы ему предлагали. Сам он к вам не пойдет, потому что сейчас у него хорошая работа, от которой он не может отказаться.

Месье Мартен-Мартен как будто удивился.

— Я не знал. Что это за работа?

— Он воспитатель.

— Наверняка у каких-нибудь богатых людей?

— Вероятно.

Месье Мартен-Мартен улыбнулся.

— Я подумал, что вы друг месье Роэля.

— Разумеется, мы видимся очень часто.

— Однако вы поступаете с ним нехорошо.

— Возможно, я оказываю ему услугу.

Молчание.

— Он не забыл о своем визите ко мне примерно год назад?

— Еще бы.

— Я пытаюсь его вспомнить. Этот молодой человек — блондин, очень худой и во время разговора жестикулирует?

— Похоже на него.

— В таком случае, я видел его на днях в «Суффле».

— Он вас узнал.

— Об этом-то я и подумал.

— И, видимо, поэтому написали ему.

Молчание.

— Я не задаю вам вопросов. Мне о вас уже кое-что известно.

— Ну, понимаете, месье Браббан, то, что может сказать на мой счет месье Бреннюир…

— Вы, однако, не сразу решились его упомянуть. Но имейте в виду, здесь этого имени не знают.

— Хорошо, месье.

— Наверное, я всерьез озадачил вашего друга.

— Да нет, не настолько. В полицию он на вас не заявит.

— С какой стати он стал бы это делать? Эх, молодежь, вечные романтики! Немало людей используют чужое имя, законом это не возбраняется. Вам должно быть об этом известно, раз уж вы изучаете право. Если хотите знать, Мартен-Мартен — имя моего бывшего компаньона. Но я хочу вам также сказать другое; вы мне только что солгали, у вашего друга нет хорошей работы.

— Будем называть вещи своими именами: я солгал.

— Надеюсь, в последний раз. Я требую от своих служащих соблюдения высоких нравственных принципов.

— Значит, я могу считать себя вашим секретарем?

— Вы немедленно вступаете в должность. Будете также моим шофером, ведь, насколько мне известно, у вас есть небольшой «амилькар», который, возможно, мне пригодится.

— Сколько вы положите мне в месяц?

— Мы к этому вернемся.

В дверь постучали. Машинистка объявила, что месье Роэль просит его принять.

— Скажите, что я просил его прийти в пятнадцать ровно; сейчас пятнадцать ноль семь. Я нашел ему замену.

Было слышно, как по другую сторону двери Роэль пытается возражать; затем створка захлопнулась.

— Какого рода работу вы мне поручите? — спросил Вюльмар.

— Вот я и думаю, — ответил Браббан.

Он встал.

— Черт побери, вот я и думаю, что бы вам поручить! Не буду скрывать: понятия не имею! Черт побери!

Он передвигал один за другим предметы, которыми был завален его стол. И никак не мог извлечь из себя то, в чем хотел сознаться. Поэтому молчал, только глотка клокотала. В конце концов он отрыгнул признание:

— Представьте себе, молодой человек, что однажды, совершенно внезапно, я стал честолюбив. Это обрушилось на меня, как ледяной душ, как кирпич на голову. Вы только вдумайтесь, молодой человек. В моем возрасте заявить «хватит посредственности»! Феноменально, сногсшибательно, правда? Да. Теперь у меня есть честолюбие и шестьдесят восемь молодых лет! Вы не представляете, как это может быть! К черту мелкие делишки и ничтожное жульничество, я хочу проворачивать большие дела! Еще не поздно; взять Клемансо[65], какой славный пример. У меня впереди по крайней мере лет пятнадцать, и не буду от вас скрывать, молодой человек, что через год надеюсь составить состояние, громадное состояние. Так что видите, насколько интересно место, которое я вам предлагаю. Мне нужен молодой секретарь. Да, мне нужен молодой секретарь, у которого была бы напористость, дерзость, хватка, а главное — высокие нравственные принципы. Думаю, вы отвечаете всем этим условиям, месье Вюльмар. Но прежде, чем наш контракт будет заключен окончательно, вы должны обязаться, primo, хранить все в полном секрете, это естественно; secundo, прекратить видеться с друзьями из Латинского квартала и как можно меньше посещать кафе на бульваре Сен-Мишель и в его окрестностях, что, возможно, будет для вас прискорбно; tertio[66], не спать с моей машинисткой. Договорились?