ПЕРЕД ДОРОГОЙ Над суетой бессонного вокзала Всю ночь горит зелёная звезда. Должна признаться, что с годами стало Трудней мне отрываться от гнезда. Но вот я снова в толчее дорожной… В дороге жизнь смыкается тесней, В дороге люди кажутся моложе, Улыбчивей, Доверчивей, Ясней. Как будто всё, что к сердцу прикипало, Как накипь ила к телу корабля, Вдруг отболело, Отжило, Отпало И перестало сковывать тебя! 1957 У МОГИЛЫ НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА У грубого простого обелиска Остановилась и склонилась низко. Волной тяжёлой волосы седые Упали ей на плечи молодые. Могилу Неизвестного солдата Цветами убрала она богато: Гвоздикой красной, Медоносной кашкой, Шиповником Да белою ромашкой. Потом она присела в изголовье И песни пела Горестные, вдовьи. Она, наверно, потому их пела, Чтоб сердце от тоски не онемело. 1957 * * * Вдали от синих гор Урала, В руках сжимая автомат, Спокойно смотрит с пьедестала От солнца бронзовый солдат. Он дышит вольным ветром жизни, Над ним не кружит вороньё. Не клялся он в любви к отчизне. Он просто умер за неё. 1957 ОТЧИЗНА И в самом обычном наряде Мила ты, отчизна, до слёз. К лицу тебе русые пряди Твоих ненаглядных берёз. К лицу тебе снег твой алмазный, Твой каждый ромашковый лог. А как молодит тебя красный Октябрьского знамени шёлк. 1957 ТЁТЯ НАСТЯ Здесь был в чести обычай древний: Под медный колокольный звон Плыл от деревни до деревни Надрывный голос похорон. Слезой глаза себе не застя, Не морща строгого лица, Умела плакальщица Настя На части разрывать сердца. Война сынов её скосила. Что жить, что нет - Ей всё равно. Она по мёртвым голосила, Все слёзы выплакав давно. За стёртый грош, За корку хлеба Да за посулы без отдач Она в невидящее небо Бросала свой протяжный плач. А по ночам, в тоске гнетущей О вдовах, Сиротах скорбя, Корила бога: — Всемогущий, Чем прогневили мы тебя?! — …Ещё горячий после боя, Гранёный штык зажав в руке, Октябрь принёс в село глухое Зарю на сломанном древке И от лица Советской власти Вручил нам ленинский декрет О мире, О земле, О счастье На сотни и на тыщи лет! Всей силой памяти нелгущей Навек запомни: Холод. Темь. Людей, взволнованно поющих: «Кто был ничем, тот станет всем». Нестройно, радостно и смело, Сминая злобу кулаков, Моё село впервые пело Победный гимн большевиков. И золотой пшеничный колос К серпу и к молоту приник. И влился в песню Настин голос, Как полный звёздами родник. Омыв лицо слезами счастья И не скрывая слёз своих, Со всеми пела тётя Настя О светлой участи живых. 1957 * * *
А.Д. Коптяевой У русских женщин есть такие лица: К ним надо приглядеться не спеша, Чтоб в их чертах могла тебе открыться Красивая и гордая душа. Такая в них естественность, свобода, Так строг и ясен росчерк их бровей… Они как наша русская природа – Чем дольше смотришь, тем ещё милей. 1958 МИНУТА Светлеют сумерки седые, Зарёй окрасились снега. О, если бы знали молодые, Как жизнь бесценно дорога! Любая малая минута, Что обронили мы в пути, Могла бы жизнь спасти кому-то, Пшеничным колосом взойти. 1958 ПАДУН Мне говорили, что Падун, Как дикий зверь, ревёт. Струёй тяжёлой, как чугун, По валунам он бьёт. Так грозен этих струй разбег, Так слеп их ярый гнев, Что и неробкий человек Шёл мимо, оробев. Немало сложено о нём Сказаний в старину. …Горячим августовским днём Пришла я к Падуну. А день от грохота оглох. Рокочет кранов бас, Ссыпает камни, что горох, Неторопливый МАЗ. Я слышу звон железных плит И дробных звуков град, Но я не слышу, как гремит Падунский водопад. Беззвучно рушится на дно Тяжёлых брызг бурун. Как будто бы в немом кино Смотрю я на Падун. Он выглядит почти ручным, Он стал неслышным здесь, Где над кипением речным Грохочет стройка ГЭС. 1958 |
