На медленном завьюженном рассвете

Иль на исходе пасмурного дня,

Ошибки,

Как уродливые дети,

С немым укором смотрят на меня.

Они — мои.

И некуда мне деться

От их суровых и печальных глаз.

Они стучатся кулачками в сердце:

— Мудрее будь.

— Не забывай о нас!

— Невольно боль мы причинили людям

И повторяться больше —

Не хотим! —

…Меня ошибки милуют и судят.

И я за это

Благодарна им…

Последние листья как искры

Костра, что затопчут снега.

Реки бледны и небыстры:

В них густо белеет шуга.

А где-то,

На горном Урале,

Покинув свои терема,

Вяжет пуховые шали

Зябким берёзам зима.

Но осень,

Как дар драгоценный,

Прежде, чем скроется в тень,

Подарит мне рубль неразменный Сверкающий золотом день.

В нём собраны будут, как в спектре,

И солнце озёрных глубин,

И косо летящие ветры,

И жаркие слёзы рябин…

Говорили — зима суровая

Белокосая северянка.

А пришла она хвойнобровая.

Разудалая, как цыганка!

У неё все наряды —

Новые.

Шали яркие, нелинючие.

Снегопады — лепестковые.

Губы жаркие.

Ветры жгучие…

То ль к весне зима

Бьёт по льду лещом?

То ли я сама

Молода ещё?