Тесная комната библиотеки Зауральского поселка. Стол со свежими номерами газет и журналов. Справа, за низенькой перегородкой, около стеллажей с книгами, невысокая симпатичная женщина. Темные волосы гладко и аккуратно причесаны. Ясные, добрые глаза. Так вот она какая — разведчица-радистка Шура, пробывшая 220 дней в тылу врага и передавшая в штаб командования 247 важных донесений! Подвиг ее отмечен высокой боевой наградой — орденом Отечественной войны 1-й степени.
Александра Ивановна все время занята. Один за другим приходят читатели обменять книгу, вновь записаться. Только слышится негромкий приятный голос хозяйки библиотеки:
— Как вам понравилась книга? Советую прочитать книги Константина Симонова или Василия Гроссмана.
Обстановка в библиотеке свидетельствует о большой заботе о читателях. Ярко оформлены стенды и витрины книг о жизни и деятельности В. И. Ленина, о моральном кодексе строителя коммунизма. Имеется стенд книг писателей Урала. Подготовлена выставка литературы, посвященной Великой Отечественной войне.
А читатели все идут и идут. В поселке пять тысяч жителей, и каждый пятый является читателем библиотеки. Наблюдаешь со стороны за работой Александры Ивановны и думаешь: неужели эта добрая и приветливая женщина когда-то была бесстрашной разведчицей? Кажется, всю жизнь она провела среди книг, среди читателей.
Только в обеденный перерыв удалось, наконец, начать разговор о главном — о деятельности Александры Ивановны в годы войны. Узнав, о чем будет идти речь, она смутилась:
— Что вы, какой из меня герой! Мне было тогда 18 лет. Я рядовая радистка, на задания не ходила, только передавала сведения, готовила обеды, стирала белье разведчикам. И все. Вот наш Верный (Федор Тимофеевич) и другие — это, действительно, настоящие герои.
Нет, радистка Шура была тоже отважной разведчицей.
…В военкомат пришла невысокая темноволосая хрупкая девушка.
— Хочу поехать на фронт. — Посетительница положила на стол заявление, написанное на листке из ученической тетради.
— Просьбу удовлетворить не могу, не имею права, — военком свернул заявление и протянул девушке.
— А если я очень попрошу? — твердо произнесла девушка.
Военком снова взял заявление, перечитал.
— Поплавская Александра Ивановна. Где же твои родители?
— Отец был коммунистом, кулаки убили в тридцать втором. Мать умерла в феврале сорок первого. Сестренку Октябрину отправила к родственникам. А сама хочу на фронт.
Военком молчал, раздумывал. Потом приказал оформить документы.
Так Шура оказалась на курсах радистов. Затем встреча с Верным. Аэродром. Посадка в самолет, ночной полет над морем, в Крым, в глубокий тыл врага. Наизусть Шура вызубрила задание:
«Добывать сведения о противнике, деморализовать его тыл, устраивать взрывы на железных и шоссейных дорогах в районах Джанкой — Симферополь и Джанкой — Керчь».
Темной ночью в сентябре 1943 года неподалеку от крымской деревни Тубенкой в кукурузном поле приземлились девять парашютистов — восемь мужчин и одна девушка. По условному сигналу руководителя группы Верного все собрались вместе, зарыли в землю парашюты и пошли искать парашюты с грузами — продовольствием, взрывчаткой и запасным комплектом питания для радиостанции. Эти грузы нашли в лощине уже на рассвете, когда в деревне Тубенкой пропели петухи. Целый день пришлось просидеть в кукурузе. С наступлением темноты вышли на поиски базы. Перед этим Шура передала первое донесение о благополучном приземлении.
Только через несколько дней разведчики нашли подходящее место для базы, назвали это местечко «сиреневым островком», потому что здесь, среди бурьяна, рос единственный куст сирени. Верный разделил разведчиков на две группы. Одну направил в район станции Сейтляр, другую — к станции Киличи. Через два дня Шура передала командованию:
«На дороге, ведущей в Джанкой, взорвано железнодорожное полотно. Поврежден паровоз, несколько вагонов с боевой техникой сошло с рельсов. Движение на линии приостановлено на 8 часов. Верный».
А вот донесение, переданное Шурой на другой день.
«На участке между Граматиково и Киличи, вблизи моста через речушку Булганик, произведен взрыв полотна железной дороги. Выведены из строя паровоз и 14 вагонов с техникой и живой силой противника. Верный».
Прошел еще день, и Шура вручила Верному радиограмму от командования. В ней говорилось:
«Поздравляем с первыми успехами. Желаем успехов в дальнейшей работе».
Донесения о взрывах следовали одно за другим. Но командование нуждалось в сведениях о планах противника, о его намерениях. Верный послал людей в Симферополь, Феодосию, Керчь, Джанкой с заданием: с помощью местных патриотов осторожно выискивать подробные сведения.
Вскоре Шура могла сообщить в штаб:
«Симферополь минируется, население срочно эвакуируется. Базары закрыты. В городе облавы. Задержанных увозят в неизвестном направлении».
«С трех часов 15 сентября до 5 часов 16 сентября в сторону Джанкоя прошли 14 эшелонов с войсками и техникой противника, в сторону Керчи — 6 эшелонов. По шоссе на Джанкой прошли 400 крытых груженых автомашин. Скот эвакуируется на север. Охрана железных дорог усилена. Верный».
«Идет усиленная эвакуация населения из Симферополя в Николаев. Поезда на Джанкой забиты до отказа машинами. Верный».
Проводили диверсии в тылу врага и добывали сведения смелые разведчики, друзья Шуры — Иван Аненко, Иван Мотузко, Алексей Щукин, Анатолий Добровольский, Петр Бондаренко и Александр Вуколов. Им помогали местные жители, особенно Серафима и Алексей Кляцкие, Владимир Рыбоволов и другие. Разведчики из группы Верного уже на второй неделе работы в тылу привлекли к активному участию в разведке 29 патриотов.
В этой трудной и рискованной работе отличилась и радистка Шура. В селе Тереклы-Шейх-Эли она познакомилась с Симой Кляцкой и ее мужем Алексеем. Позднее Верный привлек их к работе в группе. Когда стало опасно оставаться на «сиреневом острове», разведчики переселились в дом Кляцких, соорудили там укрытие. Разведчики днем прятались, а Шура, на правах родственницы, некоторое время жила открыто. Шура подружилась с Симой. Узнала, что у нее есть двухлетняя дочь Валя, которая живет с бабушкой в лесу у партизан.
В конце сентября Верный получил приказ: во что бы то ни стало захватить «языка». В этой операции главная роль выпала на долю Симы и ее подруги — радистки Шуры. Через деревню, где жили Кляцкие, часто проезжали немцы, порой останавливались ночевать. Верный решил использовать эту возможность и не ошибся. Непогожим осенним днем у колодца остановились две повозки. Четверо гитлеровцев решили напоить лошадей. Сима тотчас накинула на плечи коромысло с ведрами и пошла к колодцу. Вскоре Верный узнал, что среди четырех гитлеровцев — один штабной офицер.
— Это то, что нам нужно! — сказал командир группы. Он приказал Симе и Шуре задержать фашистов.
Сима накинула на голову праздничную шаль и снова с ведрами пошла к колодцу. Гитлеровцы встретили ее с улыбкой.
— Русская красавица. Я тебе помогу. — Один из солдат принялся наполнять ведра водой. С повозки слез офицер. Он бегло говорил по-русски и начал расспрашивать Симу, любезничать с ней.
По приказу офицера лошадей завели во двор Кляцких. Вскоре «гости» зашли в хату. Их приветливо встретила Шура, одетая в праздничный наряд. Сима и Шура принялись накрывать на стол.
Шура наполнила стаканы и произнесла первый тост.
Когда стаканы были опорожнены, Шура предложила убрать оружие, а то «неприятно действует».
— А партизаны? — улыбнулся офицер.
— Какие уж тут партизаны, — Сима развела руками.
«Гости» поставили автоматы. Сима еще раз наполнила стаканы, и, когда немцы пригубили их, произнесла четко и бодро:
— За наш успех!
В это же мгновение разведчики ворвались в комнату. Схватка была короткой. «Гостей» связали и увезли к Чонгравской балке. Шура достала из тайника рацию и сообщила командованию о результатах операции, указала координаты для посадки самолета. Через сутки, ночью, пленных немцев доставили в Краснодар. Они сообщили ценные сведения. Вскоре наша авиация совершила налет на станцию Сарабуз. О результатах этого удара Шура передавала:
