– Тебе надо вернуться в полк, в дивизионе служить ужасно, – сказал он Азизову с сочувствием.

Азизову стало так жалко самого себя, что захотелось тут же рассказать этому парнишке, к которому вдруг проникся симпатией и благодарностью, обо всех ужасах дивизиона, которые ему приходилось терпеть, и попросить его и всех других сослуживцев из их бывшей колонны, чтобы они помогли ему вернуться в полк. Ну что делать, если у него не было родственников или хороших знакомых в этом проклятом городе. А кто ему мог бы помочь, кроме земляков – бывших сослуживцев? Никто.

– Да, ты прав, надо вернуться в полк, и я этого очень хочу, – сказал почтальону Азизов, – только не знаю, как это сделать. Может, обратиться к командованию?

– Да, было бы неплохо, скажи это прямо самому командиру полка. Он хороший человек, тебя поймет. Ты же должен был служить в полку, а не в дивизионе. В дивизионе служат те, кого с самого начала туда определяют. Тебя определили в полк. Отсюда отправляют в дивизион только из-за грубых нарушений. Скажи командиру, что теперь понял свою ошибку, осознал, и больше это никогда не повторится, – поддержал Азизова почтальон.

– А примет ли он меня, будет ли слушать, что я ему говорю? – с сомнением спросил Азизов.

– А почему бы нет, должен принять. – Потом почтальон ненадолго задумался и сказал ему, хитро прищурившись: – Ты постарайся поймать его. Стереги перед кабинетом, и когда он появится, попроси разрешения и обращайся к нему. В таком случае он тебя выслушает. А иначе попасть к нему в кабинет ты не сможешь.

Эта идея показалось Азизову не такой уж и глупой, хотя он был невысокого мнения об умственных способностях этого вечно жующего парня. Может, и в самом деле сделать так, как он говорит? Теперь Азизов готов был следовать любым советам, лишь бы добиться цели. Вдруг его осенила другая мысль, и он решил тут же посоветоваться и на этот счет с бывшим сослуживцем:

– Слушай, а что, если я напишу письмо министру обороны и расскажу ему все, что происходит в дивизионе? И попрошу, чтобы он посодействовал, чтобы меня вернули в полк?

Такого почтальон, кажется, не ожидал. Будто ему дали решить очень трудную задачу, о которой он даже думать не смел. Только вдруг на его лице опять появилось хитрое, смешанное с азартом выражение:

– Да, пиши давай и отдай это письмо мне. А я его отправлю, даже платить тебе не надо, я все сделаю сам.

– А дойдет это письмо до министра обороны, как ты думаешь, не отберут его в пути?

Почтальон опять не нашел что ответить и задумался.

– Не знаю, на этот счет ничего не могу сказать. Могу только пообещать отправить письмо. Подожди, я сейчас посмотрю, – будто что-то вспомнив, почтальон полез в свою огромную сумку и начал копаться в ней.

Достав из сумки пачку новых конвертов, он предложил их Азизову:

– На, бери, сколько хочешь, я за них все равно денег не плачу, мне их так дают на городской почте, бесплатно.

Азизов взял вначале один конверт, потом решил взять второй, чтобы написать еще родителям. А больше ему не нужно было, все равно никому кроме родителей не писал, да и им тоже редко. Почтальон, обняв его на прощание, сказал, что завтра еще раз зайдет — забрать письмо, и ушел по своим делам. Азизов посмотрел ему вслед с завистью и с острым желанием оказаться на его месте.

Значит, до завтра нужно написать письмо министру обороны. Дело нешуточное, надо как следует обдумать, как и что писать. А что касается командира полка, то к нему нужно постараться обратиться перед отъездом в дивизион. Как ему рассказали лежавшие в санчасти солдаты, после выписки всегда остается время, пока прибывшие из дивизиона бегают по другим делам, которые нужно было решить в полку. В это время можно посидеть в чайной или на скамейке перед бассейном и наблюдать, когда же появится командир полка. Дождавшись его, он тут же попросит разрешения обратиться, тот, конечно, не откажется выслушать, а, скорее всего, и помочь. Если же этот план не удастся, придется дождаться ответа на его письмо самого министра обороны.

Вечером после ужина, когда все разошлись, Азизов уединился на кухне и написал письмо министру обороны.

«Товарищ министр обороны!

К Вам обращается рядовой Азизов, ныне служащий в одном из дивизионов. Я был определен вначале служить в полку в городе. Через два месяца за нарушение дисциплины меня решили наказать и отправить в дивизион, в котором я должен проходить дальнейшую службу. Какова она, служба в полку и в дивизионе, невозможно даже сравнивать. Только меня тяготят не столько сами трудности службы в дивизионе, сколько отношения между «дедами» и молодыми солдатами, и в частности отношение старослужащих и офицеров ко мне лично. Нет дня, когда бы меня ни избивали, не заставляли выполнять чужую работу и стирать чужую одежду. Эти муки, которые приходится нам, молодым солдатам, испытывать в армии, трудно даже описать.

Что же это за армия, товарищ министр обороны? Саморазрушающаяся армия! Мы проиграем войну, если так будет продолжаться. И не только афганскую и холодную, но даже большую и горячую, если она начнется в ближайшем будущем. Но еще не поздно все  исправить. Нужно установить настоящую дисциплину в армии, искоренить этот порядок, при котором старослужащие имеют безграничную власть над молодыми солдатами, против чего, как я убедился на собственном опыте, ничего не предпринимается офицерами.

Я хотел бы Вас попросить содействовать моему возвращению обратно в полк. Все девять бывших моих сослуживцев, которые, как и я, окончили один курс высшего учебного заведения, и поныне служат в полку. Один я оказался в дивизионе, а эта служба совершенно другая, это наказание, которым, по-моему, я давно искупил проступок. Эти девять солдат из нашей бывшей колонны являются моими земляками, хотя для меня, воспитанного в духе истинного интернационализма, это никакого значения не имеет. Даже наоборот мне куда интереснее быть среди солдат из других республик, общаться с ними. Только что я могу делать, если без поддержки земляков в армии приходится очень трудно? Мне в дивизионе очень тяжело одному, поскольку здесь некому за меня заступиться.

Товарищ министр обороны, я прошу Вас решить вопрос моего возвращения в полк.

С уважением,

рядовой Азизов»

На конверте он написал только город Москва, в качестве адреса «Министерство Обороны СССР», а адресата — фамилию министра. Точного адреса министерства он не знал.

Почтальон зашел к нему на следующий день, взял письмо и пообещал отправить его как можно быстрее.

Нельзя было сказать, что в санчасти напряжения в отношениях между солдатами не существовало, но по сравнению с теми, что царили в дивизионе, для Азизова здесь было просто комфортно, эти три недели он чувствовал себя как на курорте.

Однако всему приходит конец. В начале ноября за ним приехали из дивизиона. Это было ужасно, Азизову смертельно не хотелось следовать за лейтенантом, он надеялся, что сейчас произойдет чудо, и возникнет какой-то выход из этой ситуации. Все так и случилось, как рассказывали ему в санчасти: лейтенант разрешил ему посидеть на скамейке перед штабом, пока сам ходил за какими-то бумагами по кабинетам. Азизов решил не терять времени и быстро поднялся на второй этаж. Постучаться к командиру полка просто так было нельзя. Следовало ждать и надеяться, что он сам пройдет мимо него и уж тогда воспользоваться моментом и высказать свою просьбу. Несмотря на то, что это считалось серьезным нарушением дисциплины, Азизов решил пойти на это: будь что будет. Ему пришлось ждать долго, он уже начал терять надежду на то, что сможет обратиться к командиру. Наверное, внизу его уже искал лейтенант, закончивший свои дела. Но тут дверь кабинета открылась, и командир полка вышел в сопровождении двух офицеров – своих заместителей. Увидев перед своей дверью худого, выглядевшего полуживым солдата, командир, кажется, удивился и сам спросил у Азизова:

– Что Вы здесь делаете, товарищ солдат?