Большевики настойчиво звали казаков к объединению с рабочими.
«Товарищи казаки, — говорилось в листовке челябинских большевиков. — Не продавайте дело народной свободы… Идите к народу, боритесь вместе с ним… Да здравствует единение армии и казаков с народом!»
Печатали большевики листовки и по внутрипартийным вопросам. Публиковались уставы местных партийных организаций, финансовые отчеты и сообщения о состоявшихся партийных конференциях, партийные резолюции. Так, к примеру, в гектографированном отчете Челябинской группы РСДРП за август 1906 года указывалось, что в течение месяца было проведено 12 районных собраний и три массовки, четыре собрания райкомов, два собрания пропагандистов и т. д. В другом отчете (за сентябрь этого же года) говорилось, что в течение месяца в партийную библиотеку поступило 140 новых книг, из которых 50 — продано, а 75 — роздано рабочим бесплатно…
Все листовки, изданные южноуральскими большевиками, имели партийный девиз: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в конце каждой из них указывалась их принадлежность — «Российская социал-демократическая рабочая партия», конкретный издатель и тираж. И все это было в полном соответствии с указаниями В. И. Ленина, высказанными им в статье «Партийная организация и партийная литература».
Подавив Московское вооруженное восстание, царское правительство перешло в наступление. В ряде губерний были введены или военное положение, или чрезвычайная, усиленная охрана. Местные власти получили диктаторские права. Всюду действовали военно-полевые суды.
Из Петербурга в Сибирь в ночь на 1 января 1906 года выехала карательная экспедиция генерала Меллера-Закомельского, а из Маньчжурии навстречу этой экспедиции выступил отряд генерала Ренненкампфа. Этим двум генералам-палачам царь поручил подавить революционное движение и навести «порядок на Сибирской дороге».
Несмотря на серьезный урон, нанесенный царизмом рабочему классу, челябинская социал-демократическая группа продолжала массово-политическую и организаторскую работу среди трудового населения города и, по свидетельству старых партийцев — С. Моисеева, В. Пономарева, К. Долгова, В. Горохова и других, — уже к весне 1906 года насчитывала в своих рядах 120 членов. Весной этого же года большевики предприняли меры по созданию подпольной типографии. Инициаторами этого дела явились С. Гладышев, В. Пономарев и Б. Пентегов.
Типографию (подпольщики ее называли «техникой») решили оборудовать на квартире рабочего Бориса Пентегова. Шрифты и разные принадлежности раздобыли наборщики и печатники-партийцы из типографии местной челябинской газеты «Голос Приуралья». Направляющие станка — небольшие «рельсы» и валик — отковали кузнецы завода «Столль и К°», а столяры из железнодорожного депо сделали стол-верстак и наборную кассу для шрифтов. Наконец, собрали деньги и купили большое зеркальное стекло для растирания типографской краски. И «техника» начала действовать: в начале апреля была издана первая типографская листовка «Отчет за февраль и март 1906 года Челябинской группы РСДРП». А затем — первомайская листовка, сыгравшая роль коллективного организатора забастовки на ряде предприятий Челябинска.
Социал-демократическая организация Челябинска продолжала расти. В ее ряды вступили передовые рабочие: Д. Колющенко, А. Петухов, И. Здобнов, М. Лоськов, К. Ретнев и многие другие, активно работавшие в революционном подполье. Их усилиями «на непредвиденный случай» на квартире работницы В. Рукавишниковой накапливались различные материалы (шрифты, краска, верстаки, шилья, выколотки, шпоны и т. п.) для второй подпольной типографии.
Вскоре, однако, на след подпольщиков напали жандармские ищейки. Пришлось принимать срочные меры по спасению «техники». С квартиры Б. Пентегова типография была тайно перевезена на Воронцовский золотой прииск, близ Челябинска, и размещена на квартире химика Протасова. Протасов и Пономарев со своими женами, соблюдая особую предосторожность, ночами делали набор и печатали листовки, а Пентегов увозил готовые листовки в город для распространения.
Недолго проработала и эта типография. Она была выслежена шпионами и разгромлена. Владимир Пономарев арестован. А днем раньше — 18 августа 1906 года — полиция арестовала и Валентину Рукавишникову. При этом на ее квартире и во дворе полицейскими было обнаружено и изъято большое количество социал-демократической литературы, а также ящик со шрифтами и другими типографскими принадлежностями.
Систематические аресты и постоянные преследования не мешали городской партийной организации расти и усиливать свою революционную деятельность. К осени 1906 года в ней состояло уже около 300 членов партии. Был образован городской комитет РСДРП, а вся городская парторганизация разделена на две районные.
В городе действовало девять политических рабочих кружков по 15—20 человек в каждом; пропагандистами в них работали наиболее грамотные товарищи, в том числе Василий Горохов и Борис Цвиллинг (старший брат Самуила Цвиллинга — первого большевистского председателя Челябинского Совета рабочих и солдатских депутатов в 1917 году).
Работа партийной организации усиливалась. Не хватало лишь своей «техники». Тогда городской комитет поручил товарищу «Пауту» (Т. Орешкину) оборудовать подпольную типографию. «Паут» привлек для выполнения задания трех товарищей: «Владимира» (Б. Цвиллинга), «Дину» (Х. Долгову) и «дядю Ваню» (К. Долгова). Прежде всего он подобрал удобную квартиру для «техники» и «техников» в районе железнодорожного вокзала — в поселке Порт-Артур.
Это был приземистый одноэтажный домик, состоявший из двух половин с отдельными входами. В одной половине жили две сестры-старушки, хозяйки дома, в другой — обосновались подпольщики, назвавшие свое местопребывание «Бабкиной дачей». «Дядя Ваня», работавший под фамилией Кабанов в городской типографии Бреслина, столько натаскал в карманах разных шрифтов, что часть их была передана большевикам Нижнего Тагила, где тоже создавалась подпольная «техника». Он же учил типографскому делу «Дину» и «Владимира».
Позднее, в 1925 году, Х. П. Долгова вспоминала о своей подпольной работе в Челябинске:
«…Типографийка наша была устроена так: шрифт набирался из обыкновенной типографской кассы, заключался в рамку, проколачивался для ровности. Набор клали на толстое стекло, лежащее на столе. А под него, чтобы меньше было стука, подкладывали подушку. Становились все трое к столу с трех сторон и начинали работать: один накатывал краску, другой подкладывал бумагу, третий прокатывал большим валом в десять фунтов по бумаге. Так отпечатывали по пять тысяч за сутки.
Типография наша была обставлена настолько конспиративно, что о месте ее и кто в ней работает знал только один человек — ответственный техник, член комитета тов. Паут… Он ходил к нам ежедневно по вечерам, приносил оригиналы и бумагу, уносил готовые прокламации…»
Однажды, это было в январе 1907 года, «дядя Ваня» по заданию партийного комитета съездил в Москву и Самару за литературой и «по связям». По возвращении из командировки зашел на квартиру к «Пауту», но оказалось, что тот арестован. На другой день «дядя Ваня» направился на «Бабкину дачу». На одном из окон увидел ухват — условный знак благополучия. Встретился с «Диной» и «Владимиром». Те сообщили ему, что вот уже неделю сидят без всякой связи с партийной организацией, из дома выйти опасаются, голодают.
С помощью подпольщика «Всеволода» (выяснить подлинное имя революционера пока не удалось!) типографию быстро вывезли в подвальный склад лимонадного завода, хозяин которого — либеральный буржуйчик Баландин, сочувствовал социал-демократам. Выпуск листовок был продолжен.
Но в это время в городе усердствовала полиция — шли повальные обыски. Арестовывались все подозрительные лица с именем Всеволод. Видимо, филерская наводка была недостаточно точная. Под арест был взят даже видный кадет, ярый контрреволюционер Всеволод Комаровский — заведующий складом сельскохозяйственных машин фирмы «Аксай».
